Вокруг молодого опциона падали друзья и соратники: схватился за голову и осел Примиус Юлий, дружище Рем стоял по-прежнему рядом, но левая часть его лица была залита кровью. Несмотря на потери, Марку казалось, что легионеров не становится меньше: почудилось, что справа рубится изо всех сил Агенор, погибший на Каталаунских полях, отчаянно отбивается от свевов хромой Петроний, оставшийся там же. А вон там, подальше, бьётся, как лев старый легат Кастул, погибший при штурме Рима!
Падают легионеры, но враг теряет в несколько раз больше своих бойцов и уже не атакует, а прилагает все силы, чтобы не побежать, спасаясь от этих непобедимых чудо-воинов.
А потом свевы всё-таки побежали, теряя оружие и вопя: с другой стороны на них летели воины третьей когорты, получившие призыв о помощи… Марк, несмотря на многочисленные ранения, вёл свою центурию до конца. И только когда от свевов остались лишь убитые и пленные, шатаясь, и вытирая кровь сделал несколько шагов навстречу командиру когорты.
– Мы не отступили, центурион. Мы сражались до конца! – и упал на землю.
ГЛАВА XVII. ЕСЛИ ЗАВТРА ВОЙНА…
Император Алексий Деций Либератор
На этот раз мои давние друзья, о которых я успел основательно подзабыть, решили встретиться со мной на новой локации: это была окраина какого-то хмурого городишки, заросшие мхом деревянные скамейки в глухом парке.
– Здравствуйте, ваше Величество! – на этот раз первой начала разговор Лена, в своём ироничном стиле. – Я знаю, что в Риме правителей так пышно не именуют, но как-то несолидно говорить взаправдашнему императору: «Привет, старина!»
– Ладно, какие там счёты между старыми друзьями, – я говорил почти искренне: во-первых, Максим Викторович и Лена оставались какой-то ниточкой, связывающей меня с прошлым, которое будущее, а во-вторых, хоть они и не появлялись давно, однако все их последние визиты были для меня исключительно полезными, призрачные товарищи всё-таки здорово мне помогали. – Чем обязан в этот раз вашему появлению?
– Ты знаешь, мы очень рады за тебя, – Максим Викторович улыбнулся, – ты всё-таки справился почти со всеми проблемами, и сейчас тебя вполне уже можно именовать Величеством.
– Спасибо, я старался… Ну, и вы помогали советами!
– Ты только не прогневайся, великий государь, – хихикнула Лена, – но расслабляться тебе рано. Тут, понимаешь, время такое, тишины и покоя не может быть по определению.
– Да я и не собираюсь расслабляться, у меня тут такая буча назревает…
– Это ты верно сказал, буча назревает мощная, – это уже Максим Викторович, – не скажу, что она будет последней, и потом настанет мир и благодать, но решающей станет точно!
– Ты как, свои клыки не затупил, надеюсь? – улыбнулась Лена. – Здорово ты тогда их в дело пустил! Ну, а теперь они тебе в сто раз нужнее будут…
– И не только, чтобы победить, Алёша. Ты должен будешь вышибить из этих негодяев малейшую попытку даже подумать о том, чтобы косо посмотреть на Рим, до десятого колена зарубить на своём носу!
– А кто же эти негодяи? Византия – мелковато, вроде?
– Не очень-то и мелковато, но сейчас они заручились помощью очень сильного союзника, сам знаешь, какого… Ну всё, пока, император, нам пора…
Как обычно, разговор прервался на полуслове. Я стоял на опустевшей аллее, под хмурым утренним небом, а мои собеседники просто исчезли. Хотел выругаться, но где-то далеко закукарекал вестник рассвета, и сон закончился. Я лежал на кровати в императорском дворце, утро вступало в свои права, а где-то среди хозяйственных построек очень слышно и пронзительно орал петух.
Я вернулся из поездки в провинцию, где провёл три дня, решая важные вопросы, поздно вечером, уставший до предела, и сразу лёг спать. Сейчас, разбуженный петушиными криками, вышел во двор и плюхнулся в бассейн чтобы взбодриться – эта привычка зажиточных римлян начинать утро с купания в бассейне мне очень нравилась, и я старался по возможности ей следовать.
– Как у вас тут дела, что Марк? Так и не успел с ним толком поговорить – то он лечился, то я мотался по Империи, – мы неторопливо завтракали с Мариной, решая важные государственные и семейные дела, – как наши будущие родственники, состоялась ли ваша встреча? Я вижу, что Лициния явно торопится со свадьбой, раньше за ней такой спешки не замечалось!
– Ясное дело, торопится! Раньше именно мы были больше заинтересованы в этом союзе, когда ты только завоёвывал авторитет, а Марк был неоперившимся новобранцем. Сейчас твой авторитет непоколебим, тебя любят, уважают и слушают. А Марк – молодой центурион, подающий большие надежды, имеющий все шансы стать в будущем императором.
– А может, просто дело в том, что она боится повторения истории с этой негодяйкой Агриппиной и хочет поскорее закрепить этот союз?
– Может, и так. Только я бы не называла её негодяйкой, – задумчиво сказала Марина, – конечно, она совершила негодный поступок, но ведь девочка не была в этом деле главной, её подговорили родители. А потом она полюбила нашего Марка, я знаю это. Она разрывалась на части, хотела быть с ним…
– Угу. Хотела, чтобы он убежал вместе с ней, бросив Империю, забыв свой долг!
– Да, ты всё верно говоришь… Но девочка действительно его любила. Это не просто шпионско-политические интриги, это очень несчастная, изначально обречённая любовь, причём обоюдная.
– А как Марк сейчас? Последствия ранений он вылечил, а вот что у него внутри?
– Ты знаешь, мне удалось немного поговорить с ним. Он, мне кажется, полностью выжег у себя в душе все малейшие движения в вопросах любви, женской привязанности и прочего. Он теперь только воин, и может любить лишь родителей и друзей-соратников.
– Так он что, теперь не собирается жениться? – спросил я.
– Я тоже задала ему этот вопрос, – улыбнулась Марина, – он покачал головой и сказал, что помнит о своих обязанностях и не намерен от них отказываться. Мне кажется, мальчик не хочет, чтобы мы или кто-то другой вспоминали эту жуткую историю, и говорили с ним об этом. Он не собирается делать глупости, это теперь воин и сын императора, а тема женской любви для него закрыта.
– А как же… Он ведь сказал, что свои обязанности помнит, значит, жениться не отказывается?
– Мой дорогой супруг, не путай, пожалуйста, вопросы любви и женитьбы, тем более, женитьбы по государственным причинам.
– Ну почему же? Мы же с тобой очень даже государственные люди, но ведь, кажется, любим друг друга? Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься, любимый! – ласково улыбнулась Марина. – Но ты забываешь, что мы с тобой полюбили друг друга, когда ты был ещё купчишкой средней руки, а я бывшей рабыней, ещё не до конца пришедшей в себя после этого. Поженились мы потом, а уж государственными людьми вообще стали гораздо позже!
– Да, ты права. А как всё-таки прошла встреча с Лицинией и Плацидией?
– Ты знаешь, очень неплохо, я даже не ожидала. Молодёжь совершенно неожиданно нашла общий язык. У нашей Плацидии с выходом из детства проявились очень положительные чёрточки, которых я, честно говоря, не ожидала. Во-первых – чувство такта. Я боялась, что девочка будет обижена и разочарована в своём женихе, который закрутил такой глубокий роман, игнорируя её, как женщину.
– Да ещё и со шпионкой, которую потом убил собственноручно! – вставил я.
– Нет-нет, дорогой, ты не совсем понимаешь женскую психологию. Все эти шпионы, заговоры, международные скандалы – это только фон, антураж. Гораздо важнее сам факт измены. Если бы Марк сделал это с какой-нибудь обычной девушкой, без всех этих заговоров, она страдала бы не меньше. Но здесь она проявила великую мудрость – просто сделала вид, что ничего не было. Она прекрасно понимает, что любви у них с Марком нет, это союз ради укрепления государства, поэтому и делает вид, что ничего не заметила.
– Н-да, здорово ты во всех этих перипетиях разобралась!
– Ты знаешь, Марк недолго был с нами, придумал, что ему нужно в Легион на службу и покинул нас, причём попрощался довольно тепло. Плацидия проводила его до выхода и вернулась, мы втроём ещё немного потрепались по-женски, это оказалось очень полезным.
– Ну что ж, я думаю, всю эту историю с Агриппиной пора забыть, нам сейчас не до любовных интриг.
– Какие-то проблемы в провинциях?
– Нет, дорогая, в провинциях только мелкие нестроения, нам грозят большие неприятности со стороны Византии, и, как я подозреваю, Персидской империи.
– Да, это чувствуется уже давно.
– Но сейчас всё может начаться очень скоро. Ночью мне опять являлись мои друзья, чтобы поддержать и подбодрить. Очевидно, рубка предстоит нешуточная.
– К сожалению, похоже, к этому всё идёт. Что у тебя на сегодня, какие планы? – Марина перевела разговор на текущие события.
– Хочу встретиться с Марком не на бегу, а основательно, поговорить по душам. Если он сможет, думаю взять его на Сардинию, мне скоро предстоит туда важная поездка.
– Хорошо, дорогой мой император. Только не напоминай ему ни одним намёком про эту историю с Агриппиной. Его душевная рана ещё не затянулась.
С одной стороны, Марина была права – столь тяжёлая травма будет затягиваться долго, но с другой стороны, нельзя позволить парню упиваться своей трагедией, а следует с головой окунуть его в воинскую жизнь, насущные проблемы. Я вспомнил итоги сражения со свевами.
Как выяснилось впоследствии, хитрый манёвр варваров был разработан заранее. Они стремительными бросками нападали на римских воинов то на одном фланге, то на другом, создавали впечатление крупных сил. А когда удалось растянуть силы легионеров и оставить первую центурию практически в изоляции, навалились на неё всей массой, чтобы смять, уничтожить, заставить бежать, и на их плечах ворваться в тыл остальным легионерам, используя эффект неожиданности, уничтожить как можно больше бойцов.
Но варвары не обладали пониманием того, что им противостоят не подобные им дикари, а римские легионеры – выученные, дисциплинированные, сильные духом. И небольшая центурия, всего сотня бойцов, смогла перемолоть огромные силы свевов, которые предназначались для победы над всем Сардинским Легионом.