— Эй, командир, может, отпустишь мою руку? — осторожно, как говорят с больными, попросила Картечь.
Только тут Костас осознал, что всё ещё держит её ладонь в своей руке.
— Извини, — он разжал пальцы. — Просто на радостях разошёлся…
— Ты в следующий раз лучше в комендатуру себе баб вызывай, — беззлобно проворчала Картечь. — Чтобы Дана тебя по всему городу не разыскивала. Хотя…
Она явно вспомнила утренний инцидент и засомневалась в правильности собственного совета.
— Ладно… — Рам, от греха подальше, закинул руки за голову и уставился в небо.
Говорить больше не хотелось.
Картечь сочувственно покачала головой и ушла, оставив командира приходить в себя. Судя по тому, что никто больше не беспокоил Костаса, подчинённые сочли его временно недееспособным.
— Выглядите отдохнувшим, сэр, — голос Зары музыкой влился в расслабленное сознание Костаса. — И… более цельным.
Тот скосился на присевшую рядом идиллийку и сообщил:
— Внял Вашему совету и сходил к спутницам.
— Очень правильное решение, — одобрила Арора. — Отдых был вам необходим. И, кстати, вы обещали поделиться впечатлениями.
— Словами не передать, — признался китежец. — Но я начал понимать, почему вы сравнивали спутниц с религиозным орденом. Лично я уверовал.
Ответом ему был искренний заразительный смех леди-мэра. Смех, который хотелось слушать и слушать. В нём было столько жизнелюбия, что он казался квинтэссенцией самой Идиллии.
Никаких условностей, никакой фальши. Чистая незамутнённая радость.
— Я не говорил, насколько вы потрясающая? — спросил Костас, любуясь Зарой.
— Словами — нет, — рассмеялась та и весело прищурилась.
— Я — болван, — сообщил комендант.
Может из-за бурлящих в крови феромонов, может в силу нового взгляда на мир, Костасу хотелось, чтобы Арора была рядом. Пусть ненадолго, но одна мысль, что из-за бессмысленных ограничений и условностей он упускает такую женщину, вызывала в китежце протест.
Он приподнялся и, нисколько не сомневаясь, что Зара поймёт его порыв, поцеловал идиллийку. Что подумают подчинённые, посматривающие в их сторону, коменданта не волновало.
Зара ответила на поцелуй, а затем отстранилась с весёлой улыбкой.
— Боюсь, что завтра вы можете пожалеть об этом, — сказала она. — Отдохните, проветрите голову, и если не передумаете — я буду рада сопровождать вас на празднике Золотой Ночи.
Костас только хотел сообщить, что не передумает, а заодно уточнить, что за праздник имеет в виду Зара, но она легко поднялась на ноги и упорхнула, по заветам древнего поэта Земли.
— Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты, — пробормотал Костас и снова улёгся в траву.
Пребывая в блаженно-расслабленном состоянии, он не заметил двух офицеров-карателей, наблюдавших за ним из машины. И того, как многозначительно они переглянулись между собой, увидев коменданта, целующегося с идиллийкой.
––—––—––
Тук-тук-тук, стучусь я в Небесную дверь… — Строчка из песни Боба Дилана “Knockin on heaven's door”
Жди меня — и я вернусь — Константин Симонов, “Жди меня”
Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты — А. С. Пушкин “Я помню чудное мгновенье”
Глава 29
Планета Идиллия. Город Зелар, центр города, кафе “Вэйти”
С веранды кафе открывался неплохой вид на комендатуру. Бывшая мэрия превратилась в самый настоящий форт. Союзовцы подошли к делу максимально ответственно, ничего не оставляя “на авось”. Даже угловые кафе на перекрёстках, примыкающих к комендатуре, превратились в ощетинившиеся стволами блокгаузы.
Периметр самой комендатуры защищали простейшие проволочные заграждения, украшенные многочисленными предупреждающими знаками с надписями на эсперанто: “Стой! Граница поста!” и “Мины”.
— Уважают нас, — с оттенком гордости оценил старания союзовцев сержант.
— Ага, — поддакнул Блайз.
Репликанты расслабленно восседали за столиком, отдавая должное стараниям местного повара и одновременно наблюдая за распорядком дня оккупантов.
В этот раз Чимбик носил личину представителя одной из многочисленных молодёженых суб-культур Доминиона, подражающей тиаматцам. Идею подала Йонг, объяснив, что настоящие тиаматцы в момент раскусили бы “ряженых”, а вот с туристов, косящих (Чимбику пришлось уточнять значение этого термина) под уроженцев мира-смерти, взятки гладки. Репликант даже заучил на всякий случай легенду, запомнив клинику, где ему “проводили операцию по имплантации глазных яблок” и прочие мелочи, способные выручить при разговоре с излишне любопытным патрулём или беседе с кем-либо из штатских.
Блайза же, не отягощённого шрамом и татуировкой, превратили в идиллийца, окрасив кожу в тёмно-фиолетовый цвет. И теперь белозубая улыбка репликанта целиком и полностью играла на образ жизнелюбивого аборигена.
От камер системы наблюдения с системой распознания лиц репликантов защищали устройства, позволяющие искажать изображение: небольшие плоские прямоугольные приборы, спрятанные в ожерелья “в тиаматском стиле”. Но всё равно Йонг порекомендовала особо не полагаться на технику, потому помимо прочего оба репликанта носили большие солнцезащитные визоры и широкополые панамы, скрывающие лица в тени.
От комендатуры отъехал очередной патруль.
— Не расслабляются, — недовольно отметил сержант. — Значит, среагируют быстро.
— Угу, — поддакнул Блайз и занялся принесённым омлетом.
Большую часть дня репликанты провели, собирая как можно больше данных о противнике. И то, что они увидели, мягко говоря, не радовало. Союзовцы и не думали расхолаживаться — если на блокпостах за пределами города, где несли службу штрафники корпоратов, ещё наблюдалась некоторая безалаберность, что в самом городе службу несли на совесть. Хоть агенты из осевших в городе военных пенсионеров и докладовали о патрулях, регулярно пускающихся во все тяжкие, репликанты ничего подобного не увидели. Значит, либо комендант смог купировать это явление, либо процент ушедших в загул был ничтожно мал и в целом не сказывался на контроле за городом. А это было плохо для поставленной репликантами задачи — уничтожения завода по производству киборгов.
Союзовцы притащили завод с собой, спустив с орбиты уже готовые модули с оборудованием и собрав в паре километров от города — восполнять потери, понесённые частями первой линии. “Органическая составляющая” для киборгов выращивалась тут же, по технологиям Консорциума, но командование доминионцев подозревало, что в случае потерь, превышающих производственные возможности, союзовцы могут прибегнуть к “мобилизации” идиллийцев.
Если репликанты смогут выполнить поставленную задачу, то на отход у них останется очень мало времени. Если останется вообще: образцово несущие службу в Зеларе военные копы прибудут к месту происшествия за пару минут максимум, волоча с собой всё, что имеется в арсенале. И тогда шанс репликантов уцелеть будет близок к абсолютному нулю.
— Приве-е-ет, — отвлёк от невесёлых мыслей весёлый девичий голосок. — Вы чего такие серьёзные?
Репликанты покосились на шумную компанию идиллийцев, занимавших соседний столик. Несмотря на запрет коменданта на проявления эмпатии вовне, репликанты то и дело ощущали эмпатический контакт. Приятный, что уж говорить. Молодняк веселился и был изрядно возбуждён.
— Привет, — широко улыбнулся Блайз.
Сержант не был до конца уверен, поддерживал брат маскировку под местного, или невольно “подцепил чужое настроение”, как выражался Грэг. Да он и сам с интересом изучал чужие, будоражащие кровь чувства. Тем более, что особого выбора не было: мало ли, как отреагируют местные, если он начнёт сопротивляться воздействию? Сопротивление привычно перерастёт в агрессию и жажду убийства, и привлечёт внимание всех окружающих эмпатов.
А за вниманием последуют вопросы, которые привлекут внимание союзовцев, компания которых как раз двигалась к столику идиллийцев.
— Решаем возникшие проблемы, — почти не солгал Блайз подошедшей к нему девушке.
— Проблемы могут подождать, — беспечно отмахнулась идиллийка и с грацией кошки забралась на колени к Блайзу. — А я не могу.
Она подмигнула растерянно улыбающемуся рядовому и предложила:
— Айда с нами в квартал удовольствий. И своего серьёзного друга прихвати. У нас большая компания, будет весело.
“Большая компания” уже смешалась, утратив деление на “местных” и “оккупантов”. Уроженка мира смерти мечтательно улыбалась в объятьях сразу двух идиллийцев, а её земляк не отрывал взгляда от сидевшей у него на коленях красотки. Бейджинцы, акадийцы, идиллийцы — различия размывались и стирались в одной на всех жажде жизни и любви.
Блайз сглотнул, ощущая, как желание присоединиться к этой вечеринке вытесняет все прочие мысли. Да Чимбику и самому сейчас очень хотелось познать и эту грань жизни дворняг. Если бы рядом была Эйнджела…
Сержант усилием воли удержал себя на этой мысли. Образ Эйнджи позволил собраться на задаче, не сопротивляясь воздействию идиллийцев, не ломая наваждение привычной яростью и злобой.
— Нас ждут лучшие женщины мира, — сказал он, не покривив душой.
— Ммм… — идиллийка покосилась на него с интересом. — Так позовите их с нами.
— В другой раз, — с сожалением просипел Блайз и осторожно ссадил девушку со своих колен.
— Ты обещал, — весело сказала идиллийка и коснулась его браслета гражданина своим. — Свяжись со мной, когда надумаешь.
И упорхнула в объятья порядком ошалевшего бейджинца.
Ни один из союзовцев, кажется, даже не посмотрел на сидевших за соседним столиком мужчин.
— В такие минуты я скучаю по медблоку и его ежедневным подавляющим инъекциям, — тихо признался Чимбик, когда развесёлая компания отправилась в квартал удовольствий. — Похоже, я пропустил время укола.
— Они не эффективны против феромонов, — разочаровал его Блайз. — Я как-то со Свитари занимался сексом прямо в броне. Медблок непрерывно истерил о гормональном сбое, но исправить ничего не смог. Если бы у меня мозги не отключались — я уже тогда должен был догадаться, что дело нечисто.