Чимбик, которому, как и всем его братьям, страх смерти был вообще чужд, призадумался. Выходило, что тиаматцев с репликантами роднили не только глаза, но ещё и отсутствие страха перед гибелью? Или он что-то не так понял?
— Тиаматцы не боятся умереть? — уточнил сержант.
— Да, — кивнула Грэм. — Как у них говорят: «Я не боюсь Смерти, я просто её не хочу».
— Никогда не понимала этих плясок на костях, — негромко, чтобы не расслышали окружающие, призналась Ракша. — Но в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
— Монастырь? — не понял Чимбик.
— Я тебе потом объясню, — пообещала Эйнджела.
— Зачем вообще нужна свадьба? — удивился Чимбик. — Регистрацию брака в рамках законодательства можно провести удалённо. Для чего устраивают мероприятие?
— Цели могут быть разными, — усмехнулся Грэм, вспомнив гламурные журналы на Новом Плимуте с описанием знаменитостей, пускающих друг другу пыль в глаза всеми возможными способами. — У тиаматцев их минимум две: во-первых, это ещё один способ показать Смерти её бессилие, а во-вторых, просто повод повеселиться. Причём с их точки зрения очень весомый.
По мнению Чимбика, лучшим способом показать бессилие смерти было оставаться в живых. А повеселиться можно и без лишних сложностей и церемоний.
— Это как со столовыми приборами, — пришла на помощь Эйнджела. — Практического толка нет, есть набор правил, позволяющих вписаться в ту или иную часть общества. Свадьба — одно из значимых явлений, позволяющих оценить твоё место в социуме. Сигнал свой-чужой.
— Почему люди так любят всё усложнять? — вздохнул репликант.
— Тоже задаюсь этим вопросом, — ободряюще улыбнулась ему Эйнджела и погладила по щеке.
Сержант буквально чувствовал любопытные взгляды дворняг. Чуткий слух репликанта улавливал шепотки и разговоры. И чем дольше он слушал, тем больше понимал правоту слов Эйнджелы. Дворняги изучали его так же, как он изучал их. Изучали и пытались отыскать ему правильное место в своём образе мира. И какое место он займёт — зависит от его поведения, той самой системы распознавания, о которой только что говорила Эйнджела. И поцелуй, похоже, был в их системе ценностей сигналом принадлежности скорее к человеческому роду. Своеобразным заявлением статуса.
Передвижений Чимбика никто не ограничивал, но капитан Нэйв с дорсайкой следовали за ним по пятам. Тоже признак статуса, только теперь уже военнопленного.
— Капитан! — окликнул Грэма один из стоявших неподалёку «пижонов». — А правду говорят, что вы лично пленили четверых доминионских диверсантов?
— Чистая правда, — опередила Нэйва Эйнджела. — Двое из них перед вами.
Нэйв молча кивнул. Тиаматец приподнял бровь, осмотрел девушку с ног до головы и перевёл взгляд на репликанта. Тот ответил таким же изучающим взглядом. Столичный житель, в отличие от собратьев из сельвы, не до конца избавился от вычурной причёски, оставив на затылке косичку. А вот татуировки у него не было, как и фамильяра.
— Сантьяго, сегодня они гости Максимилиано, компренде? — к нему подошла тиаматка, на плече которой сидела одна из птиц, недавно круживших над молодожёнами.
Татуировка придавала её лицу хищное выражение, а острый с горбинкой нос и глаза с вертикальными зрачками завершали картину. В отличие от большинства тиаматцев, она не брилась налысо, а лишь коротко стригла волосы.
— Да я только спросить, Миа, — ухмыльнулся тот, примирительно выставив ладони вперёд. — Не съем же я их.
Нэйв невольно покосился на репликанта, серьёзно сомневаясь, кто кого «съест» при случае.
— Почему вы все говорите по-разному? — с искренним любопытством на лице поинтересовалась Эйнджела.
Вопрос заставил Грэма озадаченно свести брови. Он помнил, что Лорэй прожили на Тиамат достаточно времени, чтобы в общих чертах понимать устройство местного общества.
— Потому что мы из разных городов, сеньора, — на чистом эсперанто ответил Сантьяго. — А их основали разные этнические группы. Мои дремучие сородичи фанатично цепляются за прошлое и сперва учат детей родному языку, а потом уже эсперанто.
— Кроме вас, безродных, — не осталась в долгу Миа.
Птица на её руке заклекотала, разделяя негодование хозяйки.
— Мы не безродные, мы космополиты, — гордо задрал голову «пижон».
— Так я и говорю, безродные, — подтвердила тиаматка. — Как можно жить без традиций и почитания предков?
— Вообще не напрягаясь, — ухмыльнулся «пижон». — Тебе ли не знать, горазон? Ты сама столько путешествовала по чужим планетам, что стала почти как городская.
— И не забывала при этом о традициях, — птица на её руке заклекотала. — Так что нечего меня оскорблять!
Оскорблённой, впрочем, она не выглядела.
— Всё в порядке, амиго? — подскочил де Силва.
«Хорошая девочка» Флоринда, к вящему облегчению Эйнджелы, вслед за хозяином не явилась: обоих саблезубов отправили поиграть с потомством, раз уж появилась такая возможность.
— Да мы просто разговариваем, — выставил ладони «пижон». — Твоих друзей заинтересовали наши обычаи — вот, рассказываем.
Де Силва с сомнением оглядел Сантьяго.
— И какие обычаи у городских? — полюбопытствовал он.
— Например, трубка мира, — Сантьяго выудил из кармана небольшую деревянную курительную трубку, украшенную затейливой резьбой.
— Не вздумай! — тут же замахал руками старшина. — Не трави моих друзей вашей пакостью!
— Отличная «травка», — солидно отозвался Сантьяго. — Курнёте? — щедро предложил он гостям.
— Я пас, — поспешил отказаться Нэйв. — Предпочитаю бухло.
То, что щедрое предложение «пижона», что называется, «проверка на вшивость», контрразведчик понял сразу. Солдат прощупывал, насколько можно доверять новому знакомцу, откровенно предлагая небольшое правонарушение. Хотя по меркам тиаматцев — ничего предосудительного. Лёгкий наркотик из высушенных листьев тиаматского аналога коки не был чем-то запрещённым в мире смерти.
Нэйв тоже не видел повода устраивать из-за этого «бурю в стакане». На службе тиаматцы не накуривались, ну а пущенный по кругу «косячок» с травкой ни разу не приводил к происшествиям.
— Меня папочка наругает и сладкого лишит, — ухмыльнулась Ракша, вызвав общий смех.
Чимбик озадаченно принюхался. Из трубки тянуло сладковатым запахом сушёных растений, смешиваясь с вонью застарелой гари.
— Это наркотик? — уточнил репликант у Эйнджелы.
— Судя по всему, — кивнула она.
Сержант понял, что совсем запутался: рядовой открыто предлагал старшим по званию запрещённое вещество при полном попустительстве с их стороны. Или у союзовцев иные законы на этот счёт?
— Это разрешено? — Чимбик удивлённо воззрился на подругу.
— Насколько я знаю, нет, — ответила та, не обращая внимания на любопытные и весёлые взгляды окружающих. — Похоже, это местная форма социальной активности. Проверка свой-чужой.
Объяснение развеселило присутствующих.
— Форма социальной активности!!! — хохотал Сантьяго. — Я теперь только так это и буду называть!
— Мой дорогой городской друг, — де Силва положил руку ему на плечо. — Прости, но тебе просто не хватит ума, чтобы запомнить такие сложные слова.
— А мне Миа подскажет! — ничуть не стушевался Сантьяго. — Да, горазон?
И состроил тиаматке глазки.
— Конечно поможет, — кивнула та, выхватила у него трубку и издала короткую серию щелчков языком.
Сидевшая на её руке птица схватила трубку и взмыла в небо, унося дурь в когтях.
— Потом поблагодаришь, амиго, — ухмыльнулась Миа, глядя на растерянное лицо «пижона».
— Я её два дня делал! — возмутился Сантьяго. — Эх… Вот говорили мне, не влюбляйся в лесную, ничего путного из этого не выйдет!
И с горьким вздохом уткнулся лбом в плечо своей «обидчицы».
— У них театральщина в крови, — тихо шепнул Грэм на ухо Ракше. — Надо к ним почаще приезжать — как на представление.
— Думаю, скоро у нас не будет недостатка в развлечениях, — ответила та, глядя в сторону линии фронта.
На фоне неба чётко прорисовывались силуэты ударных беспилотников, летящих бомбить врага.
— Разнообразие не повредит, — усмехнулся Грэм.
Между тем Сантьяго, получив дружеский щелчок в макушку, вновь обратил внимание на гостей.
— Простите за бестактный вопрос, сеньора, — обратился он к Эйнджеле. — Вы попадали в аварию?
И кивнул на следы сведённых шрамов.
Нэйв с интересом покосился на Лорэй, гадая, какую версию она выдумает, но, к его изумлению, ответ был абсолютно правдивым.
— Меня резал один из союзовских сенаторов, — глядя прямо на «пижона» произнесла Эйнджела. — Тех, что любили отдыхать на станции «Иллюзия». О ней недавно говорили в новостях.
Чимбик сохранил невозмутимый вид, доверив девушке вести разговор так, как она считает нужным.
— Матерь Божья, — потрясённо выдохнул Сантьяго. — Так это правда… Чёрт, а я, дурак, ещё спорил с Густаво, убеждал, что всё выдумка и враньё проклятых гринго…
— Вы, городские, все такие тугодумы? — едко поинтересовалась Миа. — У меня никаких сомнений не осталось после того, что эти ублюдки устроили в городе.
— Си, — поддержал её Максимилиан. — Если такое творят мелкие бесы, то какие сомнения в том, как отдыхают другие исчадия Ада? Я даже не желаю знать, что в головах этих дьябло!
Он сплюнул через левое плечо и перекрестился. Сантьяго ограничился затейливой матерной руладой на эсперанто, по завершении которой выудил из кармана маленькую фляжку и присосался к горлышку.
— В головах у них то же, что и у всех, — жёстко ухмыльнулась Эйнджела. В этот момент Нэйв легко принял бы её за Свитари. — Я заглянула в дырку в его черепе — никаких отличий.
— Вы убили вашего мучителя, сеньора? — недоверчиво взглянул на неё де Силва.
— Убила, — ответил за Эйнджелу Нэйв. — И того ублюдка, который продал их с сестрой на ту станцию.
— Есть в этом мире справедливость! — торжественно воздел руку старшина.
Задумчивый взгляд Лорэй остановился на контрразведчике. Тому полагалось выказать неосведомлённость в отношении этого события, но он, кажется, уже не думал о будущем и о поддержании легенды. В нём чувствовалась лихая беззаботность человека, который уже решил, что «завтра» не наступит.