– Не рано? – обеспокоенно переспросил мичман Желтухин, недавно прибывший с Балтики.
– Выполнять! – нервно бросил Рихтер. – Смотрите сами, Олег Сергеевич, ваш «тезка» уже снова идет на сближение. Сейчас запросто сегментными снарядами стрелять начать может. Мы хотим оказаться на их пути?
А сегментные снаряды – это серьезно. То есть совершенно несерьезно для крупного корабля, но для миноносцев… Именно для отражения атак этих маленьких, но смертельно опасных на небольшом расстоянии судов и создавалась «морская картечь» – те самые сегментные снаряды: выстрел, и в противника летит не металлическая болванка, пусть даже и с зарядом взрывчатого вещества, а сноп стальных стержней, который может смести с палубы небронированного миноносца все живое.
Русские эсминцы повалило влево, и они стали огрызаться в сторону противника из четырех стволов с борта. «Безупречный», которого прикрывали двое других, тоже поддерживал собратьев из двух оставшихся пушек.
Вспышки разрывов обозначились на «Ушио», «Ариаке» и «Араре», но и русским доставалось: горемычный «Безупречный» совершенно явно садился кормой, на «Быстром» рухнула грот-мачта и замолчали два орудия в корме.
Японцы не собирались сдаваться: выйдя в атаку на крейсер, они хотели довести ее до конца. Любой ценой.
«У короля много!» – традиционно говорили британцы, глядя на свой гибнущий в бою корабль.
«У микадо – много!» – наверное, нечто подобное произносили про себя командиры японских миноносцев, выходя в самоубийственную атаку на большой крейсер противника.
Миноносцев и истребителей у Объединенного Флота было действительно в разы больше, чем у Российской империи на Тихом океане. А вот в кораблях первого ранга Россия крыла Страну восходящего солнца, как бык овцу. Стоило рискнуть, чтобы угробить или хотя бы повредить минным попаданием русский крейсер. С такой пробоиной он до Владивостока не дотянет.
В общем: «Ва-банк!». Или, точнее: «Тенно Хэйко банзай!».
Капитан первого ранга Ядзима, держащий брейд-вымпел на «Ариаке», несмотря на невозмутимость, приличествующую настоящему самураю, выказывал все признаки сильного волнения. Сейчас решалось все.
Пусть при атаке крейсера будут остановлены даже четыре миноносца из шести – пусть! Лишь бы два других сумели приблизиться к нему на пять кабельтовых и выпустить мины почти в упор.
Нет. Уже атакуют пятеро: «Араре» увяз в схватке с русскими истребителями. Но все равно попытаться можно и должно. И тогда все будет не зря!
Все было в этих рассуждениях правильно и логично, кроме одной мелочи…
А эта «мелочь» уже открыла огонь. Отряд малых русских миноносцев фон Радена стремительно сближался с атакующими японцами.
Мелкие «пукалки» русских «недомерков», конечно, не могли представлять серьезной угрозы корпусам японских истребителей, но повыметать личный состав с палуб – запросто. А дистанция стремительно сокращалась. И с такого расстояния, да при бое на встречных курсах, могло выкосить на палубах отряда немало матросов и офицеров.
Нет, при встрече с такими миноносцами японских эсминцев участь первых была бы решена даже при тройном превосходстве русских в вымпелах. Но сейчас стояла другая задача: крейсер.
Ядзима вдруг понял, что теперь все – атаки «Олега» не получится: за те минуты сближения, стреляя только баковыми плутонгами, вывести из строя или «стреножить» удастся только парочку приближающихся русских корабликов.
А остальные прорежут строй. И выстрелят минами. А ответить тем же нельзя – все для крейсера. Аппараты должны быть заряжены.
К тому же каперанг знал о том попадании в «Муракумо» в Цусимском проливе: мелкий снаряд противника попал в заряженный минный аппарат… Миноносец погиб.
То есть все может кончиться очень печально. Можно загубить весь отряд зря. Вернее, два отряда…
И решение нужно было принимать мгновенно, что, собственно, и было сделано: мысли – они проносятся на протяжении секунды, а то и меньше, это читать о них много времени занимает…
– Сигнал отряду: «Развернуться и атаковать русские миноносцы», – с трудом сдерживая волнение, отдал приказ командиру «Ариаке» Куцуми каперанг.
– А как же крейсер? – относительно молодой капитан-лейтенант посмотрел на своего начальника с изумлением и недоверием.
– Отставить! Немедленно выполнять! – Ядзима прекрасно понимал недоумение молодого человека, но времени на объяснения не было. – Я вам все растолкую потом, сейчас дорога каждая секунда. Поднимите сигнал, прикажите продублировать его по радио и сами начинайте разворот. Сейчас же! Я приказываю!
Командир эсминца мрачно кивнул и отдал соответствующие распоряжения сигнальщику и рулевому.
Корабль, неся на фок-мачте флажный приказ, стал отворачивать вправо, режа курс соседнему «Харусаме». Тому пришлось немедленно отреагировать, даже не разобрав сигнала начальника отряда.
Остальные японские истребители тоже повторили маневр, не успев разглядеть сигнала, но с задержкой…
А «мелкие русские блохи» уже вполне конкретно садились «на хвост».
Не догонят, конечно, даже учитывая время на разворот японского отряда, но дистанция уже вполне убойная для их мелкашек.
Нет, пятиствольные тридцатисемимиллиметровки Гочкиса, что были установлены на номерных владивостокских миноносцах, почти не представляли опасности для японских кораблей – полукилограммовые болванки, снаряженные черным порохом с зарядом всего в восемьдесят граммов. Зачастую этого не хватало, чтобы разорвать корпус снаряда, только вышибало взрыватель. Но это были «кратковременные пулеметы» очень немалого калибра. Все-таки восемь выстрелов за шесть секунд. С почти пистолетной для морского боя дистанции. Такая «горсть» даже на большом миноносце может делов натворить при удачном попадании. И натворила.
На «Араре» замолчала кормовая трехдюймовка, прошило в двух местах четвертую трубу, разбило кормовой минный аппарат (благо для японцев, что не сдетонировала заряженная в него мина), по палубе поползли раненые.
Но и в «Двести пятый» прилетело. Японский трехдюймовый снаряд пробил скулу миноносца, и упругая струя воды ударила в носовую переборку. Пришлось немедленно сбрасывать ход и отказаться от дальнейшего преследования.
Да и само преследование больше смысла не имело: постреляв по «Быстрому» и «Блестящему» «в разлуку», японцы отходили на юг. Их было уже не догнать. «Олег» прекратил огонь, чтобы не зацепить своих.
Оставалось спасти как можно больше моряков с тонущего «Безупречного» и возвращаться во Владивосток.
Можно было подводить итоги операции: в активе три потопленных канонерки японцев, истребитель и с десяток рыболовных шхун. Зато потеряно два эскадренных миноносца. ЧЕТВЕРТЬ от всех минных сил Тихоокеанского флота.
– Так и хочется приказать Рихтеру, чтобы он подвинтил своего «Быстрого» к нашему борту, и высказать все, что я думаю о его авантюре, – злился на мостике «Олега» Добротворский. – Но ничего, во Владивостоке ему командующий собственноручно фитиль вставит. А пока – добраться бы туда в целости…
Глава 13
Сидя в кресле у открытого по летней поре окна, начавший уже седеть московский дворянин с привычным уже неудовольствием изучал утреннюю газету.
«СРОЧНО. Из Либавы сообщают: прошедшей ночью в Либаве произошел ужасный террористический акт. Неизвестными бомбистами был взорван отель „Палас“, в котором должен был останавливаться Государь Император с семьей и свитой, прибывший для проведения смотра кораблей третьей Тихоокеанской эскадры. Имеются многочисленные жертвы, число которых уточняется. По предварительным данным, Его Императорское Величество и члены Августейшей семьи не пострадали».
Опять! И дня не проходит, чтобы боевики кого-то не убили или чего-то не взорвали. Причем вместе со случайными прохожими. Отчего-то думают, что этим они добавят своим идеям популярности, хотя зарабатывают по большей части лишь проклятия. Впрочем, это уже не мое дело…
– Сережа, иди пить чай! – вдруг ворвался в привычный ход мыслей голос жены.
– Да, дорогая! – ничего не оставалось, как, без особого сожаления отложив недочитанную газету, направиться в гостиную. – Уже иду!
Впрочем, и чай попить спокойно тоже не удалось – человек еще не успел спуститься на первый этаж, как снова послышался голос жены:
– Сережа, там к тебе пришли!
Опять писаки бессовестные пожаловали или снова из Петербурга письма официальные шлют? Надоели уже и те и другие!
– Скажи им, что мне нездоровится! Кому действительно надо – в другой раз придет.
Однако побыть сегодня в покое, видимо, была не судьба.
– Там какой-то офицер, и он говорит, что не уйдет, пока ты его не примешь.
– Ладно, сейчас выйду…
У порога действительно ждал офицер с аксельбантами, выдающими адъютанта генерального штаба. И чего он делает в старой столице?
– Добрый день, капитан! Прошу вас, проходите! – учтиво поздоровался хозяин и спросил, уже догадываясь, что услышит: – Вы ко мне? По какому делу?
– Здравствуйте! Вы господин Зубатов Сергей Васильевич?
– Да, я.
– Вам пакет! Извольте расписаться в получении! – выдал заученную фразу адъютант. «Опять письмо! – интересно, от кого на этот раз? Судя по этому офицеру, как бы не сам премьер-министр расстарался».
Офицер тем временем продолжил, протягивая скрепленный пятью сургучными печатями конверт:
– С вашего разрешения я подожду, пока вы соберетесь – мне приказано вас сопровождать.
«А вот это уже что-то новое! Как-то он слишком уверенно говорит… Неужели арестовать решили?! – пронеслась в голове шальная мысль. – Они же знают, что по-хорошему меня никуда идти не уговорить, вот и… Да нет, в крепость приглашений не шлют…» В любом случае ничего не оставалось, как открыть конверт и ознакомиться с содержимым. Впервые за долгое время ему стало по-настоящему интересно: чего же там может быть такого?
Да уж. Офицер был прав. Такой документ проигнорировать невозможно.
– Дорогая, мне надо немедленно ехать.