– Без понятия. Но почти наверняка все из-за Витьки.
– Марковича? – на всякий случай захотелось уточнить.
– А у нас много общих знакомых с таким именем?
– Вот сука! На ломти гада порежу, если встретимся…
– Да подожди ты… Я ведь ничего не утверждаю. Просто соображаю. Ты – здесь, я – здесь… Еще один фигурант именно с арены имеется…
– Да ладно! – офонарел я, с трудом собираясь с мыслями и вспоминая того «Герострата» хренова… – Можешь приплюсовать четвертого оттуда же. А что за «еще один»?
– Чуть позже, Вадь. – Серега тоже слегка прибалдел, услышав о «четвертом». Тема явно требовала вдумчивого обсуждения, а времени на «вдумывание» у нас было ровным счетом шиш да ни шиша…
– А не пошел бы Витька вообще в преголубенькую даль? А? Нам, кроме него, поговорить не о чем?
– Очень даже есть о чем, но надо же и с этим разобраться.
– Надо. А есть информация к размышлению?
– Начерно имеется. Следим за фактами: ты и я с арены, еще один, которого пришлось завалить, оттуда же. Парень, о котором ты мне сейчас расскажешь, – аналогично. Вывод: все, кого мы с тобой встречали в этом мире, Витькины гладиаторы. Так?
– Пока возразить нечего.
– Господа! – донесся веселый голос Арнаутова. – Ваши десять минут уже десять минут назад закончились!
– Алексей Трифонович, еще пять! – отозвался Серега. – Наливайте пока.
– Пять и не более! – Это уже корнет.
– Разумеется! – Мне тоже пришлось подключиться к беседе. – Прошу нас понять и не обижаться.
– Ладно, давай по-быстрому: как здесь… То есть «как», понятно. Где здесь оказался, как по жизни устроился? – торопливо начал выспрашивать Серега.
– Это за пять минут-то? Нам ведь больше не дадут. Коротко: нырнул в озеро в одном времени – вынырнул в другом. Ну и повезло мне с первыми встречными. Хорошим мужиком мой хозяин оказался – отставной подполковник Белозерского полка.
– И что?
– И все. Устроился. Но это опять же разговор не на пять минут. Его дочь теперь моя невеста…
– Узнаю гусара, – улыбнулся Серега…
– Я тебе сейчас пошучу на эту тему! Все серьезно, понял?
– Да понял, угомонись. Может, еще действительно дуэль тут организуем? – Серега посмотрел на меня с нескрываемой иронией и быстро сменил тему разговора: – Кстати, носитель, блин, культуры, ты о моем здесь присутствии раньше заподозрить не мог? Песни, которые я из нашего века перепер, чуть ли не вся Россия распевает. Толик-Виверр меня по ним и вычислил.
– Упс! Это кто?
– Один из наших. Ты его не знал?
– Слушай, дурацкий, извини, вопрос. Я и тебя тогда мельком на арене увидел. Ну так тебя-то узнать мне труда не представляло. А вот Толиков в нашей компании вроде не было. Или я что-то путаю?
– Вроде бы действительно, – Горский задумался, – ни одного Анатолия ни в шпаге, ни в рапире, ни в сабле. Во всяком случае, смоленских.
– Вот именно. А если бы я встретился с этим самым Виверром на арене, то один из нас бы уже выступал за сборную кладбищ. Думаю, что ты догадываешься, кто именно.
– Не скажи! Как я понял из письма, которое получил с Дона, он двумя клинками орудует.
– Димахер, стало быть… Н-да, это сложнее… Если выучен… Два трупа. Слушай, а ведь Витька нас берег, нет?
– Именно, Вадь. Сколько у нас шансов было встретиться на арене, а? Отвечаю – до черта. И с этим Виверром тоже. Так нет, просек фишку Витек и не сводил нас друг с другом.
– Сейчас я разрыдаюсь по поводу его благородства.
– Да забей ты уже! Чего «прошлое будущее» ворошить? Давай в настоящем устраиваться.
– Ты опять прав. Разумный ты, зараза, умеешь главное вычленять. – Сережка действительно всегда был строгим логиком в принятии решений, а я велся на эмоции. Иногда, кстати, это помогало мне побеждать: начхать на логику того, что выиграть с перевесом в четыре укола у мастера выше меня классом анреал. А ведь начхал и выиграл. Потому, что был командный бой, потому, что от него зависела судьба ребят, которые дрались вместе со мной. Не плечом к плечу буквально – дрались по очереди, но каждый знал, что от его боя зависит итоговый результат, что его ошибки придется исправлять товарищам по команде. Это страшный груз, поверьте. Но некоторые на таком адреналине ловят кураж. И эмоции иногда очень при чем. Я был неплохим «личником», но в командных соревнованиях, сам не понимаю почему, рвал и драл напополам мастеров значительно высшего класса. А в личных – «сливал» им со страшной силой. Впрочем, ладно…
– Так что ты там насчет песен говорил?
– Да у меня даже сборник вышел с хитами из нашего времени, Окуджава там, Розенбаум со своими еврейско-казачьими песнями и далее по списку. Все, что вспомнил и что подходит для эпохи.
– Грабишь, значит, культурное наследие будущего? – засмеялся я. – Хотя я тоже не лучше – «пиратствую» в науке, причем мои жертвы практически современники, из-под носа у них, можно сказать, открытия увожу. Ведь и в армию через Академию наук перешел. Доктор химии перед тобой, между прочим…
– Господа! – донеслось из-за столика офицеров. – Наше терпение имеет границы.
– Идем!
– Действительно, пошли уже, в самом деле. Не стоит раздражать подвыпивших кавалеристов.
Когда мы садились на покинутые ранее стулья, я ощутил уже менее доброжелательное отношение со стороны корнета и штабс-капитана. Что и понятно: хоть они и оценили неординарность нашей с Горским встречи, но ждать перед наполненными стопками слишком долго – это раздражает.
– Еще немного, – пробурчал гусар, – и дуэль могла бы состояться.
– И это была бы последняя дуэль в твоей жизни, Ефим Александрович, – улыбнулся Серега, – Алексей Трифонович может засвидетельствовать, как владею шпагой я. Так вот, господин Демидов фехтовальщик посильнее моего.
Вот надо ему было? Мальчишку-корнета дразнить? Вон как сразу лицо раскраснелось, сейчас запросто может в бутылку полезть.
– Преувеличиваешь, Сергей, класс у нас примерно равный. А я еще раз приношу извинения, господа, и прошу понять нас с другом. Мы действительно не виделись много лет, а тут такая встреча…
– Да все понятно, Вадим Федорович, оставим это, – Арнаутов явно тоже не хотел даже тени конфликта, – но слова господина Горского меня действительно удивили. Он лучший фехтовальщик не только в полку, но и, пожалуй, в корпусе. А вы пионер. Странно…
– Вы еще больше удивитесь, господин штабс-капитан, когда узнаете, что я и в армии относительно недавно. Вообще я ученый-химик. Только в ноябре зачислен в полк. Приказом Барклая. Для развития минного дела в армии.
А фехтую я действительно сносно, но очень бы не хотелось демонстрировать это на деле в обществе таких приятных людей. Если угодно, готов еще раз принести свои извинения за некоторую задержку нашего застолья.
Вроде бы был удовлетворен и заинтригован даже подвыпивший Беклемишев. А у Арнаутова просто по-рачьи стали вылезать глаза из орбит.
– Вы химик?
– Доктор химии. Открывший, простите за нескромность, два новых простых вещества.
Теперь и у Сереги нижняя челюсть стукнула по столу.
– Ни черта себе! Вадик, какие?
– Йод и алюминий. Не один, правда, в паре с одним сельским врачом. Но я вас очень прошу оставить эту тему – некомфортно чувствовать себя свадебным генералом за столом с товарищами по оружию.
– Отдаю должное вашей скромности, господин поручик, – корнет уже смотрел на меня с немым обожанием (как быстро меняется настроение у мальчишек), – но, если позволите… Вы говорили о минном деле…
– Да, я сделал новое мощное взрывчатое вещество и теперь работаю в войсках по его боевому применению. Кое-какие успехи уже есть. Смею вас уверить, господа, что при штурме позиций, оборудованных Первым Пионерным, враги понесут куда большие потери, чем на всяких других… И хватит уже об этом. Вы меня встретили тостом за пионеров, я поднимаю бокал за глаза и уши армии, за стремительную сталь, карающую врагов России. За кавалерию!
Оценили. Встали и чокнулись со мной. На лицах сплошная благожелательность. Как мало все-таки надо мужчине, который всегда в душе будет оставаться мальчишкой, – похвали его или его песочницу…
У дверей послышалось шевеление – ямщики, перекусив и выпив, собрались продолжить свой путь по ночной дороге. Вот меня, например, на улицу бы никто сейчас выйти не заставил, а эти идут. Да еще и поедут. Когда же они хотя бы спят?
Впрочем, до Смоленска часа четыре пути. Но все равно я бы сначала выспался…
Оба мужика одновременно подошли к двери, тот, кто повыше, пропустил коллегу вперед, оглянулся, посмотрел на меня… Подмигнул и вышел.
Вроде выпил я не так уж и много… Мать-перемать! Силантий???
Дверь захлопнулась, и мой порыв вскочить и выскочить во двор был тут же погашен штабс-капитаном:
– Господин Демидов, как старший за столом, настоятельно вас прошу его не покидать. Что вы, честное слово, постоянно исчезаете? Вас не устраивает наша компания?
Так. Еще один нарезался. Сейчас и до «ты меня уважаешь?» дойдет. Ладно, потерпим.
– Просто один из мужиков показался знакомым. Но, наверное, обознался. Да и не так это важно. Простите, господа, это от неожиданности.
Естественно, тут же забулькало по рюмкам. Еще час застолья, и Беклемишев с Арнаутовым оставили нас наконец в покое, удалившись в свои комнаты.
– Ты когда выезжаешь? – спросил Сергей.
– Да время терпит. Когда высплюсь, а ты?
– Увы. У нас не терпит – часиков в десять должны быть уже в седле.
– Обидно. Спать хочется зверски, но ради такого случая потерплю. Давай собираться с мыслями и координировать-планировать наши действия.
– Да уж, придется. Только сначала удовлетвори мое любопытство, а то я с ума свихнусь: за что Владимира отхватить умудрился? Совсем не по чину для поручика.
– Так это не поручика и награждали – доктора химии. Лично император. Два новых элемента для страны, те самые «Польза. Честь. Слава», что являются девизом ордена. Все банально, никаких особых подвигов я не свершал.