– Фруктовый сок, – решила она. – Он, по крайней мере, выходит легко.
– А может, тогда винегрет? – припомнив одну из шуток сержанта Симса, елейным тоном спросил сержант.
– Он и выходит легко, и выглядит эстетично. Только я не знаю, что это, – честно признался он.
– Я смотрю, у тебя хорошее настроение с утра.
В голосе Лорэй не слышалось прежней неприязни или яда, но причиной тому могла стать слабость после отравления.
– Ты меня отнёс на кровать или я сама дошла? – спросила девушка.
Из её слов репликант сделал вывод, что воспоминания о прошлом вечере частично выветрились из головы Эйнджелы. Вот только сержант не смог определиться, радует это его или печалит.
– Я отнёс, мэм, – не стал отпираться он. – Диван сырой и воняет спиртным.
– Спасибо, – неожиданно произнесла Эйнджела и с нескрываемым любопытством уставилась на репликанта. – А почему не раздел?
– Думал, что вас это может разозлить, мэм, – признался Чимбик.
– А тебе есть дело, буду ли я злиться? – заинтересовалась девушка, продолжая откровенно разглядывать собеседника.
– Да, мэм, – кивнул он.
И впервые в жизни соврал:
– Это негативно сказывается на психологической ситуации в нашей группе, что может привести к неоправданным срывам и повлечёт провал задания.
В ответ на эту тираду девушка весело хмыкнула. Судя по насмешливому виду, Эйнджела сержанту не поверила. Но, к облегчению репликанта, тему развивать не стала, а просто спросила:
– Какие у нас планы на день?
Чимбик озадаченно уставился на девушку.
– Планы, мэм? – переспросил он. – Какие планы? Зачем?
– Ну ты же не собираешься просто просидеть эти два дня в каюте? – в свою очередь изумилась Лорэй.
Судя по недоумению, отчётливо написанному на лице, именно это сержант и собирался делать.
– А в чём проблема, мисс Эйнджела? – Чимбик оглядел каюту, словно выискивая недостатки. – Что-то не так? Или вас раздражает запах от дивана?
– Аж выворачивает, – призналась Лорэй. – Но эта проблема решается вызовом горничной. Я говорю о досуге.
– Горничной, мэм? – оторопело переспросил Чимбик. – Досуге? Зачем?
Эйнджела помяла пальцами лицо и устало произнесла:
– Иногда я забываю, какой ты дикий… Горничная – это обслуга, которая убирает номер, пока клиенты развлекаются. А досуг – свободное время, которое обычно тратят на развлечения.
– Я не дикий, мэм, – оскорбился сержант. – И я уже провожу досуг. Просто не знал определение.
И показал на застывшее изображение ведущего на экране.
– И убрать могу сам. Зачем кого-то вызывать?
Девушка уставилась в потолок и сделала пару глубоких вдохов.
– Хочешь, чтобы о тебе заговорили на борту лайнера? Станешь местной легендой.
– Это почему? – тут же напрягся сержант. – Кто узнает, если мы находимся тут, без посторонних?
– Потому что ты не пустишь в номер горничную и при этом оставишь его чистым, – терпеливо пояснила Эйнджела.
– А зачем мне посторонние в расположении? – возмутился сержант. – Что ей тут делать? Нет. Никаких горничных!
И решительно включил новости, давая понять, что разговор окончен.
Наивный.
– Мы летим первым классом, – явно не сочтя разговор оконченным, напомнила Эйнджела. – Если будем двое суток торчать в каюте, точно привлечём внимание.
Она подошла к репликанту и встала между ним и экраном.
– Разве что ты готов разыграть для персонала убедительную сцену, что мы всё это время не вылезаем из постели, – весело промурлыкала она и всё с тем же нездоровым любопытством уставилась на Чимбика.
Тот вновь поставил новости на паузу и задумался.
– Если это будет соответствовать нормам поведения… – Сержант поскрёб подбородок. – Возможно, так будет лучше. Объяснять, что у нас секс и потому мы не выходим. Отойдите, пожалуйста, – вы мне загораживаете экран.
Эйнджела весело сощурилась, наклонилась к репликанту и заговорщически сообщила:
– Ты в курсе, что не принято объяснять обслуге, что «у нас секс»? Нужно устроить достаточно достоверное зрелище…
– Не вижу сложностей, – равнодушно отозвался Чимбик, вытягивая шею в попытке заглянуть за спину Эйнджеле.
– Мне придётся прилюдно тебя касаться, – подмигнула та. Ухмылка на лице девушки не особенно соответствовала произносимым словам. – Я буду полуголая висеть у тебя на шее, а ты должен страстно лапать меня в ответ… И всё это на глазах у обслуги, что доставит завтрак. Справишься? Или опять устроишь шоу с укладыванием лицом в пол?
– Справлюсь, – наклоняясь в другую сторону, кивнул сержант. – Пару раз отрепетируем, отработаем слаженность, обговорим нужные фразы – и всё получится. Пожалуйста, не мешайте мне проводить досуг! Отойдите!
Поджав губы, Эйнджела смерила репликанта взглядом и прошествовала к бару.
– Значит, буду развлекаться как могу. Поторопи доставку соков! – крикнула она Чимбику. – Если это – моё развлечение до самого вечера, нужно начать с чего-то послабее. С другой стороны…
Она задумчиво покрутила в руках бутылку виски и произнесла:
– Есть шанс очнуться уже к моменту прилёта.
– Вы опять будете употреблять алкоголь? – напрягся сержант, вновь остановив выпуск новостей.
Его поразил тот факт, что девушка, минуту назад зеленевшая от запаха спиртного, вновь собирается его пить.
– О, детка, ещё как буду… – пробормотала Эйнджела, перебирая богатый арсенал бутылок.
– Я запрещаю! – В голосе Чимбика лязгнул металл. – Отойдите от…
Тут сержант понял, что не знает название предмета мебели, у которого обосновалась его спутница. Эта заминка свела на ноль первоначальный эффект, позволив девушке справиться с испугом.
– Запрещаешь? – со смесью злости и удивления переспросила Эйнджела. – И что будешь делать? Снова бить?
И тут же сама себе ответила:
– А что, хорошая мысль! Потому что когда я полуголая буду разыгрывать горячую страсть к тебе перед стюардом, он как раз будет гадать о происхождении всех этих синяков на моём теле. Сделаем вид, что ты из тех, кого возбуждает насилие. Тебя ведь оно возбуждает?
Последнюю фразу она произнесла с вызовом, глядя в глаза репликанту.
– Нет! – почти выкрикнул задетый за живое сержант.
И замолк, удивлённый собственной реакцией.
– Отойдите от бутылок, – уже куда тише попросил он, пытаясь понять, почему ему не наплевать на происходящее.
С каких пор его начали задевать слова этой странной девушки? По какой причине? Почему он начал беспокоиться о её состоянии? Сержант осознал, что дело не в сохранности информации в её импланте. Дело в самой Эйнджеле.
«Что со мной?» – Репликант отвернулся к стене. Из глубины лакированной деревянной панели на него потерянным взглядом уставился татуированный незнакомец.
«Может, я дефектный? – Незнакомец подпёр кулаком подбородок. – Или на корабле мой имплант тоже поймал вирус, вызвавший эти сбои?»
Вопросы, вопросы… И ни одного ответа. Даже ненавистная сержанту контрольная группа, проводившая еженедельные осмотры репликантов, осталась далеко и не сможет провести диагностику.
– Почему вы считаете, что мне доставляет удовольствие причинять боль? – спросил он.
К его немалому удивлению, Эйнджела оставила бутылки в покое, подошла и осторожно присела на подлокотник его кресла.
– Извини, – негромко попросила она. – Я знаю, что это не доставляет тебе удовольствие. Я помню, что в эти моменты ты равнодушен. Просто…
Она закусила губу, вздохнула и вымученно улыбнулась:
– Я ненавижу быть запертой в каюте.
– Алкоголь помогает это перенести? – не глядя на неё, спросил репликант.
– Он помогает вычеркнуть из жизни пару дней, – безразлично пожала плечами Лорэй. – И не чувствовать себя в клетке.
– Тогда пойдёмте проводить досуг, – репликант вздохнул. – И горничную вызовем. Только, пожалуйста, не нужно больше алкоголя, мэм.
Наградой за это нелёгкое решение стала озарившая лицо Эйнджелы счастливая улыбка.
– Правда? – переспросила она.
– Да, мэм. – Репликант наконец-то взглянул ей в глаза. – Что хотите. Только не надо больше себя травить.
– Спасибо. – Пальцы девушки мимолётно коснулись руки сержанта, отчего у него на миг перехватило дыхание.
– Ты, кажется, хотел научиться вести себя естественно среди людей, – вспорхнув с кресла, радостно заговорила Лорэй. – Это отличная возможность! Никаких патрулей, никаких копов. Я научу тебя не выделяться из толпы.
Чимбик только кивнул, не в силах оторвать от неё взгляд. Улыбка девушки словно зажгла в сержанте костёр, согревающий душу. Или что там у репликантов вместо души?
Эйнджела упорхнула «приводить себя в порядок», что бы это ни значило. В это время доставили завтрак, и репликант, дождавшись, когда стюард закончит сервировать стол, уже без напоминаний вручил тому чаевые.
Оставшись наедине с многочисленными тарелками, Чимбик на миг «завис», разглядывая четыре различные вилки. Почему они отличаются и в чём их назначение, он не понимал. Как и наличие трёх ложек. Во время первого рейса они с Блайзом пришли к выводу, что это обусловлено антропометрическими и возрастными данными людей. Дети, подростки, женщины, старики – ввиду их достаточно скромных физических возможностей небольшие столовые приборы вполне могли предназначаться для этих групп населения. Но теперь, лично познакомившись с «демонстрацией социального статуса», сержант заподозрил, что пришёл к неверному выводу.
Появление Эйнджелы отвлекло его от размышлений. Чимбик с удивлением отметил, как девушка похорошела. Она делала с собственным лицом что-то, сходное с маскировкой его шрама. Только совершенно незаметное. С лица Эйнджелы исчезли последние следы недавнего отравления, а краска на веках и губах подчёркивала её красоту. Длинное закрытое платье скрывало синяки и ссадины и придавало Эйнджеле строгий вид, тут же разбитый вдребезги жизнерадостной улыбкой девушки.
– Не знаю, что за волшебный порошок ты мне дал, – весело сказала она, – но я чувствую в себе силы поесть и не выблевать завтрак.