— Всё лучше, чем жизнь здесь, — тихо ответила Эйнджела.
А Свитари посмотрела в глаза Монту и с циничной откровенностью спросила:
— А не хочешь оставить нас себе? Хоть собакой на коврик у двери, лишь бы подальше от Эдема. От Батлера…
Прозвучавшее имя усилило подавляемый до того страх. Грэму остро захотелось обернуться, чтобы проверить, не стоит ли за его спиной чудовище из кошмаров.
— Меня жена с такими собаками на улицу выгонит, — не поддавшись влиянию жёстко усмехнулся Карл. — Да и дочки тоже, боюсь, не тому от вас научатся.
Капитан видел, что сёстры уже полностью созрели для вербовки. Оставалось лишь немного дожать, чтобы у них не возникло и мысли о непокорности.
— Тогда подари нас своему коллеге, — всё так же цинично продолжила Свитари, указывая пальцем на Нэйва. — Он будет рад.
Нежный голос сопровождался треклятым звоном бубенцов, и лейтенант понял, что просто ненавидит этот звук.
— Грэм, ты будешь рад? — поинтересовался Карл.
— Упаси меня от таких питомцев! — зло отозвался тот.
Наглая, прямолинейная попытка соблазнения воскресила угасшую было злость Нэйва. Лейтенант на секунду поддался соблазну, представив, как может отплатить Лорэй за пережитые унижения, но тут же отбросил эту мысль. Он — офицер, а не остроухий ублюдок. И не полный идиот, чтобы второй раз купиться на один и тот же приём. Лорэй наказали себя сами, угодив в свой самый страшный кошмар. Пусть наслаждаются по полной.
— У них есть хозяин, — не удержался лейтенант от мелкой мести. — Подберёт им пары, они наплодят потомство. Как по мне — отличная идея, Карл. Тем более, что они не сказали нам ничего стоящего. Чистосердечное признание того, что и без них известно.
Ненависть эмпата опалила его буквально физически. Горячая и яркая, как вспышка. И столь же мимолётная. Огонь погасил леденящий ужас, сковывающий каждую частичку души.
— Вот видите? — Карл лишь на миг потерял самообладание, после чего усилием вернулся себе бесстрастное выражение лица и картинно развёл руками. — Никому вы не нужны.
Нэйв же посмотрел в глаза Эйнджелы и отвёл взгляд, чувствуя, как сгорает от стыда за свою подлую и откровенно детскую выходку. Не офицер, а щенок сопливый. Ему вспомнились слова отца: «Легко пинать беззащитных, сынок. Легко, абсолютно не страшно и очень подло».
Лейтенант тихо выдохнул и буркнул:
— Дадим им ещё шанс.
Ужас, шевеливший волосы на голове, ослаб, сжался до привычного страха, которым, похоже, большую часть жизни дышали Лорэй.
— Дадим, — охотно согласился Карл. — Так, чистосердечные, а где сейчас ваши штампованные приятели? И зачем вы полетели на Эдем, если так его не любите?
— Мы ничего не знаем о репликантах, — тихо ответила Эйнджела. — С тех самых пор, как сбежали от них и от вас на Вулкане. Началась эвакуация. Мы последовали за потоком людей и сели на один из кораблей. «Рабах», кажется. Нам не повезло. Часть беженцев отобрали в одну каюту, усыпили газом и продали эдемцам. Мы не знаем, чем закончились дела репликантов на Вулкане и живы ли они.
Помимо подавленного волей страха и понятной досады безопасники уловили едва ощутимые сожаление и вину.
— Интересно, — прищурился Монт, привыкший подмечать и придавать значение самым маленьким и незначительным деталям. И пусть общение с эмпатом было ему в новинку, он успешно приспособился к такому способу допроса. — Создаётся впечатление, что вы, как минимум, привязались к этим тварюшкам.
Монт нарочно назвал репликантов уничижительным термином — его интересовала реакция Лорэй. Нэйв тоже уставился на них с неожиданно болезненным любопытством.
— Да, — не стала отрицать Эйнджела. — Мне их жаль. Несмотря на жестокость, они честней и лучше многих людей.
При этих словах Свитари невольно покосилась на стену, будто могла увидеть сквозь неё Батлера.
— И так же не вольны распоряжаться своими жизнями, — добавила Эйнджела.
Теперь безопасники ощутили жгучую горечь и злость.
— Только жаль? — недоверчиво хмыкнул Монт.
— Кто ещё может желать вам смерти? — подал голос Нэйв.
Несмотря на актуальность вопроса, истинной его причиной послужило острое нежелание Нэйва услышать правдивый ответ на вопрос коллеги. Почему-то лейтенанту не хотелось знать, что Эйнджелу и того репликанта с изуродованной мордой связывает что-то большее, чем обстоятельства. И ещё неприятно цепляла данная репликантам характеристика — Нэйва словно поставили на один уровень с Батлером и прочей мерзостью. Впрочем, может, это и справедливо, если учесть его недавнюю малодушную месть и этот допрос.
Но если Грэму и удалось сохранить свои чувства в тайне от Монта, то с эмпатом номер не прошёл. Чужое чувство сожаления усилилось, когда Эйнджела посмотрела прямо в глаза Нэйву.
То было самое странное извинение, которое лейтенант получал в жизни. И самое искреннее.
Грэм ошеломлённо моргнул, а потом едва заметно кивнул в ответ. Злость утихла, оставив лишь ощущение неправильности, несправедливости происходящего.
— Кроме корпоратов? — уточнила Эйнджела, вновь переведя взгляд на Монта. В карцере вновь будто похолодало. — Бывшие хозяева, если знают, что мы остались живы.
— А вот с этого момента подробнее, — хором потребовали контрразведчики.
Они подозревали, что, скорее всего, зуб на Лорэй заимел кто-то из их бывших клиентов. И обоим офицерам — в особенности Нэйву — хотелось узнать имя этого человека.
— И начните с момента вашей первой продажи отсюда, — обозначил временной отрезок Монт. — Выкладывайте всё от и до.
Холодивший спину страх дополнился ощутимым сопротивлением.
— Я гарантирую полную сохранность тайны, если это не касается безопасности Союза, — по-своему истолковал её состояние Карл. — В случае, если эта информация будет представлять интерес для контрразведки, гарантирую также безопасность. Не исключаю также включения вас в программу защиты свидетелей. Гарантировать не могу, но сделаю всё, что от меня зависит.
Нэйв молча кивнул, поддерживая товарища. Контрразведчики, начавшие привыкать к общению с эмпатом, ожидали вспышки радости, но получили лишь сожаление и жалость.
— Вас раздавят, — недобро предрекла Свитари. — Убьют или чего похуже. Вы и себя защитить не сможете.
— Убивалка не выросла, — зло фыркнул Грэм.
— Слова не мальчика, но мужа, — одобрительно кивнул Монт. — Так, красавицы, вы или принимаете предложение, или счастливо упархиваете к заботливому хозяину. Ну, если до вас к тому моменту всё же не доберутся репликанты. А они, как я заметил, парни упорные. Так что? Да? Нет?
— Если вам не жаль жену и дочерей — мы всё расскажем, — тихо сказала Эйнджела.
Её слова сопровождало болезненное ощущение где-то в груди, будто там прокручивали что-то острое. И если слова девушки не произвели на Монта ровно никакого впечатления, то от этого чувства он на миг напрягся.
— Нет, ну какие заботливые, а? — хмыкнул он, отбрасывая сомнения. — Прям идеальные жёны. Так, моя семья вас не касается. Давай, рассказывай.
Грэм, которого не отягощало беспокойство о семье, ухмыльнулся со свойственной молодости уверенностью в собственной неуязвимости. Он уже видел себя героем, преодолевшим все трудности и раскрывшим сложное и опасное дело.
— Как хотите… — тускло ответила эмпат.
Болезненность ушла, сменившись чем-то, что контрразведчики затруднялись описать. Наверное, как-то так чувствовали бы себя покойники, если бы они были способны что-то чувствовать. Некое душевное онемение, граничащее с полной бесчувственностью. Губы Свитари при этом скривились в неприятной гримасе, а взгляд Эйнджелы утратил живость, омертвел.
Эта перемена поразила Нэйва. Он даже украдкой ущипнул себя за бедро убеждаясь, что с его ощущениями всё в порядке.
Монт впечатлился куда меньше молодого коллеги. Его расстроило ставшее совершенно невыразительным эмпатическое «сопровождение», серьёзно уменьшавшее контроль за достоверностью информации.
— Когда нам исполнилось по тринадцать лет, Батлер закончил наше обучение и продал перекупщику. Тот доставил нас на космическую станцию…
— Секунду, — перебил Монт. — При каких обстоятельствах и в каком возрасте вы попали к… господину Батлеру?
Было видно, что слово «господин», адресованное работорговцу, больно режет капитану губы. Он, конечно же, читал данные о легальной покупке детей у поставщика, но в этом вопросе Монт не доверял эдемцам ни на грош. У остроухих что ни раб — куплен легально, если верить документам. А с верой у Карла всегда не очень-то складывалось.
— Когда нам было по двенадцать лет, круизную яхту родителей захватили, — всё с тем же тупым равнодушием и пустотой во взгляде ответила эмпат. — Отец погиб при абордаже, мать — в пути на Эдем. Нас и других пассажиров продали перекупщику, у которого нас выкупил Баттлер.
Контрразведчики разочарованно переглянулись. Они рассчитывали подловить поганца и, как любил выражаться Монт, — «устроить ему шикарную жизнь». Ту, что ведут киборги. Но с точки зрения закона Батлер выступал в этой ситуации добросовестным приобретателем, введённым в заблуждение продавцом живого товара.
— Вы помните вашу настоящую фамилию и данные родителей? — уточнил Карл. — Название корабля?
— Лорэй и есть наша настоящая фамилия, — ответила Свитари. — Работорговцы клепают поддельные документы с новыми именами. Отсюда Селена и Диана Лоу.
Она скривилась, будто само звучание этих имён причиняло боль.
— Когда мы освободились, то заказали документы на имена, что дали нам родители. Можете считать это глупой ностальгией.
При этих словах губы Свитари изогнулись в злой усмешке.
— Корабль принадлежал отцу, — монотонно продолжала Эйнджела, — Дориану Ламберту. Круизная яхта «Скиталец», порт приписки — Земля. Мать — гражданка Идиллии, Алма Лорэй.
Нэйв старательно записал данные, запустил поиск и зло произнёс:
— Грёбаная дыра…. Ответ аж завтра будет….
Он не понимал почему, но услышанное злило. Может, причиной была та будничность, с которой Лорэй рассказывали о пережитом ужасе, а может, его собственное бессилие наказать тварей, что творили подобное. Творили до сих пор, под вежливо отведённым взглядом Союза. И одна из таких тварей владела поместьем, в рабском карцере которого он, лейтенант Нэйв, сейчас комфортно рассиживался. И сам творил то, чем не гордился.