Мысли самым грубым образом прервал звонок в дверь. Кто-то очень настойчивый терзал сенсор интеркома, явно не понимая молчаливого намёка идти нахрен. Наконец звонок замолчал. Когда Эйнджела уже решила, что её оставили в покое, замок пискнул и дверь распахнулась, впуская майора Хоара. Эмпат успела заметить консьержа, удаляющегося по коридору.
Понятно. Майор воспользовался служебными полномочиями, абсолютно наплевав на желания самой Эйнджелы. Как и все остальные.
— Я в отпуске! — безо всякого дружелюбия заявила хозяйка номера.
— Заметил, — игнорируя её настроение, ответил майор.
Оглядев ряд пустых бутылок, Хоар поинтересовался:
— Решила посмотреть, какого цвета черти на Идиллии?
— А вы вдруг решили подружиться? — в тон ему спросила девушка.
Она хорошо чувствовала раздражение майора, но сейчас ей было глубоко наплевать на него.
Презрение, с которым майор посмотрел на неё, разом напомнило Эйнджеле её место в глазах большинства людей.
Хоар не исключение — для него и она, и её сестра были всего лишь шлюхами. Полезными, но всё же шлюхами.
Говорящий инструмент в арсенале. Как репликанты.
— В мыслях не было, — майор без приглашения уселся в свободное кресло. — Просто пришёл посмотреть, в каком ты состоянии.
— Посмотрели? — недружелюбно поинтересовалась Эйнджела и с вызовом подняла на Хоара изрезанное рубцами лицо.
— Нравлюсь?
— Нет, — ухмыльнулся тот. — И не должна. Единственное — интересует, какого чёрта ты эту всю резьбу по дереву не сведёшь?
— Мне так больше нравится, — лицо Эйнджелы неестественно искривилось в ухмылке. Длинный шрам на щеке исказил мимику девушки.
— Решила примерить образ Гуинплена? — майор взял бутылку и посмотрел на этикетку.
Очевидно, выбор Эйнджелы ему не понравился — Хоар брезгливо скривил губы и поставил бутылку на место.
— Сходила бы в туристический район, — посоветовал он. — Зацепила бы кого из штамповок, раз уж у тебя тоска такая.
Они один чёрт все одинаковые. Может, тогда полегчает?
— А может, вы себя в задницу трахните, сэр? — не оригинально, но зато от души предложила Эйнджела.
К её разочарованию, майор не отреагировал на грубость.
— Для этого у меня есть начальство, — отмахнулся он. — А вот твою задницу я трахнуть могу. Во всех смыслах. И пока я всерьёз над этим не задумался — объясни причину своего… — Хоар кивнул на шеренгу бутылок, — …тоскливого досуга.
— Жизнь — дерьмо, и мы в него вляпались, — сообщила древнюю, как само человечество, истину Эйнджела и снова приложилась к бокалу.
— Лорэй, — в голосе Хоара прорезались опасные нотки. — Я задал вопрос, на который хочу получить конкретный ответ, а не дурацкие отговорки в духе дневника девочки-подростка.
— Не нравятся девочки-подростки? — гнусно ухмыльнулась Эйнджела. — Уважаю.
Майор уже хотел залепить ей пощёчину-другую для ясности ума, но девушка посерьёзнела и отвернулась.
— Не могу тут оставаться, — медленно, будто речь давалась ей с трудом, выговорила Эйнджела. — Эти жизнерадостные идиоты с их вопросами, что со мной, и репликанты. Как будто вижу покойника.
Она почувствовала, как утихает раздражение майора, уступая место чему-то, очень похожему на понимание.
— Не думал, что он тебя так зацепил, — Хоар вынул из кармана платок и промокнул лоб. — Я вообще в какой-то момент решил, что ты в того союзовского капитанишку втрескалась.
Хоар сказал это не из желания позлить Эйнджелу. Майор очень хотел разгадать загадку: какого чёрта союзовец ринулся под пули, спасая эмпата из лап сенатора и его дружков? Ведь, согласно отчёту, Эйнджела не то что не спала с Нэйвом, а и контактировала до операции всего два раза. Но союзовец поступил вопреки логике: вместо того, чтобы пристрелить Ри — как поступил бы на его месте сам Хоар, обрубая концы и смыться, Нэйв ринулся в практически безнадёжную атаку. Нет, майор уважал храбрость, но, с его точки зрения, сопляк совершил глупость. Которая, тем не менее, привела к победе.
Ну, и таинственную гибель остатков группы Рида от рук Нэйва тоже не надо сбрасывать со счетов. Так что пока эмпат пьяна — есть шанс докопаться до истины.
— Нэйв — хороший человек, — несмотря на добрые слова, тон Эйнджелы был безразличным. — Он либо сдохнет от своей доброты, либо станет как все. Но он не понимает… А Чи…
Она на миг запнулась и продолжила, задумчиво ведя пальцем по длинному рубцу:
— РС-355085 понимал.
«И отпустил», — хотела добавить девушка, но промолчала. Возможно, факт прямого нарушения приказа поставит под угрозу братьев Чимбика. Кто знает уродов, командующих маленькой армией рабов?
— И что же он понимал? — поинтересовался Хоар.
Мелькнула мысль подсыпать в бутылку «болтуна». Мелькнула — и тут же пропала. Девушка довольно пьяна и есть все шансы вместо нужной информации получить бессвязный бред, включающий старые обиды и детские секреты. Чёрт, надо было прийти пораньше…
Майор подавил досаду и уставился на собеседницу, ожидая ответа.
— Он понимал меня, — медленно произнесла Эйнджела и подняла бокал. — Пусть он переродится тиаматским охотником и будет счастлив!
Провозгласив этот странный тост, она осушила бокал и потянулась за бутылкой.
Хоар задумчиво наблюдал за её манипуляциями. Похоже, эмпат всё глубже и глубже погружалась в депрессию, при этом наотрез отказываясь от помощи психологов. Это плохо. Если состояние ухудшится — Эйнджелу придётся списать.
А второго такого же агента найти будет сложно, если возможно вообще.
Глядя, как Эйнджела подрагивающей рукой подносит бокал к губам, майор размышлял: стоит или нет, говорить, что её РС-355085 жив? Репликант — как джокер в руке: непонятно, станет он козырем или погубит игру. Хоар не мог спрогнозировать действия сестёр, узнай они, что репликанты живы. И потому не хотел без крайней нужды открывать им эту информацию.
— Вокруг полная планета эмпатов, — напомнил он. — Миллионы красавчиков, которые всегда знают, что у тебя на душе.
Да все бабы Доминиона и Союза мечтают о таком! Сведи шрамы, выйди на улицу, и жизнь наладится.
Слова майора вызвали у Эйнджелы горькую усмешку. Идиллийцы… Сказочные жители сказочного мирка, оторванного от реальности. Ни один из них не мог сравниться с Чимбиком. И никто не сможет. Смерть сержанта навсегда подняла его на недосягаемую для живых высоту. Хотя бы потому, что он уже не мог ничего испортить или разрушить.
Течение времени сгладило острые углы и шероховатости в образе сержанта, оставив лишь счастливые до щемящей тоски воспоминания. Иногда Эйнджела уже не могла поручиться, помнит она Чимбика или идеализированную фантазию.
И ни один живой мужчина не мог соперничать с мёртвым идеалом. Вечным, совершенным, недосягаемым.
— Ему я бы нравилась и со шрамами, — вслух сказала девушка и долила вино в бокал.
— У тебя всё ещё есть возможность отплатить тому, кто их нанёс, — напомнил Хоар.
Месть была одной из движущих сил сестёр. Хоар, читая отчёты с Нового Плимута, с интересом отмечал то, с какой свирепой радостью Свитари расправлялась со своими бывшими мучителями. Она и сейчас часами торчала в тире, упражняясь в стрельбе из пистолета, а в арендованной квартире поставила манекен из баллистического геля, на котором отрабатывала удары ножом.
Согласно отчётам покойного Гуннара, Эйнджела всегда присутствовала при допросах и казнях, но не выказывала ни сочувствия, ни жалости. А значит, и для неё месть ещё не утратила ценности и может мобилизовать, заставив вернуться к работе.
— Я отплачу, — мутные до того глаза Эйнджелы прояснились и зло сузились. — А потом брошу всё это дерьмо. Начну новую жизнь.
— И чем займёшься? — полюбопытствовал Хоар, ободрённый реакцией девушки. — А то твоя сестра горит желанием продолжать работу. Тренируется днями напролёт, приятно меня удивляя: думал, она тоже войдёт в штопор, как ты.
Эйнджела нахмурилась. Наверное, впервые в жизни их с сестрой желания разошлись.
— У Свитари горячая кровь. Ей это нравится.
Вопрос о будущем она оставила без ответа. Главным образом потому, что сама его не знала.
Глава 26
Каждый раз, когда Чимбик думал, что на Идиллии его уже ничем не удивишь, жизнь преподносила очередной сюрприз.
То, что Талика пригласила его домой, уже особого удивления не вызывало. А вот то, зачем она это сделала, сержанта изумило — семейный поход в парк развлечений.
Что такое «парк развлечений», Чимбик знал. И восторга у него этот способ проведения досуга не вызывал. Репликант просто не понимал, как можно получать удовольствие от максимально упрощённых и безопасных подобий армейских тренажёров и кабин виртуальной реальности. Но желание получше изучить жизнь идиллийцев пересилило скепсис.
Оно и странное, новое, непонятное чувство: Чимбику почему-то не хотелось огорчать Талику и её многочисленное семейство отказом.
Ещё удивительнее было то, что отдых сержанту… понравился. Это не походило ни на что, испытанное Чимбиком.
Даже на прогулку с Эйнджелой по лайнеру. Абсолютно иное ощущение веселья, радости и вместе с тем — полной расслабленности. Настолько, что сержант за всё время отдыха всего раз испытал негативные эмоции — когда в открытом кафе сидящий за соседним столиком инопланетник в разговоре со своим товарищем назвал Динару «куколкой». Чимбик, помнивший, что так дворняги называли понравившихся им женщин, немедленно напрягся, но, изучив лица мужчин, пришёл к выводу, что слово может иметь и иное значение. Потому что дворняги смотрели на Динару так же, как её родители. Сержант сделал себе зарубку в памяти изучить данный вопрос и успокоился.
Обратно возвращались пешком. Вернее, пешком шли взрослые, а детвора посменно ехала на сержанте, причём сразу по трое-четверо: кого-то Чимбик сажал на плечи, а остальные цеплялись за лямки снаряжения. Почему-то Чимбику это тоже понравилось, несмотря на нестандартное использование амуниции.