Последовала непродолжительная пауза, и Чимбик уже мысленно готовился к отказу, когда капитан ответила:
— Если без фанатизма и серьёзного риска. Начнёшь с соседнего отсека?
— Нет, мэм, — сказал ободрённый Чимбик. — Жизнь граждан Доминиона приоритетна. Я видел в одном из отсеков гражданку Идиллии, а с ней порядка десятка клиентов станции. С ними медик и охранник. Он может ликвидировать гражданку Доминиона и множество ценных свидетелей. Считаю цель приоритетной.
— Действуй, — к тихой радости сержанта разрешила капитан. — Я проложу оптимальный маршрут.
Зло оскалившись, Чимбик двинулся к цели.
Сержант умело пользовался преимуществом, которого были лишены его враги: доступом к системе видеоконтроля станции. Благодаря Йонг репликант знал расположение каждого противника.
Репликант превратился в отлаженную боевую машину — хладнокровную, беспощадную и смертоносную. В саму смерть.
Сержант двигался, как отлаженный, смертельно опасный механизм с точно выверенным алгоритмом действий.
Распределить цели в отрезке коридора. Выбрать средство их уничтожения. Дать команду Йонг поднять аварийную переборку и разблокировать люк. Ликвидировать цели.
Обычно Чимбик не церемонился: повиснув с помощью присосок, прикреплённых к локтями и коленям, над люком, он закидывал в него гранату или стрелял из подствольника. Лишь один раз пришлось перейти на «умные» пули, когда в помещении помимо двух охранников находился официант. Его сержант оглушил и сковал наручниками, изъятыми у убитого охранника.
Везение закончилось практически у самой каюты с идиллийкой. Едва люк пополз в сторону, как с той стороны разом выпалили два подствольника. Грохнуло, и мир перед глазами репликанта завертелся с бешеной скоростью. Правая сторона тела горела, словно сержант прислонился к раскалённой плите.
Коридор горел.
«Плазменная» — осознал Чимбик, нажимая на спуск.
«Умные» пули разъяренными светляками унеслись в темноту коридора в поисках жертв, а сержант откатился за переборку, изучая полученные повреждения. Не виси Чимбик под подволоком — был бы уже мёртв. Но ему повезло — корпораты выставили гранаты на подрыв по касанию, рассчитывая, что враг засядет за одним из многочисленных элементов декора. Но даже так Чимбик получил ожоги второй и третьей степени на спине, руках и шее. Но что было гораздо хуже — из-за многочисленных повреждений брони отключился фототропный камуфляж.
— Восемь-пять, ты как? — послышался в наушниках встревоженный голос Йонг.
— Продолжаю движение, — просипел репликант, поднимаясь.
Автодоктор впрыснул обезболивающее. Сержант взглянул на такблок: оба шустрых корпората, получив по пуле, валялись неопрятной кучей в коридоре.
— Ур-роды, — тихо прорычал Чимбик, перешагивая через трупы.
Боль подстёгивала ярость, вызывая жгучее желание убивать.
В каюту с идиллийкой и окружающими её дефективными дворнягами Чимбик ворвался, словно смерч. И без того одурманенные люди закричали при виде дымящейся угловатой фигуры, без затей пристрелившей не успевшего среагировать охранника.
Крики дворняг подстегнули ярость репликанта. Окончательно впасть в кровавое безумие Чимбику не дал полученный приказ: не убивать гостей станции. Но «не убивать» не означает «никаких повреждений».
Чимбик зарычал, закидывая автомат за спину. Этот звук привёл людей в ещё больший ужас, заставил в панике метаться по просторной каюте.
Напрасно.
Сержант без труда ловил мечущихся по каюте людей и ломал им конечности, наслаждаясь криками боли и хрустом костей.
— Вы же любите боль! — рычал он. — Наслаждайтесь!
Искалеченные люди выли и стонали, пытаясь отползти от беспощадного репликанта.
Чимбик оглядел их и оскалился.
— Вы ведь любите новые ощущения? Я их вам обеспечу.
Наклонившись, он отцепил от пояса медика энергохлыст. Тот, догадываясь, что произойдёт дальше, завыл ещё громче, умоляюще глядя на репликанта сквозь прорези полумаски.
— Приятных впечатлений, — усмехнулся Чимбик, активируя хлыст.
Треск разрядов, крики и плач заполнили каюту. Репликант бил покалеченных людей, не обращая внимания на их мольбы и посулы. Это были те твари, что мучили его Эйнджелу. Те, кто наслаждался чужой смертью. Те, кому вполне могли попасть Талика или её дети. Дефективные твари в человеческом обличье, не заслуживающие пощады.
Они любят смерть? Так она к ним пришла! С дарами!
Лишь когда кровавая пелена спала с глаз, сержант понял, что в какофонии наполнивших каюту криков громче всех звучит голос идиллийки. В охватившем его безумии Чимбик не осознавал, что, калеча и карая мучителей, он сам превратился в такового для эмпата. Его ярость выжгла всё, заглушив транслируемые эмпатом ужас и боль.
Одурманенная, обезумевшая от увиденного и перенесённого, идиллийка рвалась из оков, глядя на Чимбика широко раскрытыми, чёрными от боли глазами. А он чувствовал лишь ярость.
Чимбика словно посыпали льдом. Кровавое безумие отступало от осознания того, что из спасителя он едва не превратился в палача.
— Мэм, — репликант отбросил хлыст. — Успокойтесь.
Теперь ужас эмпата волной накрыл репликанта, мешая сосредоточиться, но Чимбик, напрягая волю, преодолевал этот эмоциональный шквал.
— Я — сержант РС-355085, — говорил он, прикладывая к руке девушки чудом уцелевший автодоктор.
Кажется, идиллийка его даже не слышала. Он, Чимбик, вызывал в ней лишь ужас. Всепоглощающий, безграничный ужас. Словно она смотрела на репликанта, а видела лишь смерть.
Отражённое в её глазах чудовище не понравилось Чимбику.
До сих пор репликанту было наплевать, что думают о нём дворняги. Все, кроме Эйнджелы. Для неё он хотел быть героем. Но сейчас Чимбик не был уверен, что Эйнджела увидит в нём героя. Что Талика и её семья вообще увидят в нём что-то хорошее.
Смерть страшит всех. Она не способна внушить любовь и симпатию. А он и был смертью.
Руки репликанта жили собственной жизнью, завершив диагностику идиллийки и введя ей дозу снотворного. Взгляд девушки поплыл, веки опустились, и она обмякла в кресле. Одновременно с этим исчезло давящее чувство чужого страха.
Сержант спрятал автодоктор и оглядел орущих и рыдающих дворняг. Оказать и им медицинскую помощь? Нет, обойдутся. Пусть наслаждаются новыми, свежими ощущениями.
Он поочерёдно вышвырнул их в коридор и запер спящую идиллийку в каюте, в полном одиночестве.
— Сержант, у меня проблема, — голос Йонг прозвучал будто из иного мира. — Нужна помощь.
Чимбик моргнул на иконку, вызывая изображение КП и прилегающих к нему коридоров. В одном из них группа охранников уже почти вскрыла переборку. Репликант перехватил автомат и бросился на подмогу, устало подумав, что это будет долгий день.
Так и было. Два репликанта метались по коридорам, то отбивая контратаки охраны, то купируя их попытки добраться до рабов или гостей, то не позволяя подобраться к реактору.
Наконец прибыл корабль с штурмовой группой на борту, и обоим сержантам пришлось руководить зачисткой помещений. Когда всё закончилось, Чимбик не сразу понял, что можно отдохнуть. Ему постоянно казалось, что вот- вот придётся куда-то бежать, чтобы оборвать чью-то жизнь. Кровавая жатва без начала и конца. Вечное колесо смерти.
Но когда один из братьев усадил Чимбика на пол и принялся обрабатывать ожоги, сержант наконец прикрыл глаза и расслабился.
В утомлённом сознании пульсировала странная мысль: если он — одно из миллионов воплощений смерти, то значит ли это, что она тоже способна устать? И что будет с этим миром, когда устанет даже смерть? Наступит конец войнам и жестокости или конец самого мира?
Эта мысль не давала ему покоя до самого возвращения на Идиллию.
Глава 33
Разглядывая строчки отчёта, Нэйв всерьёз подумывал предложить Раму устроить публичные казни. Полк даже ещё не закончил погрузку на транспорты, а потери ужё понёс такие, словно нёс службу в прифронтовой полосе, нашпигованной партизанами. Пятнадцать трупов за сутки. Это не считая ещё полусотни раненых разной степени тяжести.
Полк, представляющий собой сборную солянку представителей всех планет Союза, испытывал огромные проблемы с взаимопониманием солдат и офицеров. И, словно этого мало, грёбаные корпораты подсунули подразделение, набранное из уголовников, осуждённых за преступления на расовой почве. По всему кораблю происходили стычки между отребьем корпоратов и солдатами Союза. Драки, переходившие в поножовщины, причём в трёх случаях — с участием офицеров.
Семь покойников стали последствием стычки штрафников с тиаматцами. Не сумев одолеть уроженцев «мира смерти» честно, уголовнички схватились за ножи. На что тиаматцы просто спустили фамильяров — так они называли своих питомцев, генетически усовершенствованных под военные нужды. К моменту прибытия патруля семеро любителей колюще-режущих предметов оказались разобранными на запчасти, а остальные смирно лежали на полу, и даже боялись глубоко дышать.
Грэм пожалел, что тиаматцы — вопреки расхожему мнению, — не разрешают своим питомцам есть человечину. А то батальон уголовной швали смог бы принести хоть какую-то пользу, послужив запасом продовольствия для тиаматских зверюшек.
Но с точки зрения Нэйва, как контрразведчика, самым большим минусом штрафников было значительное число наркоманов среди личного состава. Консорциум, одним из главных требований которого к карателям были беспощадность и жестокость, не видел ничего плохого в наркозависимых неадекватах. Но в условиях войны против другого государства наркоманы становились лёгкими мишенями для вражеских агентов-вербовщиков.
Оказавшись в армии Союза, отбросы корпоратов и не подумали оставить свои привычки. Наркотики на борт «Санта- Марии» поступали бесперебойно, и Нэйв задался целью вскрыть канал, по которому опасный груз попадал на корабль.
Взвыли сирены, возвещая о начале учений. Нэйв убрал планшет в подсумок, и уставился на колонны солдат, бегущих к десантным ботам.