Увы, выбраться с планеты сёстрам не светило. Помимо прямого приказа полковника Хоара ждать распоряжений, Лорэй удерживала блокада планеты, отсутствие Врат и связи.
Свитари коротала время в голотире военной части, а Эйнджела сходила с ума от безделья. Процедуры по сведению шрамов завершились и теперь о ранах напоминали лишь светлые полоски новой кожи. Несколько походов в солярий или на местный пляж уничтожат и эти следы на теле.
Как бы хотелось Эйнджеле также просто избавиться от болезненных воспоминаний…
Каждый выход за пределы гостиницы грозил встречей с репликантами и навязчивым вниманием собратьев-эмпатов, так что Эйнджела предпочла затворничество. В поисках уединения она арендовала вирт-капсулу, дорогую игрушку развитых миров Доминиона, и часами пропадала в цифровой реальности, творя трёхмерные образы.
Она вновь рисовала Чимбика. Живого. Цифровую копию, к которой можно прикоснуться. Программы-имитаторы придавали её созданию подобие жизни, послушно повторяя заданные алгоритмы поведения, но даже добившись поразительного сходства в мимике и жестах Эйнджела видела перед собой лишь пустоту. Пустоту, облачённую в знакомое тело, как в броню.
Это не было Чимбиком. Это не было человеком. Возможно обычные люди могли спутать виртуальность с реальностью, но для эмпата цифровой мир был лишь звенящей пустотой, лишённой души. Наверное поэтому идиллийцы не были подвержены бичу многих развитых планет — виртуальной зависимости.
Но в этой поддельной жизни была неоспоримая прелесть — Эйнджела не чувствовала чужих эмоций. Как бы не работала технология виртуального погружения, чувства других людей не отражались в душе эмпата. Непривычно пустое, но оттого странно-притягательное общение.
Вызов коммуникатора застал Эйнджелу за созданием имитации Тиаматских джунглей. За основу она взяла уже созданный дизайнером шаблон и теперь терпеливо меняла его на свой вкус, наполняя деталями.
Ей казалось, что именно такое место понравилось бы Чимбику.
— Добрый день, мисс Лорэй, — вежливо поздоровался собеседник. — Позвольте представиться: капитан Чопра, заместитель начальника разведки. Я знаю, что вы подчиняетесь непосредственно полковнику Хоару, но он убыл в штаб сектора, а у нас… довольно серьёзное положение. Поэтому я хотел бы встретиться с вами и вашей сестрой.
“Хотел бы встретиться”, — мысленно отметила Эйнджела. Просьба, не приказ. Дань вежливости, или Хоар и впрямь устроил работу так, что они подчинялись только ему?
— Вас устроит виртуальная конференция? — уточнила Эйнджела, не горя желанием возвращаться в полный чужих чувств мир. — Я свяжусь с сестрой, она подключится через вирт-очки.
— Встречаемся через десять минут, я установлю защищённый канал с вашим сегментом, — ответил капитан и отключился.
Из-за гигантского папоротника вышел репликант, похожий на тиаматского охотника. Он не делал попытки приблизиться, просто стоял и смотрел на Эйнджелу. Он никогда не подходил близко, чтобы ощущение пустоты, отсутствие даже намёка на живую душу не разрушило иллюзию. Ей нравилось видеть его иногда и представлять, что Чимбик обрёл свободу и живёт так, как мечтал. А прикосновение… Чёрт с ним. Мечту нельзя трогать руками.
Репликант вновь исчез в джунглях, а вскоре на каменистом холме, граничащим с опушкой джунглей, стояли трое. Виртуальные аватары Свитари и капитана Чопры без затей повторяли их внешний вид в реальности. Облачённый в броню разведчик казался уместным среди пейзажа мира смерти, а вот девушки в обычной гражданской одежде казались чуждыми этому месту.
Чопра оглядёлся, но мнение о месте встречи предпочёл оставить при себе.
— Итак, у нас к вам просьба, — с ходу перешёл к делу капитан. — Я знаю, что вы ещё не до конца прошли реабилитацию, потому не настаиваю. Но всё же попрошу понять всю серьёзность ситуации.
Он по очереди посмотрел в глаза обеим девушкам, словно виртуальные образы могли отображать реальные эмоции собеседников. Взгляд капитана чуть задержался на светлых пятнах, оставшихся от сведённых шрамов на лице Эйнджелы. Чопра явно сделал какие-то свои выводы, которые тоже остались при нём.
— Противник оккупировал весь округ Зелар, — продолжил он, неторопливо переведя взгляд на Свитари. — Мы начинаем разворачивать там агентурную сеть, но нам не хватает людей. Катастрофически. Поэтому я пришёл предложить вам поработать на оккупированных территориях. Задачу обрисую точнее в случае вашего согласия.
Чопра замолчал, ожидая ответа девушек. Между деревьев у подножия холма обозначилось движение, но капитан даже не моргнул глазом, зная, что к защищённому каналу невозможно подключиться постороннему. Ну а личные фантазии автора виртуального леса Чопру занимали куда меньше, чем проблемы в реальности.
Сёстры недоверчиво переглянулись, а затем поражённо уставились на Чопру.
— Вы предлагаете нам добровольно отправиться в этот ад? — уточнила Свитари. — Вы представляете, что там будет твориться?
— Вот вы и нужны для того, чтобы ничего подобного не произошло, — терпеливо пояснил капитан. — Нужно свести к минимуму поводы для карательных акций.
— А им нужен повод? — удивилась Свитари. — Корпоратским уродам? Эдемцам? Они могут спалить целый квартал просто ради развлечения. Вы когда-нибудь видели, как кого-то сжигают живьём?
Взгляд Чопры был красноречивей слов. Видел, вполне возможно, что горел, а может и жёг сам. Ри запоздало вспомнила, что в приютившей их с сестрой конторе ангелов не держат. Скорее — ручных демонов, спускаемых с поводка по мере необходимости. И Лорэй, если вдуматься, уже стали частью этой своры.
Мгновение миновало, и перед Лорэй вновь стоял дружелюбный и немного усталый человек. Маленькое напоминание о том, что не только сёстры умеют с лёгкостью менять личины.
— Там не только корпораты и эдемцы, — уточнил Чопра. — Они — лишь часть контингента войск Союза.
То, что он убеждал, а не приказывал, придало Эйнджеле решимости.
— Нет — отрезала она. — Лезть под пули — не наша работа. Пусть этим занимаются другие.
Свитари молча кивнула, полностью согласная с сестрой.
— Мисс, — предпринял очередную попытку Чопра. — Подумайте. Ведь Идиллия — ваш дом.
— У нас нет дома, — тихо ответила Эйнджела.
Глава 6
Планета Идиллия. Зелар, комендатура
Первая ночь в Зеларе осталась в памяти Нэйва как череда бесконечных звонков и решений проблем, с которыми капитан не то что никогда не сталкивался, а даже в страшном сне представить не мог.
Контрразведчика готовили к противостоянию агентам врага, партизанам и прочим подобным элементам, а не к работе, которой должны заниматься службы обеспечения тыла. Но как раз с тыловиками был напряг: ракетная атака на “Санта-Марию” унесла множество жизней штабных офицеров, в том числе и служб матобеспечения. Поэтому выжившим пришлось спешно осваивать новые специальности, чтобы работать “за себя и за того парня”, как метко выразился Рам.
Когда, наконец, Грэм разделался со всеми делами, свалившимися на него за этот неимоверно длинный день, то обнаружил, что уже начало четвёртого утра, в кабинете — никого, а небо за окном начинает светлеть.
— Надо было сдаться внутренней безопасности, — мрачно пробурчал Грэм. — Лежал бы сейчас на койке в камере, мирно готовился к принудительной социализации…
Вспомнив, что у него с позапрошлого уже утра во рту маковой росинки не было, Грэм выдвинул из-под стола коробку сухих пайков и принялся перебирать её содержимое. Достав пакет яичницы со шпинатом и банку кофе, капитан дёрнул язычки разогревающих элементов и, выждав необходимое время, приступил к еде.
— Господи, как это можно есть? — услышал он голос Рама.
Полковник стоял в дверях и разглядывал пакет в руках Грэма с выражением суеверного ужаса на лице. Нэйв, посчитав, что сейчас последует очередная идиотская шуточка про еду и гефестианцев, которыми он и так уже был сыт по горло, молча набил рот. Ибо с набитым ртом очень сложно хамить старшему по званию.
— Я после Акадии на яичницу смотреть не могу, — продолжал Рам, подходя к своему столу. — Придурки из снабжения что-то там у себя намудрили и прислали нам только грёбаный “Рацион № 3”, где основным блюдом как раз эта чёртова яичница со шпинатом. И мы полторы недели жрали её, пока по гребучим зарослям шарахались. Десять лет прошло, а я до сих пор не могу даже упаковку видеть.
Грэм молча жевал, думая о том, что на Гефесте очень многие с радостью бы согласились пожить те же полторы недели даже на пайковой яичнице со шпинатом. Вслух, разумеется, он ничего не сказал: не в тех ещё чинах, чтобы говорить полковнику “да вы зажрались”, пусть и завуалировано. Для него самого до поступления в военное училище даже порошковая яичница считалась деликатесом.
— Хефе, у нас проблема, — раздался в наушнике голос дежурного.
Грэм закатил глаза: привычка тиаматцев называть “хефе” любого из своих начальников искоренению не поддавалась. Вот хоть в лоб им стучи, хоть по лбу.
В следующий миг все мысли об особенностях менталитета вылетели у Нэйва из головы, ибо дежурный продолжал:
— Местные патруль привезли… О, уже второй.
— Какой патруль?! — едва не заорал Грэм.
— Наш, — абсолютно пофигистично отозвался дежурный. — Все пьяны в слюни. О, третий везут…
— Твою мать, — выругался Грэм, отшвыривая пакет с едой.
— Что стряслось? — Рам уже стоял наготове, с автоматом в руках.
— Местные патруль наш привезли, — коротко отозвался Грэм, перепрыгивая стол. — Все в говно пьянючи….
Рам в ответ разразился сложносочинённой матерной тирадой, завершившейся только при выходе из здания.
На газоне рядком лежали слабо шевелящиеся тела, благоухающие свежим перегаром. Часть элементов брони отважные бойцы армии вторжения где-то потеряли, как и человеческий облик.
Рядом с анатомической свалкой стоял помдеж, занятый пересчётом снаряжения пьянчуг, а в сторонке группка идиллийцев — что характерно, тоже в элементах брони, — объяснялась с дежурным. Фамильяры тиаматцев — у дежурного и помдежа это были гигантские тиаматские ягуарунди, — бдительно следили за аборигенами, дабы разодрать их на лоскуты при малейшей угрозе хозяевам. Грэм, глядя на обманчиво-ленивые движения громадных кошек, в который уже раз восхитился их красотой и грацией.