— Янтарь — в контейнерах с первого по двадцать девятый, — сообщил Ким.
— А что в остальных? — спросила Зара.
Спросила спокойно, без алчного блеска в глазах. Скорее, она по привычке прикидывала куда определить груз в текущих условиях забитых доверху складов.
Рам молча показал ей планшет. Зара заслужила немного доверия, тем более в вопросе, никаким боком не касающемся служебных тайн. Поэтому Костас без каких-либо колебаний дал идиллийке возможность прочитать выведенную на экран часть списка передаваемых ценностей.
А вот теперь в глазах леди-мэра появился интерес.
— Скажите, я могу взглянуть на предметы из королевского музея?
— Почему нет, — не стал отказывать Костас. — Завершим эвакуацию — и посмотрим. Любите украшения?
— Это не просто украшения, — печально улыбнулась Зара. — Это частица истории моей планеты. Возможно у меня больше не будет шанса прикоснуться к истории.
Костас кивнул, прекрасно понимая идиллийку. “Народ без истории — дерево без корней”. С той лишь разницей, что для него самого драгоценности являлись не более чем ресурсом для приобретения необходимого. Например, станков для заводов, или пищевых синтезаторов.
Эвакуация завершилась во второй половине дня, ближе к вечеру. Рам, рассчитывавший провозиться до глубокой ночи, был приятно удивлён расторопностью горожан. Можно было отправляться в комендатуру, но прежде надо было разобраться с финальным делом.
По-хорошему, вообще можно было обойтись без ковыряния в побрякушках. Контейнеры были осмотрены, просканированы и обнюханы ещё в момент пересечения линии фронта, так что Костасу оставалось лишь проследить за их погрузкой в грузовики.
Но он пообещал Заре своего рода музейную экускурсию. Ничтожная плата за то, что идиллийка сделала за минувшие сутки, если подумать.
Контейнеры ждали погрузки в отдалённом пакгаузе, охраняемом китежцами — единственными, кому полностью доверял Костас в деликатном вопросе охраны сокровищ.
Миновав пост на въезде в пакгауз, Костас остановил броневик, помог Заре выбраться и оглядел приготовленные к погрузке ценности.
Унылые серые короба контейнеров вызывали у китежца ассоциацию с дешёвыми мусорными баками-утилизаторами на Новом Плимуте, а не с несметными сокровищами. Даже герб королевского дома выглядел логотипом коммунальной службы. Сложно было поверить, что внутри, под бронёй, хранится материальное подтверждение цены человеческих жизней.
— Никогда не понимал ценности камней, — сообщил Рам. — Что может быть особенного в куске булыжника, пусть и цветного?
— Это не булыжники, — тихо рассмеялась Зара.
С того самого мига, как последний состав с детьми отбыл из города, губы Ароры не покидала счастливая улыбка. Идиллийка буквально лучилась неподдельным счастьем и, говоря откровенно, Костасу нравилось находиться рядом. Даже без эмпатии чувство было заразительным и приятным.
— Вы позволите открыть один из контейнеров?
Рам молча поднёс чип-ключ к замку. Серая поверхность контейнера разошлась, открывая взгляду содержимое. Вопреки подспудным ожиданиям китежца, янтарь не был свален грудой, как в фильмах про сокровища — каждый кусочек лежал в гнезде, словно на витрине ювелирного магазина.
— Пожалуйста, — сказал полковник, отходя на шаг в сторону.
Зара подошла к контейнеру и положила руку на камни.
— Снимите перчатку и положите свою руку рядом, — попросила она.
Рам недоумённо покосился на неё, но тем не менее снял перчатку и положил ладонь на янтарь.
— Вы знаете, что до сих пор нет ни одного внятного научного объяснения нашей эмпатии? — спросила идиллийка. — Выдвинуто немало теорий о воздействии излучения нашей звезды, особых полей планеты, наличие неустановленных микроорганизмов и много-много других. Но все они разбиваются об это…
Она подняла руку и продемонстрировала разнокалиберные камни, приобретшие травянисто-зелёный цвет от касания идиллийки.
— Это не реакция на температуру, а нечто большее. Идиллийский янтарь — живая часть планеты и она реагирует на нечто, что не способны измерить существующие приборы.
Пальцы Зары ласково коснулись руки Костаса и отвели её в сторону. Его камни окрасились в тёплый медовый цвет, став похожими на настоящий янтарь. А в месте, где их пальцы соприкасались, цвета причудливо смешались и мягко перетекали один в другой.
— Мы верим, что в этой окаменевшей смоле заключена крошечная частичка души планеты. Та самая, что наделила нас эмпатией. Та самая, что позволяет прикоснуться к чужой душе.
Костас задумчиво хмыкнул, взял один из кусков янтаря и покрутил в пальцах. Представил восторг в глазах маленькой Даны, получи она когда-то в подарок такой “волшебный камешек”. Янтарь в пальцах полковника сменил цвет на сапфирово-синий и синеглазая девчонка в воображении Костаса восторженно рассмеялась.
Жаль, эта безделица не попалась ему на глаза много лет назад. Теперь Дана выросла, а эти камни — не детская забава, а выкуп за тысячи жизней. Века развития цивилизации, колонизация космоса, а люди, подобно древним дикарям, продолжают ценить яркие побрякушки больше жизней сородичей.
Янтарь окрасился в болотисто-зелёный прежде, чем Костас брезгливо бросил его обратно в ячейку. Полковнику никак не удавалось отделаться от мысли, что он испачкал руки, прикоснувшись к выкупу. Китежец ощущал себя замаранным, невольно оказавшись соучастником работорговли, прикрытой фиговым листком гуманности.
— Вам не нравится янтарь, или дело в чём-то другом? — с непривычной прямотой спросила Зара, отходя от контейнера.
— Способ, которым он получен, — Рам захлопнул крышку и заблокировал замок. — Я не аккадийский герцог, чтобы менять людей на вещи.
— Людей на вещи меняли другие, — покачала головой идиллийка. — Вы помогали спасать тысячи жизней. И, к слову, я вас так и не поблагодарила. Могу я угостить вас ужином? Не обижайтесь, но еда, которой вы питаетесь…
Она виновато улыбнулась и развела руками, словно извиняясь то ли за качество союзовских рационов, то ли за неспособность подобрать им подходящее определение.
— Не вздумайте сказать это при капитане Нэйве, — усмехнулся Костас, вспомнив взгляд контрразведчика после шутки про пайковую яичницу.
Ужин. Собственно, почему нет? Вариант, что Зара решит его отравить, ничтожно мал: во-первых, она не дура и представляет, что последует за убийством коменданта города, а во-вторых — не настолько Костас важная персона. И в-третьих, пообщавшись с идиллийцами, полковник сомневался, что они вообще способны на убийство. Удивительно, что местные вообще не перешли на вегетарианство.
— Но ваша мысль мне нравится, — заключил Рам.
— Тогда сегодня празднуем! — провозгласила экс-мэр, достала коммуникатор и отправила сообщение.
— Кому пишете? — моментально преисполнился подозрений китежец.
Сеть для гражданских возобновила работу ночью и связисты божились, что контролируют каждый бит информации, но Рам дураком не был и отлично понимал, что из себя представляет агентурная сеть. Только в дурацких фильмах шпионы и террористы треплются открытым текстом, или с использованием примитивных эвфемизмов.
— Соуль, — не отрываясь от коммуникатора сообщила Зара. — Прошу её заказать ужин в любимом ресторанчике. У вас есть особые пожелания?
— Соуль… — Рам вспомнил девушку, сопровождавшую экс-мэра на похоронах. — Интересное имя. Больше похоже на тиаматское. Родственница?
— В некотором роде, — кивнула Арора. — Соуль — не имя. Самым понятным вам значением будет слово “супруг”, или “брачный партнёр”.
Зара вывела на коммуникатор голограмму, на которой её и ту пёстроволосую девушку обнимал довольный жизнью идиллиец. И Рам прекрасно понимал этого типа: на его месте полковник тоже вполне был бы доволен жизнью.
— Супруг? — на всякий случай уточнил он, показывая на идиллийца.
Зара кивнула с улыбкой, породившую лёгкую зависть к везучему сукину сыну на голограмме.
— Он отбыл по торговым делам в один из центральных миров Доминиона. Боюсь, какое-то время мы не увидимся.
“Если увидитесь вообще” — едва не брякнул Рам, но вовремя прикусил язык. Неизвестно, чем и как закончится война и кто доживёт до её конца. Не надо лишний раз попусту расстраивать человека.
— После войны вернётся, — вежливо произнёс он.
— Обязательно, — беспечно улыбнулась идиллийка. — Так что насчёт пожеланий к ужину?
Рам, за время службы привыкший жрать всё, что не слишком извивается, можно прожевать и не пытается сожрать его самого, на подобные вопросы обычно отвечал в духе “тащи, что есть, а там разберёмся”. Так же он хотел ответить и сейчас, но вовремя вспомнил про Дану.
— Местных морепродуктов, желательно — свежих, — попросил он.
Заказывать что-то для Нэйва полковник не посчитал нужным, резонно полагая, что мнение гефестианца относительно еды совпадает с его собственным..
— Если только вы прикажете пропустить транспорт с побережья в Зелар, — вздохнула идиллийка. — Но возможно в каком-то из ресторанов ещё не опустошили аквариумы с живой рыбой.
Танцующей походкой Зара прошлась вдоль контейнеров и оглянулась на Костаса, ожидая когда тот начнёт обещанную демонстрацию музейных экспонатов.
Рам сверился с планшетом и раскрыл блажайший контейнер с королевскими сокровищами. Как по заказу, первое, что он увидел — роскошное ожерелье из драгоценных камней.
Китежец едва удержался от смеха, подумав: “Ну точно, дикари — меняем людей на бусы”.
То, что этот, без прикрас, шедевр неизвестных мастеров стоил баснословную сумму, не прибавляло ожерелью ценности в глазах полковника. Китежцам вообще была чужда бессмысленная роскошь — их милитаризованное общество по прагматизму и бытовому аскетизму вполне составляло конкуренцию гефестианцам. Для жителей Китежа ценность представляло лишь то, что имело практическое значение, а не то, что годилось лишь на ювелирные поделки или сбор пыли в качестве “элемента декора”.
Рам в этом плане исключением не был. Единственным произведением искусства, которое ценил полковник, являлась полутораметровая бронзовая скульптура “Танцор” работы новомодного плимутского скульптора-авангардиста. Сам Костас в переплетении бронзовых полос никакого сходства с танцующим человеком не наблюдал, но зато предмет имел то ли в начале, то ли в конце очень удобную для хватания дырку. Именно это оказалось ценно, когда на Новом Плимуте в офис каршеринговой фирмы, где Рам брал в прокат машину, ворвались нанятые конкурентом мордовороты: успевший схватить “танцора” китежец раскроил черепа двоим из нападавших, а остальных заколотил в подсобку к роботам-уборщикам, где продержал до приезда полиции. Вооружённые парализаторами, шокерами, битами, обрезками арматурных прутов и ножами налётчики просто не могли противостоять убойной силе искусства. Спасённый бизнесмен на радостях подарил скульптуру Раму, так что теперь “танцор” торчал в прихожей полковника, веселя гостей своим нелепым видом и попутно служа вешалкой.