– Давай, шевели ногами, курица. Они же сейчас поймут, что к чему, и нагонят солдат в парк и в то крыло. Тут пока один выход чистый, и дурак догадается, куда идти. Ну же!
Я послушно выпрямила спину и постаралась ускорить шаг, благо до лестницы оставалось каких-то два-три шага… А потом Даррелл как-то странно захрипел – и навалился на меня всем весом.
Бесполезный пистолет выпал из обмякшей руки.
По шее у меня потекло теплое и липкое – очень, очень много.
Я в ужасе рванулась вперед, и Даррелл осел мешком. Мертвый. Мертвый…
– Святая Роберта Гринтаунская и все создания небесные! – ошарашенно прошептала я, в изнеможении опираясь спиной на стену. Ноги подгибались уже просто неприлично – еще немного, и я осела бы на пол рядом с трупом. – Святая Роберта…
– Вы целы, леди Метель?
Услышав знакомый голос, донельзя искаженный медью причудливой маски, я вздрогнула и наконец-то нашла в себе силы отвести взгляд от тела Даррелла, вокруг которого постепенно расплывалась темная лужа.
– Крысолов?
Это, несомненно, был он. Стоял, непринужденно облокотившись на перила – но не со стороны лестницы, а со стороны темного закутка под нею. Наверняка очень удобного для того, чтобы спрятаться – даже от взгляда перепуганного, внимательного заговорщика-убийцы.
– Наверное, я должна поблагодарить вас?
Светлая арка, ведущая в зал; фантасмагория теней; изломанные очертания лестницы; ноющая боль в голове; слабый запах газа; теплый еще труп на полу; человек в маске, с легкостью убивший другого секунду назад и не испытывающий ни малейших угрызений совести из-за этого… Я словно очутилась в кошмарном сне. Мысли путались, и почему-то было смешно.
– Не стоит, – Крысолов присел на корточки около мертвого Даррелла и сунул ему руку под шею. Я зажмурилась на секунду, услышав сочный чавкающий звук, а когда открыла глаза, Крысолов уже обтирал нож краем одежды убитого. – Счастливое стечение обстоятельств. Я просто уже был здесь.
– Он сказал, что это единственный путь для отступления. К другим выходам быстро подошли бы гвардейцы, – ответила я тихо. Горло саднило. Вообще ужасно хотелось пить – наверное, отдала бы сейчас пятьдесят хайрейнов за стакан лимонада, не раздумывая.
– А он был разумным человеком, – Крысолов усмехнулся и посмотрел на меня снизу вверх – только маска поблескивала металлически в скудном свете. – Хорошо, что я убил его быстро. Иначе у нас могли бы возникнуть… трудности.
Я сглотнула. Получилось неприлично громко.
Крысолов медленно поднялся на ноги и осторожно направился ко мне – шаг, другой, третий, осторожно и плавно, как будто боялся спугнуть.
– У вас все лицо в крови, леди Метель.
– Знаю, – слабо улыбнулась я. – Он… ударил. И еще потом, и его раны… Святые небеса, я же выгляжу, наверно, ужасно!
– Ничего не может испортить вашу красоту, – совершенно серьезно ответил Крысолов. – Вы позволите?
– Да, – кивнула я прежде, чем, собственно, поняла, о чем он спрашивает. А потом вынужденно зажмурилась, когда батистовый платок прижался к разбитой скуле. – Ох…
Боль напомнила о себе – тянуще, огненно. Я вздрогнула и прерывисто вздохнула.
– Пожалуй, стоит оставить ваши раны на попечение врачей, – Крысолов опустил руку, и я вновь открыла глаза. – Простите. Не думал, что все так серьезно.
Где-то невероятно далеко распахнулись двери, и послышался топот. Кажется, гвардейцы решили все же вступить в игру – да вот беда, главный враг уже был повержен.
Крысолов, оглянувшись, отступил на шаг.
– Сожалею, леди, но я должен покинуть вас. По некоторым причинам мне было бы нежелательно раскрывать инкогнито.
У меня отчего-то кольнуло сердце.
Как? Он уйдет сейчас? Тот, кто спас мне жизнь… тот, кто подарил маленькую сказку на Сошествие – выстывшая, морозная ночь, сверкающий снег, лунный свет – и полу-объятия, от которых бросало в жар?
– Постойте, – я схватила его за рукав, пошатнулась и едва не упала. – Погодите секунду… Спа… спасибо вам за все. Не только за это, – я кивнула на труп, уже почти задыхаясь. Слишком много чувств, слишком много событий – даже для моего самообладания. – Я вам обязана, и…
Повинуясь сердечному порыву, я на мгновение обняла Крысолова – неловко и скованно, больше по-родственному, чем как женщина – мужчину. В груди плескалась нежность, и хотелось окутать ею этого странного человека, открыть ему свою благодарность, разделить теплое, уютное чувство…
– Вы мне ничего не должны, – он осторожно, будто не веря в происходящее, погладил меня по голове, зарылся пальцами в волосы. Впервые мне стало жалко, что на маскарад я надела парик. Хотелось прочувствовать это прикосновение на себе, а не так, сквозь нелепую преграду.
– Нет. Должна. И… – неловкие пальцы никак не желали слушаться, но я все же сумела развязать пояс – узкий-узкий, белый, вышитый серебром, служащий скорее украшением. – Обычно романтические героини дарят платки с инициалами, но сумочку с мелочами я уронила где-то… Возьмите это. Если не в знак признательности, то хотя бы на память.
И, краснея, сунула пояс ему в руки. Пикантный подарок… Святая Генриетта Милостивая, пусть Крысолов поймет все правильно!
И он, кажется, понял.
– Тогда и мне следует отдать вам что-то на память. Вот, – Крысолов расстегнул медный браслет, а потом бережно надел мне его на руку и защелкнул замок. – Они парные. Один останется у меня, а другой будет у вас. На память.
– На память… – повторила я эхом. Запястье, к которому прикасался Крысолов, словно горело теперь. Я машинально расправила широкий рукав, прикрывая подарок. – Спасибо за все. Я вас никогда не забуду.
Он тихо засмеялся.
– Мы еще встретимся. Обещаю, – и наклонился ко мне, на прощание проводя пальцами по лицу – от виска, вдоль разбитой скулы, к губам, все медленнее и медленнее.
Я закрыла глаза. Горячо…
Крысолов отступил.
Шаги у него были легкими, как у призрака.
До того момента, когда в светящемся проеме арки появились человеческие силуэты, прошла, кажется, целая вечность. Я даже успела немного оттереть лицо и шею от крови – насколько это можно было сделать краем юбки. Разбитую скулу пришлось спрятать за полумаской; отек, судя по всему, образовался знатный, даже говорить с трудом получалось. Ноги до сих пор подгибались, хотя в душе воцарилось ледяное спокойствие – ни единого чувства, ни даже тени его, как будто они все перегорели за те недолгие минуты, пока Даррелл держал пистолет у моего виска, и потом, когда мы с Крысоловом прощались.
А потому я просто ждала, зябко кутаясь в меховую накидку.
За первым, осторожно ступающим человеком – в форме гвардейской, но с повадками «осы» – появились и другие. Повинуясь его скупым жестам, они рассыпались по небольшой комнатке, как любопытные ищейки. Кто-то склонился над остывающим трупом Даррелла, кто-то светил фонарем в закуток под лестницей или мерил расстояние от входа до места, где лежал труп… Потом один человек с незапоминающимся лицом, одетый в униформу прислуги, присел рядом со мной и попытался нащупать у меня пульс, но я отдернула руку.
– Леди, как вы себя чувствуете? – нисколько не удивившись, спросил он тут же.
– Скверно. Как только вернусь домой, непременно вызову нашего семейного врача, – ответила я негромко. Голос звучал глухо и недовольно, однако это можно было легко списать на переживания. – Была бы весьма обязана вам, если бы вы позаботились хотя бы о кэбе для меня. Я бы хотела как можно скорее отправиться домой, а мой экипаж, боюсь, в суете мог перекупить кто-нибудь еще.
– Сделаю все, что в моих силах, леди, – покладисто согласился он. – Но все же настоятельно советую вам сперва дождаться дворцового медика. А мы пока могли бы побеседовать о том, что случилось.
В это время снаружи, в зале, кто-то завопил во всю глотку:
– Сэр! Позвольте доложить, сэр, они здесь! И леди, и преступник! Леди жива, сэр, а преступник… Кажется, мертв, сэр!
– Кажется или мертв? Отвечайте по уставу.
Сдержанно-сердитый голос маркиза трудно было перепутать с чьим-то еще.
– Есть, сэр! Простите, сэр, виноват, сэр! Труп совсем мертвый, сэр, убит путем ковыряния в шее острым предметом, сэр!
– Еще немного, Питерс, и вы, кажется, лишитесь премии путем доведения непосредственного начальства до белого каления.
Я проглотила неподобающий леди смешок и осторожно расправила юбки. Конечно, в сложившихся обстоятельствах глупо думать об этикете, но не стоит лишний раз мучить и так натянутые нервы дяди Рэйвена. Представляю, что он пережил, глядя на то, как злодей утаскивает меня в темный угол…
– Виржиния, вы в порядке?
Тихий голос дяди Рэйвена, незаметно занявшего место моего собеседника, выдернул меня из раздумий.
– В относительном. Хотя выгляжу, наверное, ужасно, – я улыбнулась и инстинктивно натянула маску пониже, чтобы лучше заслонить разбитую скулу. Ткань давила на ушиб, но так все же было спокойнее, чем сидеть открытой под прямым дядиным взглядом. – Дома непременно вызову нашего доктора. Не беспокойтесь обо мне, я почти не пострадала… в отличие от своего мучителя.
– Вижу, – Рэйвен оглянулся и глянул на труп поверх очков. – Кто его убил, Виржиния?
– Не знаю, – ответила я совершенно искренне. – Разве не кто-то из ваших людей?
– Нет, – он покачнул головой. – Виржиния, мне кажется, что вы что-то недоговариваете.
– Возможно, – я виновато опустила голову. – Все так путается…
В арку вновь кто-то нырнул, и я с удивлением узнала Эллиса, по-прежнему щеголяющего в маске и полном маскарадном костюме. Детектив огляделся по сторонам, а потом замер – похоже, наш с Рэйвеном диалог его заинтересовал куда больше трупа.
– Понимаю. Вам многое пришлось пережить, – дядя сам встал и протянул мне руку, помогая подняться. – Но все же войдите и в мое положение. Это дело государственной важности. Возможно, заговорщика убили свои же. Вы можете описать нападавшего? Судя по всему, ему пришлось подойти достаточно близко, чтобы устранить Даррелла Чейза.