– Нет. Какое же? – удивилась я.
– Электромобиль. Той же модели, что и у вас, – улыбнулся маркиз. – И я им очень доволен. Предыдущая моя машина и в подметки ему не годилась, а что касается экипажей – это и вовсе прошлый век.
– Полностью согласна с вами! – горячо поддержала его я. – Знаете, до этого электромобиля у меня тоже был газолиновый…
Вот так, беседуя о техническом прогрессе и превосходстве электричества над бензином, мы прошли к воротам. Автомобиль и впрямь оказался точной копией моего. Я даже поймала себя на том, что ожидаю увидеть на месте водителя Лайзо, но там восседал весьма пожилой и грузный мужчина, облаченный в строгую униформу. Когда мы сели, маркиз сделал странный жест рукой, привлекая внимание водителя, и лишь тогда автомобиль тронулся.
– Этого прекрасного человека зовут Бристон. Он хорошо разбирается в своем деле, верен и к тому же глух и нем, – как бы невзначай заметил маркиз. – На мой взгляд, таким и должен быть идеальный водитель.
Не нужно быть сыщицей, чтобы догадаться, на кого намекал дядя Рэйвен.
– Вы так полагаете? – задумчиво ответила я. – Но леди Милдред говорила, что любая леди, выходя в свет, должна быть совершенна даже в мелочах – от перьев на шляпке до кучера в карете. Если вы говорите, что я обворожительна, то и водитель у меня должен быть соответствующий.
Маркиз рассмеялся:
– Туше. Но если передумаете когда-нибудь – знайте, я всегда подберу вам подходящую кандидатуру на место водителя…
Некоторое время мы хранили молчание. За это время автомобиль успел доехать до границы Вэст-энда, где начинался лучший парк Бромли – Черривинд. Неловкость, возникшая было после намеков на Лайзо, испарилась, стоило мне выйти и полной грудью вдохнуть свежий воздух.
– Парк находится за краем «бромлинского блюдца», – негромко произнес маркиз, обводя долгим взглядом окрестности. Дожди последних дней и относительное тепло уничтожили пушистое снежное одеяло, укрывавшее землю еще недавно, в ночь на Сошествие, и теперь вокруг царили коричневые, черные и зеленые оттенки. – Холмы отсекают ветра, дующие от Смоки Халлоу и Эйвона, зато ветер с моря доходит сюда беспрепятственно. К тому же в этой части преобладают северные хвойники – можжевельник, ели, даже сосны встречаются. Да еще зимою и весной здесь пустынно – мало кто может оценить мрачную прелесть здешних мест. Но, думаю, вам прогулка здесь будет интересна. К слову, об интересных событиях. Я узнал недавно, что…
– Неужели еще одна статья? – похолодела я и от испуга перебила маркиза, позабыв об элементарных правилах вежливости. – Только не говорите мне, что мистер Остроум сделал очередной выпад!
Улыбка дяди Рэйвена приняла необыкновенно хищный вид.
– Что вы. Конечно, «слово – свободная птица», как говорят журналисты и писатели, но владельцы газет слишком дорожат моей благосклонностью. Так что опасаться вам теперь стоит только желтых дешевых изданий, которые никто всерьез не воспринимает. Нет, Виржиния, я о вашем званом ужине в честь дня рождения. И о том, что будет через неделю после него.
– Вот как? – только и сумела ответить я – и окончательно растерялась. Откуда маркиз мог узнать о двух списках гостей и двух празднествах? Впрочем, глупый вопрос, он ведь всегда все знает… – Вы… вы осуждаете меня?
– Осуждаю? – вот теперь удивился дядя Рэйвен – настолько, что даже замедлил шаг. – Конечно, нет. Наоборот, считаю, что это весьма разумный ход. Разумеется, я бы предпочел иметь возможность взглянуть на второй список и повлиять на ваш выбор гостей… Но, боюсь, это стало бы проявлением неуважения к вам, Виржиния. В конце концов, двадцать лет – уже серьезный возраст. И, согласно завещанию леди Милдред, с этих пор вы будете считаться полностью взрослой… а опекун вам более не потребуется. Таким образом, я останусь лишь в статусе вашего жениха. Если вы не планируете разорвать помолвку.
Разговор принимал странный оборот. Я не сразу нашлась с ответом. Мы даже успели углубиться в переплетение ровных дорожек из белого песка в зеленых лабиринтах елей и можжевельника. По-весеннему яркое солнце слепило глаза, и уйти в ароматную тень хвойников было мне только в радость.
– Нет, пока я не планирую расторгать помолвку, если и вы не имеете иных планов, – наконец нашла я подобающую фразу для ответа. – И, сказать откровенно, дядя Рэйвен, я не думаю, что в наших с вами отношениях что-то изменится после моего двадцатилетия. Ведь вы и раньше не злоупотребляли ролью моего опекуна, полностью утвердив мое право подписи даже в тех документах, которые формально требовали вашего согласования. Да и в обычной жизни вы почти не ограничивали меня…
– Это лишь потому, что вы не давали мне повода, действуя разумно и обдуманно, – быстро ответил маркиз, и в голосе его на мгновение промелькнула тень облегчения. Значит, мое отношение к изменению формального статуса опекуна было для него настолько важно? – И, возвращаясь к вашему дню рождения…
Я оступилась, увлеченная своими мыслями, он отставил локоть, чтобы я могла на него опереться. Даже сквозь многие слои ткани мне мерещилось тепло.
– …Знаете, Виржиния, когда-то давно ваш отец поступил так же. На свое двадцатилетие он, под руководством отца и матери, устроил чопорный званый вечер в особняке Эверсанов. Да, в том самом, что потом сгорел… – Рокпорт посмотрел на меня поверх синих стеклышек очков и улыбнулся. – А потом, тремя неделями позже, отпраздновал ту же знаменательную дату с друзьями по колледжу охотой на лис. Я был среди приглашенных – тогда еще шестнадцатилетний юнец, толком не разбирающийся в этом мире и его законах. А сейчас, на правах доброго, но строгого дядюшки, буду присутствовать лишь на официальном мероприятии уже в честь вашего двадцатилетия, Виржиния.
Я отвернулась, растерянно разглядывая острые вершины елей, как будто царапающие безупречно голубое небо.
– Вы сердитесь?
– Хотел бы сердиться, да не могу, – ответил маркиз ровно. – Ибо понимаю вас, Виржиния, слишком хорошо. Я не всегда был «строгим дядюшкой»… И знаю, как присутствие неправильного гостя может испортить праздник. Особенно такого, как я. Но, может, вы позволите мне прийти тайно? Хотя бы для того, чтобы я мог убедиться, что все хорошо.
– Тайно? – я удивилась – а потом задумалась. Почему нет? Впустить маркиза с черного хода, посадить за столиком за ширмой… И тогда маркиз сможет наблюдать за праздником, но в то же время будет избавлен от необходимости участвовать в нем. – Почему бы и нет? Подумаю, как это можно устроить, – пообещала я и улыбнулась дяде Рэйвену. – И спасибо за то, что устроили эту чудесную прогулку. Черривинд-парк действительно прекрасен в это время года!
– Рад, что смог порадовать вас, драгоценная моя невеста, – шутливо ответил дядя Рэйвен.
Но за его словами чувствовалось нечто большее.
Настоящая благодарность за что-то очень важное для него…
Мы прогуливались по парку еще около часа. По моему настоянию дядя рассказал о том, как праздновал свое двадцатилетие мой отец – и это оказалась занимательнейшая история. Чего стоил один эпизод с попыткой приманить загадочного Лисьего Короля на кольцо кровяной колбасы! Я столько не смеялась уже давно… Полагаю, и сам маркиз изрядно позабавился, рассказывая мне все это.
Что же касается ланча в «Садах Эфиропы», то он меня разочаровал. Нет, еда была отменной, и даже кофе не вызывал особых нареканий… Но не было той особенной атмосферы уединенности и уюта – все нарочито роскошное, пышное, торжественное. Поэтому в «Старое Гнездо» я возвращалась преисполненная гордости за свою собственную кофейню.
Мадлен первой встретила меня на кухне – счастливой улыбкой, объятиями и тысячей жестов, долженствующих поведать о том, как прошли два дня без хозяйки. Георг и миссис Хат терпеливо стояли в сторонке, дожидаясь, пока Мэдди выплеснет свои чувства, и только потом поприветствовали меня.
– К слову, леди Виржиния, – добавил Георг после всего. – Около часа назад заходил Эллис. Он надеялся застать вас дома или в кофейне, но слуги сообщили ему, что вы уехали по делам. И тогда он оставил вам записку. Сказал, это заинтересует вас.
Записка была возмутительно короткой.
Дорогая Виржиния!
Я выяснил имя того, кто приобрел моток той самой лиловой ленты полтора года назад.
Подробности вечером.
Рассчитываю на ужин.
Навечно Ваш,
Эллис
После четырехдневного моего отсутствия в кофейне оказалось вдвое больше гостей, чем обычно. Это было приятно – значит, по мне все же скучали и ждали, когда я вернусь. На огонек заглянули почти все завсегдатаи: Луи ла Рон, миссис Скаровски с мужем, ветреный художник Эрвин Калле с очередным своим «вдохновением» – на сей раз женщиной лет двадцати пяти, с определенно восточными корнями, на первый взгляд весьма самоуверенной и обладающей неплохим вкусом. Она была представлена как мисс Ширли, и вскоре зарекомендовала себя остроумной и тонко чувствующей грань собеседницей. Почтили кофейню своим присутствием и старая виконтесса Стормхорн, и полковник Арч с младшим сыном – юноша, к слову, нынче был чрезвычайно мил и даже изволил преподнести мне в подарок букет лилий, отчаянно заикаясь.
Цветы я поставила в вазу на центральном столе. И, право, не прогадала – они благоухали так сильно, что заглушали даже запах тушеной говядины, приготовленной для Эллиса несколькими часами позднее. В доме столь ароматным растениям явно было не место…
– Я не опоздал? – Эллис с улыбкой вошел через главную дверь и по-хозяйски повернул ключ, вставленный в замок. – О, вижу, я как раз вовремя! Вечер добрый, Виржиния. Неужели вы снова решили перейти на живые цветы?
– О, нет, зимою это слишком дорого, – рассмеялась я. Эллис же шутливым объяснением не удовлетворился и заинтересованно выгнул бровь. Пришлось сдаться: – А букет – подарок от Арча-младшего. Юноша, на мой взгляд, слишком романтичен для карьеры военного, но благодаря армии у него отличная осанка и манеры, а значит, он весьма приятен в общении… Присаживайтесь, Мэдди сейчас принесет ваш ужин и мой кофе. Как дела на службе?