– Как скажете, леди, – Лайзо с подозрением скосил на меня глаза, но замечания, если они и были, оставил при себе. – Как скажете.
Станция Найтсгейт выглядела как самый обычный вокзал. Если бы не претенциозная надпись на воротах – «Электрическая железная дорога Бромли», то я бы и не подумала, что это та самая «труба». Потом Лайзо указал мне на одинаковые арки метрах в пятидесяти от станции, по обе стороны.
– Спуск под землю, леди. Видите, там пути огорожены? Это нарочно сделано, чтоб народ в туннели не шастал. А то под землей тесно, темно, того и гляди под поезд попадешь. На станции завсегда один гусь сторожит, а теперь они по двое ходят. Эллис приказал убийцу выглядывать.
Я окинула взглядом оживленную площадь перед станцией Найтсгейт. Дородные, но шустрые торговки горячим чаем, лотки с пирожками и печеным картофелем, зеваки, случайные прохожие разной степени достатка, служанки с огромными корзинами, спешащие с рынка… В такой толчее сложно было заметить даже яркие юбки гадалок-гипси или шулера-наперсточника с непременным алым платком, расстеленным по земле. Что уж говорить об убийце, наверняка выглядящем, как самый обычный человек?
– Едем домой, мистер Маноле, – я вздохнула. – У меня еще много дел.
До званого ужина оставалось меньше недели, и дни эти пролетели в чаду жуткой суеты. Приглашения были разосланы заранее, составить меню также не представляло труда – с моим-то опытом содержания кофейни и проведения благотворительных мероприятий! Но постоянно обнаруживались какие-то мелкие вопросы, требующие срочного решения – рассадка гостей, определение для каждого пары на вечер, украшение зала, согласование программы с музыкантами… Если бы не воистину неоценимая помощь Глэдис, то, пожалуй, мне не удалось бы справиться со всем в срок.
Самая большая неприятность возникла в связи с ролью хозяина вечера. Обычно это бывал муж хозяйки. Или, на крайний случай, отец. Для вдовствующих особ существовали свои правила, но мне они не подходили. В конце концов, я попросила о помощи дядю Рэйвена – и он согласился.
И даже с радостью, кажется.
– Единственное, Виржиния – я буду присутствовать как ваш опекун – или как жених? – спросил он во время краткой встречи в кофейне.
– Как жених, – ответила я после недолгих раздумий. – Нет-нет, не говорите ничего. Я понимаю, что подобный статус вызовет новый всплеск пересудов о нашей вероятной свадьбе – но это лучше, чем заострять внимание на статусе опекуна. Ведь праздник посвящен моему совершеннолетию – а значит и избавлению от опеки.
– Разумно, – согласился дядя Рэйвен.
Улыбка его была на редкость довольной.
По совету Глэдис, упор мы решили сделать на традициях. Ужин подавали «а-ля марсо» – то есть гости приходили к уже накрытому столу. Титул графини и статус весьма обеспеченной леди обязывал меня к некоторому шику – три вида супов вместо одного, красная и белая рыба, устрицы, с десяток различных соусов и мелких закусок… И это все еще до первой перемены блюд! Пришлось еще готовить и дичь, хотя в нашей семье подобные вещи не слишком-то любили.
А вот в выборе десертов я была абсолютно свободна, и потому дала волю воображению – в ущерб традициям, запланировав «кофейную перемену».
Какой же это может быт праздник наследницы блистательной леди Милдред – и без кофе?
В назначенный день предпраздничная суета достигла апогея. Хотя прием был назначен на половину восьмого, подарки и поздравления начали доставлять с самого утра. К полудню я уже извелась и про себя ругала «новые традиции», привнесенные Александрией Сумасбродной, супругой предыдущего монарха, Генриха Шестого. Цветы по моему приказу относили в зал и расставляли на столиках вдоль стен. Приложенные подарки и поздравления складывались на специальную стойку, которую Магда метко окрестила «похвалюшкой». Распечатывать подарки до вечера было не принято, однако, судя по упаковкам, преобладали украшения, драгоценная посуда и картины. Кто-то из поздравителей отличился, прислав мне клетку с великолепнейшей черной кошкой, глаза у которой были желтые, как расплавленное золото.
– Леди, еще письма, – Магда робко заглянула в комнату, где проходила финальная примерка платья. Я в это время возносила мысленные молитвы святой Генриетте Милостивой о даровании сил. Дорогой бхаратский бархат насыщенно-синего цвета с вышивкой серебряной нитью в этническом стиле – это, без сомнения, броско и остромодно, но, право, так тяжело! – Вот, на подносе. Желаете взглянуть, али мне их в кабинет отнести.
– Желаю, – выдохнула я и послала извиняющуюся улыбку помощницам мисс Рич. «Мисс» было уже далеко за сорок, однако сменить обращение она не хотела даже из практических соображений – смелое решение по нашим временам, когда многие мастерицы оставляют продвижение дела на своих мужей – Пожалуй, сделаю перерыв. Мисс Рич, все же я считаю, что эта лента здесь лишняя… Вы подумаете?
– Конечно-конечно, – кивнула она седой головой. Перья на миниатюрной, но совершенно фантастической по форме шляпке-сеточке покачнулись. – Странно, на предыдущей примерке это выглядело совсем иначе…
Оставив мисс Рич наедине с вопросами моды, я с удовольствием занялась разбором корреспонденции. Среди поздравлений затесалось два деловых письма – отчет о положении на фабрике и соображения мистера Спенсера об экономии на налогах. А затем мое внимание привлек небольшой, но явно дорогой конверт из серебристой бумаги. Запечатан он был черным сургучом с оттиском в виде шестигранника, с вписанной в него странной палочкой. Я торопливо срезала печать и заглянула в конверт.
На плотном белом листочке было всего несколько слов, написанных размашистым почерком.
Прекраснейшая леди Метель!
Этим вечером я намереваюсь подарить Вам звезды. Подарок будет ожидать в Часовой Башне в три часа пополуночи. Если на то будет Ваше желание, карета заберет Вас от черного хода особняка в два с четвертью.
Крысолов
P.S. Клянусь своей душой, что Ваша честь и жизнь будут в безопасности.
P.P.S. Верите ли Вы в сказки?
Я очень, очень медленно сложила листочек пополам, убрала в конверт, как будто это ничего не значило. При втором рассмотрении на печати уже ясно виделась флейта – неизменный атрибут Крысолова из мифов и легенд.
Святая Генриетта, отчего же так кружится голова?
– Леди, вы в порядке? – тихо и беспокойно спросила Магда, оглядываясь на шушукающихся с мисс Рич помощниц.
– Я? О, да, – губы у меня сами собой растянулись в нервной улыбке. – В полном порядке. Магда, отнеси все эти письма в мой кабинет, на медный поднос для несрочных документов. Мисс Рич, что скажете насчет ленты?
Кажется, я потом еще о чем-то разговаривала с мастерицей, даже умудрялась отвечать разумно. Но в мыслях моих набатом звучали одни и те же слова:
«Верите ли Вы в сказки?»
Нет, Крысолов. Не верю. Но, похоже, от бабушки мне досталось слишком много авантюрности…
Дядя Рэйвен прибыл без четверти шесть.
Разумеется, было еще ничего не готово – на кухне отмокало в маринадах и соусах нежнейшее мясо высшего качества, отлеживалась на подушке из специй белая рыба по особому, пряному рецепту; на кухне закрытого на один день «Старого гнезда» Георг, миссис Хат и Мадлен колдовали над сложными десертами; сновали по особняку слуги, умудряясь одновременно наводить чистоту и сеять хаос – Стефан и мистер Чемберс едва успевали раздавать команды, и, к чести молодого дворецкого, справлялся он ничуть не хуже старожила этого дома. Часть присланных в подарок цветов пришлось вынести в холл и поставить в чжаньские вазы у стен и на лестнице, и теперь любого гостя, стоило ему переступить порог, оглушали ароматы лилий, роз и пионов.
Последние, к слову, были доставлены буквально минуту назад – огромная бело-розовая охапка в подарок от Дагвортских Близнецов.
– Добрый день. Вижу, дорогая Виржиния, что без дела вы не сидите – даже в свой праздник, – с улыбкой поприветствовал меня дядя Рэйвен, войдя в гостиную, где четыре служанки под моим командованием заменяли батальное полотно «Падение Руан-су-Видора» на «Островитянку» Нингена – И чем вы занимаетесь сейчас, позвольте спросить?
– Предупреждаю дипломатический скандал, – со вздохом призналась я и поспешила грозно прикрикнуть на заглядевшуюся на гостя прислугу: – Ради всех святых, осторожнее держите, этой картине почти сто лет! А повредите ее – выплачивать стоимость будете ровно в три раза дольше!
– Примерно в три с половиной, если я хоть немного разбираюсь в искусстве, – дядя Рэйвен поправил очки на переносице и пригляделся к «Падению». Я только улыбнулась:
– По сравнению с обычным жалованием – да, но Эверсаны всегда очень хорошо платили слугам… Впрочем, не о том речь. Представьте себе, я только что сообразила, что на приеме будут присутствовать марсовийский атташе по вопросам культуры, причем с супругой. А в гостиной на самом видном месте висит напоминание о городе, где в самом начале Полувековой войны аксонским генералом Миттвиллем был казнен последний монарх династии Видоров…
– А, Анри Третий, Несчастливый! – с видимым удовольствием кивнул маркиз. – Да, действительно. И потом еще пятьдесят лет Марсовией правили аксонские ставленники. Это был очень хороший период в истории, когда власть нашего великого государства простиралась на половину континента, а Корона Аксонии имела влияние даже на внутреннюю политику Алмании… Однако лишний раз напоминать о нем дипломату из Марсовии было бы, конечно, невежливо. К тому же «Островитянка» в свете последних событий в мире искусства, несомненно, произведет фурор.
– И она нравилась отцу.
– И она нравилась Идену, – со вздохом согласился дядя Рэйвен. – Виржиния, с вашего позволения, я расставил своих людей вокруг особняка. Гостям они не помешают, так как лишь очень внимательный взгляд сможет заметить охрану, зато я буду спокоен – никто не сможет омрачить ваш праздник…
– Да что вы творите?! С таким драгоценным произведением искусства! О, простите, дядя, это я слугам. Так что вы говорили об охране?