— Не сопротивляйся! Иначе я живого места на тебе не оставлю!
Дрюня вновь дёрнулся. Вспышка зелёного света. Я нервно моргнул, успев уловить еще один резкий рывок моего друга.
Запястья на обоих руках обожгло. Сдерживать кровь в теле становилось всё труднее и труднее.
Как-то мне довелось видеть истекающих кровью людей после очередной бомбардировки. Когда они умирали, нам говорили, что они «вытекли». Кровь ушла из тела. Сейчас моих ран вполне хватит, чтобы я вытек. Быстро.
Но я всё никак не вытекал.
Я не понимал, чего добивается Дрюня. Кровь по сосудам хлынула к вспоротой плоти, схватилась за края и принялась затягивать их.
— Червяк! Что ты творишь?
Как только где-то рана затягивалась — Дрюня её тут же вспарывал.
— Ты долго так не протянешь. Не сопротивляйся! Я не желаю тебе зла, поверь.
Он снова полоснул шею, запястья, вспорол плоть ниже паха, разорвав бедренную вену. Все эти порезы напоминали маленьких щенят, разбегающихся по комнате. Пока ты хватаешь одного и кладёшь его обратно в манеж, другие убегают через дырку. И так до бесконечности. Чем больше ран — тем меньше я мог уследить за ними.
— Вот! Хорошо!
Кровь потекла наружу. Странное чувство. Она уходила из тела, но связь со мной не теряла. Я продолжал чувствовать её. Чувствовать, как она растекается по коже, впитывается в поры. Застывает.
— Умница! А теперь расслабься.
Я расслабился. Закрыл глаза, прекрасно понимая, как быстро теряю кровь. Но жизнь по-прежнему в моих руках, её я не потеряю.
— Молодец. Пришло время принять ванну.
Дрюня взял меня на руки. Мы возвысились над огромной лужей крови, в которой я увидел безжизненное тело той женщины. Она валялась на спине с распоротым брюхом, из которого все кишки были выпотрошены наружу.
Я поплыл по воздуху. Где-то внизу зачавкала кровь. Я не умирал. Но и не становился сильнее. Я всё также был слаб и безобиден. Как автомат без патронов.
Когда Дрюня остановился, я смог оглядеться. Мы стояли возле горы трупов. Кровь больше не взбиралась по мужским телам до верхушки пирамиды. Всё словно замерло. Дрюня ногой откидывает в сторону болтающуюся пару рук. Вжимает выпирающую наружу голову в глубь кучи. Вминает раздувшийся живот мёртвого салаги. Он водит ногой как по траве, расчищая себе место. И в образовавшееся местечко, издалека напоминающее кожаное кресло, кладёт меня.
— Почувствуй всю кровь. Свою и чужую. Её здесь море!
Моя липкая кровь тонкими струйками оплетает мою ногу, затекает на ступни и стекает по пальцам на пол.
И вдруг БАХ!
Я словно очнулся после адской пьянки. Жуткое похмелье. Сушняк. Но я словно открываю для себя новый мир. Границы расширяются. Как будто вместо тысячи слов я теперь знаю миллион. Словно я могу разговаривать на всех языках мира. Холодный пол — я ощущал его через кровь.
Кровь оживает. Клетки просыпаются, приходят в движение. Кровь должна двигаться. Должна циркулировать.
— Червяк, у тебя получается! Продолжай!
Я опускаю глаза и вижу, как кровь обступила мои ступни, как подступила к плоти трупов. Как начала вскарабкиваться по безжизненным конечностям, наваленных друг на друга бесформенной кучей. И потекла вверх. К моей голове. Затем куда-то выше. Я почувствовал каждый труп. Словно очутился в каждом мёртвом теле. Прополз по каждому сосуду, заглянул в пустые мозги, где давно потухло сознание. Я наполнял тела горячей кровью, но вдохнуть в них жизнь мне было неподвластно.
Чем быстрее текла кровь, тем больше силы заливалось в мои обмякшие конечности.
Жар стал невыносимым. Я зажмурился, губы растянулись почти до ушей, захрустели стиснутые зубы. Кровь из вспоротой шеи хлестала мне на грудь, рисуя что-то похожее на фартук. Я специально не залечивал раны, давал крови омыть всё тело. Заполнить каждую пору. Закрыть каждый клочок кожи.
Гадкое ощущение поползло по всему телу, словно застывал жир, становясь липким. Я открыл глаза. Ноги от самых ступней до пояса покрывала грубая коричневая корка. Я хотел коснуться её, потянул палец… он тоже был затянут коркой. Я пошевелил им. Каждое движение давалось с трудом. Там, где кости соединялись суставом, корка крови на коже лопалась, возвращая первоначальные движения конечности.
Всё это время я ощущал стоящую поодаль от меня фигуру. Дрюня с трепетом наблюдал за моими изменениями. Когда я мог кинуть на него короткий взгляд, он отвечал мне полной уверенностью в происходящем. Он не сомневался в нашем успехе ни на секунду. Зелёный огонь плясал в его белых глазах, заполнял трещины на лице, стекал по скулам заросшим грубой коркой и освещал могучие плечи, затянутые в не менее грубую корку его гнойного доспеха.
Я с трудом сжал кулаки, согнул ноги в коленях. Нагибаясь вперёд, ощутил, как по спине в области позвонков поползли горизонтальные трещины, опутавшие паутиной мои рёбра и живот. Хватило короткой разминки — и я мог двигаться свободно.
Опёршись о трупы, я встал со своего кожаного трона. Лужа крови уменьшилась — большая её часть во мне.
— Я тебя поздравляю! — воскликнул Дрюня. — Ты заново родился! Давай, моё дитя, сделай первый шаг…
Дрюня протянул свои руки на встречу мне, словно любящая мать.
Я не желал участвовать в этом цирке, но пришлось. Сделать первый шаг оказалось куда сложнее, чем я подумал. Моё тело стало гораздо увесистее. На ступнях кровавые наросты оказались кривыми и бугристыми. Я только поднял ногу, как тут же поскользнулся. И рухнул на пол.
Дрюня даже не шелохнулся. Так и остался стоять неподалёку, и еще принялся смеяться, увидав как я обрушиваюсь на пол. Вот упырь! Ладно-ладно, дай я только привыкну… к своему новому образу… и…
— Вставай! — голос Дрюни величественно раскатился по огромной пещере.
Мои конечности, закованные в кровавый доспех, двигались неуверенно. Я пробую упереться ладонями в пол, но места сгибов до конца не разработались. Пробую подтянуть под себя руку, но она скользит в луже крови. Скользят колени. Я как корова на льду. Это просто стыд!
— Давай, Червяк! — вопит Дрюня. — Ты смешон! Ты даже шага не смог сделать! Вставай!
Мой друг не хотел меня оскорбить или выставить каким-то неудачником. Он так подбадривал меня. Мотивация решает все проблемы.
У меня получилось встать на четвереньки. Я оттолкнулся двумя руками от пола, спина хрустнула ломающейся коркой крови.
— Молодец! — подбадривает друг.
Ставлю правую ногу, опираюсь о неё руками. Новая попытка встать — и, вроде, стою. Я сейчас как на коньках на льду. Выставив перед собой руки, поплёлся к Дрюне.
— Твои ступни быстро сотрутся и станут ровными. Всё что тебе нужно — вкладывать больше усилий в каждый шаг. Не бойся, обрушивай с силой ноги на пол. Стирай их. Скользи, наконец! Не бойся падать!
Когда я снова завалился на пол, Дрюня подхватил меня. Может он и улыбался, но его окаменелое лицо ничего не выдавало. Мёртвый лик без эмоционально смотрел в мою сторону, шевеля лишь белыми глазами. Он приблизился ко мне так близко, что на зеркально белой поверхности я сумел разглядеть свои глаза — кроваво красные, в которых больше не было белка. Там была кровь. Такие же как у той женщины, что лежала в паре метров от нас с выпотрошенным брюхом. Неподалёку я увидел её маску, и у меня в голове вспыхнул вопрос:
— Где МОЯ маска?
Глава 17
Сегодня я заново родился.
Не впервой мне приходится праздновать новый день рождения, но все предыдущие разы были всего лишь «на грани». На остром лезвии, пройдя по которому ты мог слегка порезать ступню.
Острые осколки свистели над моей головой. Пули вонзались в кирпичную стену возле моего плеча. Бетонная плита откалывалась от дома и с грохотом обрушивалась на истерзанный снарядами асфальт прямо за моей спиной. Всё это время я был «на грани», ходил по лезвие, но на моём теле ни единой царапины.
Здесь, в просторной пещере с тяжёлым смрадом разложения, где под скалистым свобод постоянно вспыхивает зелёным облаком скопившийся газ от заражённой неизвестным волшебством или болезнью кожи огромных уродливых воинов, я обрёл новую жизнь.
Дата моего нового дня рождения — неизвестно.
Цена новой жизни — я больше не смогу жить обычной жизнью.
Отныне моя кожа бледна, глаза полны кровью, а всю плоть — от шеи до кончиков пальцах на ступнях покрывает толстый слой запёкшейся крови, ставший мне не просто новой одёжкой. Моё тело затянуто в крепчайший слой брони, созданный самой матушкой природой, а вот природу данного явления даже сам Дрюня не в силах объяснить. Теперь я такой — уродец — и с этим мне жить. Жить Инге.
Когда я более-менее смог встать на ноги и сделать первый уверенный шаг, а за ним — второй, Дрюня вывел меня на свежий воздух. Мы словно свалили из говёной забегаловки со скисшей выпивкой. И лучше бы это было реальностью. Проблевался, поспал — и новый день.
Мой новый день встретил меня палящим солнцем. По привычке я заслоняю ладонью глаза от раскалённого диска. Внутренне начинаю накручиваться себя на нестерпимы жар от ярких солнечных лучей. Но ничего подобно не происходит.
Потом мне Дрюня объяснил, что в нашем организме больше нет привычных нам процессов. Больше нет влаги, больше нет потребностей в еде, а следовательно, пропадает потребность в избавлении организма от нежелательных нечистот, заполняющих кишки. Как точно работает мой организм — Дрюня затруднялся объяснить. Он знал как работает его тело. Моё тело только предстоит изучить. Но я уже знаю, что моя новая среда обитания — горячая кровь, заполнившая всё пространство в желудке и кишках. Я словно младенец в утробе женщины: болтаюсь тут окутанный питательной жидкостью, из которой медленно посасываю соки.
Мне комфортно. Комфортно телу Инги, несмотря на жаркий день и душный воздух. Да, кислород необходим нашему телу. Было глупо думать о том, что мне теперь и дышать не нужно. Кровь по-прежнему необходимо насыщать кислородом.
Как многого мы не знаем о нашей природе. Но базу знать обязаны. Кровь в желудке и кишках — мой запас, который я могу пустить в самый критический момент. Я это понял, когда Дрюня попросил вырастить ему меч. Этот эгоист, увидев, что я более-менее пришёл в себя, сразу же потребовал от меня «напечатать» ему меч! Мне бы послать его куда подальше, но любопытство…