Кодама мелко задрожала, столкнувшись взглядом с зелеными глазами над жуткой маской. Все ее инстинкты кричали, что это смерть всего живого.
Рефлекторно она спряталась за спиной самого близкого ей существа.
— Йо, Кицуки-кун. Побеждаешь?
— Не то чтобы… — вздохнул честный парень. Юлить он не умел, не привык и не хотел.
— Помочь? — я сделал вид, что не понял, и перехватил косу поудобней.
Казуя почувствовал, как сзади в него судорожно вцепились трясущимися пальцами. Подумал, как будет ругаться отец. А потом понял, что все это неважно. Клан Кицуки ни одну сакуру никогда не обидит, как бы двусмысленно это сейчас ни звучало.
— Не трогай ее. Она хорошая.
— Правда? — я с сомнением поглядел на девицу. — И что потом? Будешь заботиться о ней всю жизнь?
Казуя моментально залился краской. За его спиной маячила неведомая йокайка, и ее уши, кажется, тоже горели. Что-то здесь было… Черт. Ну я и сболтнул. Это же их формула приглашения взамуж.
Я присмотрелся. Внутри йокайки находился какой-то артефакт странного внешнего вида. Деревянный элемент… Дерево? Спрятанное в ауре?
А, так это дриада. Или как их тут называют. Не удивлюсь, если ее зовут Сакура. У Казуи с ними особые отношения, это я уже успел понять. Да и у всей семьи, не только у Казуи.
— Да, — твердо заявил Казуя, словно принимал какое-то стратегически важное решение в жизни.
Серьезно? Жениться на враге не сходя с поля брани? А та, кажется, и не против? Всё чудесатее и чудесатее. Впрочем, вникать в происходящее не было времени. Взрослые мальчики и девочки должны сами разбираться со своими проблемами.
— А ты что? — обратился я к пятнистой девице. — Будешь паинькой?
Девушка тщательно подумала и кивнула.
— Все равно я не могу думать ни о ком другом.
Кицуки-кун снова пал жертвой внезапного смущения. А я стоял перед ними и как расово верный Кощей испытывал невыносимое желание сгрести девицу в охапку и утащить в семейное поместье, злодейски хохоча. Кажись, я порядочно перегрелся: похищать врага посреди боя? Нахрена? Ай, не время думать о бизнесе, сейчас я занят другой работой…
Я помотал головой, отгоняя ненужные мысли. Будет чудить — тогда и пущу на дрова, а сейчас сдалась — и ладно, не моя забота.
— Хрен с вами, золотые рыбки, — я кинул шинигами артефакт перехода.
— Какой план, Константин-кун? — осведомился Казуя, приобретая нормальный цвет лица. Кажется, он наконец-то взял себя в руки.
— Прыгаем по барьерам — находим подходящего противника — уничтожаем, — пояснил я. — Если соперник не подходит — значит, это не твой соперник, и его нужно оставить кому-нибудь, кому он подходит лучше.
— Понял, — коротко отозвался шинигами.
— Тогда я пошел дальше.
Моей следующей находкой был недзуми, который безуспешно пытался дотянуться до какой-то странного вида тощей длинноногой птицы. Или нет…
Я присмотрелся. Противник тянет время. Противник специально подобрал пары так, чтобы каждому достался максимально неудобный соперник. Но здесь, кажется, были какие-то или личные, или межвидовые счеты птиц с грызунами.
Недзуми пищал что-то крысино-матерное, уворачиваясь от пылающего огнемета пикирующего синего феникса на минималках, которого изображал аосаги. Я попытался вспомнить, были ли птицы аосаги такими уж опасными. Кажется, с этим экземпляром что-то сделали, чтобы специально озлобить его.
Аосаги продолжал висеть в воздухе. Дела у Кавагути были не очень: кажется, ему порядочно подпалили шерсть и хвост. Что хуже всего, он не видел вариантов — птица оставалась недосягаема. Приходилось продолжать бегать и прятаться. Рано или поздно он устанет — и тогда из него выйдет зажаренный крыс с угольком.
Я отвлек странную цаплю, кинув в нее пару рун и волну кимэ. Пока аосаги крутился на месте, я вручил Кавагути амулеты и втолковал простую мысль об отсутствии необходимости драться именно с тем, с кем его закрыли. Мы оба смылись, оставив уже двоих противников недоумевать, что происходит.
Переместившись, Ханаваро Кавагути осмотрелся и замер, позабыв, как дышать. Перед ним две полуголые девицы катались по земле, срывая друг с друга одежду. Томоко в своей истинной форме, действуя всеми шестью руками, громко ругалась и пыталась сорвать с отчаянно сопротивляющейся визави остатки кимоно. Та не отставала, вцепляясь длинными пальцами в разные части тела великанши.
Увы, счастье длилось недолго.
— Кья-яяя! — завопила дева.
— А, Хана-кун! — повернула Томо голову, не отрываясь от своего очень важного занятия. — Как оно?
— Танака-сан, — недзуми так засмотрелся, что аж перешел на формально-уважительный язык. — А что это вы делаете?
— Не видно? Аякаси бью.
— Видно, но, признаться, я бы рассмотрел подробнее.
— КЬЯ-ЯЯЯ, — еще громче завопила неизвестная. — Насилуют!
— Поори мне тут, — поморщилась Томо, одной ладонью закрывая рот жертве. — Короче… ах, да. После нескольких приземлений мне таки удалось стукнуться головой в правильном месте, и до меня дошло! Шесть рук больше двух. Дело сразу пошло быстрее. Вот только сколько я ее ни держала и ни била, а ей хоть бы хны! Получается, она цукумогами. А раз это дух предмета, то делов-то — снять его, и победа моя! Вот этим-то я и занимаюсь. Заколки сняла, сережки сняла, обувь сняла и даже носки, теперь вот с кимоно вожусь…
— А если разорвать?
Хотя предложение было вполне сообразно, Кавагути получил сразу два возмущенных женских взгляда. Кажется, его рациональную персону сходу записали в «тупые мужланы, ничего не понимающие в эстетике».
— Хана-кун, ты что, — вскинулась Томоко. — Жалко, красота же неописуемая.
— Вот же добрая душа, когда только в красоте разбираться начала, — пробормотал недзуми под нос, поражаясь наивности великанши. — Оставь мне, я тоже с кимоно бы повозился, не тебе одной развлекаться. Лови.
Брошенный талисман сверкнул в закатном воздухе.
— Костик-кун дал. Позволяет сменить барьер и противника. Посмотри, не нужна ли кому помощь. Я тут сам справлюсь.
— Лады, — легко согласилась Томо. Влив в артефакт немного ки, она исчезла искать противника без упора на эстетическую составляющую.
Недзуми и цукумогами остались наедине.
— Извращенец, — припечатала его растрепанная дева, заметив, куда тот смотрит.
— Томо-тян тебе уже предлагала закончить бой? — уточнил Кавагути, не став оправдываться. — Хотя вряд ли… Так вот. Сдавайся. Это последнее предложение.
— Сдаться? Помойной крысе? — скривилась цукумогами.
— Я не в ответе за жизнь своих соплеменников.
— Лучше что угодно, чем это.
— Ну, ты сама сказала, — Ханаваро Кавагути, сохраняя флегматичный вид, достал из складок хакама простенькую деревянную дудочку и поднес ее к губам. — Разберите по ниточкам.
Долгая протяжная нота сменилась легкой мелодией. Аккомпанировал ей топот множества крошечных лапок. Цукумогами пригляделась в поиске источника звука, и ее красивое лицо исказилось в гримасе тотального страха.
— Нет, стой, подожди… не надо! ААА! — вопль ужаса был погребен под лавиной пушистых телец.
Когда враг не сдается — его уничтожают.
Кстати, пора было возвращаться к себе. Возникла идея, что бы такого сделать с птицей.
Глава 7
— И вообще, под одеждой я всегда голая, что ж теперь? — Ичика смотрела на противницу с вызовом. Если всю жизнь париться этим, то однажды в бою можно так огрести…
Что за европейские мысли, взревел голос в голове. Лучше умереть, чем опозориться.
Да, кажется, кое-какой маг с Запада покусал чуть-чуть. Оставалось надеяться, что это не заразно.
Барьер мигнул, щелкнул, и в пространство к онрё и шинигами ворвалась Томоко.
Выдох Ичики был бы слышен на другом конце Сайтамы, кабы не было барьера. Между девочками еще не то было позволено воротить.
— Повезло-повезло, можно продолжать наши дружные девичьи посиделки! — заявила великанша под остолбенелым взглядом онрё, не ожидавшей, что барьеры хакнут в самом начале боя. — Итак, кому какие мальчики нравятся?
Они не церемонилась, ударив так, как недоставало оружию шинигами — молниеносно, всей мощью в одну точку, словно сфокусировавшись на ней и отринув весь мир. Это пробило телекинетический барьер онрё. Дело закончилось очень быстро: чужая ки разорвала хрупкое тело в клочья.
— Не прощаемся, голая баба Ичика-тяааан, — хихикнула на прощание голова девицы. В следующее мгновение череп лопнул под добивающим ударом. Клочья темной дымки поползли в небо.
— Это она о чем? — брезгливо отряхнула конечность великанша.
— Если мои подозрения верны, то онрё-онна по имени Камэя Риса преодолела порог обычного аякаси и уже находится на пороге становления ками. Она была айдолом, и у нее до сих пор великое множество поклонниц. Пока в нее продолжают верить и стаскивают к ее могиле ассортимент ближайшего сувенирного магазина для девочек, она будет возрождаться и с каждым разом становиться все сильнее.
— Звучит хреново, — сделала логичный вывод Томо.
— И не говори…
— Получить в вечные соперники повернутую на твоей персоне бабу, которая стремится тебя раздеть и поиметь… слушай, а это же как-то называется? Точно, яндере!
— Э… — Ичика стояла ошарашенно, понимая, что с такой точки ситуацию не рассматривала.
— Так это же не просто хреново, это polniy pizdec, как в последнее время выражается Изаму-кун.
Шинигами была согласна. Кажется, ей придется попросить Кощеева Константина создать специальную печать. Или действительно выйти за него замуж. За таким мужем эта психичка ее не достанет.
Шинигами почувствовала, что явно переутомилась.
— Что такое, подруга, тебе плохо? — забеспокоилась Томо.
— Нет, но мне срочно нужно кого-нибудь убить, — озвучила шинигами желание выпустить пар.
— Так вот тебе, — великанша с готовностью протянула амулетик. — Бегай между барьерами, пока не найдешь что понравится. Да оторвись от души. Авось полегчает.