— Порождение веры? — спросил Виктор.
— Название-то многим известно, только вот что за ним скрывается, — покачала головой Мари Анна. — Если вкратце, то человек слышит историю или читает рассказ, и какая-то крошечная доля его души допускает существование какого-то из персонажей. И когда этих долей становится много, персонаж может проявиться в реальном мире. Он будет иметь свойства, приписанные ему в тексте или в устном рассказе. И тогда…
— У Тиамат появляются крылья, — выдохнул я.
— Именно, — кивнула она. — Очень удобно, что это появилось именно на территории Америки. Здесь мир мертвых настолько близок к миру живых, что любая вылезающая хтоническая штука никого не удивляет.
— Мари, мне эта схема вообще неизвестна, — признался я. — Но когда вы описали ее, у меня не создалось впечатление, что таким образом может родиться что-то сильное.
— Но я же перед вами, — обезоруживающе улыбнулась она. — Или вы всерьез думаете, что оригинальная мадам Ленорман будет мигрировать в США? Она вообще-то калека, ей не только морские, но и вообще любые путешествия не с руки.
Что? Передо мной американская копия? А я-то голову сломал, как воспитанница французского монастыря может торчать в бескаркасном кресле, разбросав по полу тапки-акулы…
— Да, я сама представляю собой порождение веры. Приехавшие тарологи столько лет изучали мое жизнеописание, что триста тысяч раз повторенное название моей версии Таро породило меня саму. Они учли, что у оригинального мага одна нога чуть короче другой, однако искривление позвоночника полностью проигнорировали. Поэтому одна крошечная операция избавила меня от единственного физического недостатка. Все достоинства же остались. Госпожа Мари Анна по сей день проживает на теневой стороне Парижа и, насколько мне известно, до сих пор пользуется кнопочным телефоном, остальное свалив на секретаря. Я же американка по происхождению. Продолжим о вашем драконе?
— Да, конечно, — я задавил в зародыше мысли о том, ходит ли по Нью-Йорку пара кощеев бессмертных и какова моя вероятность с ними встретиться, учитывая обширную русскую диаспору.
— Так вот, Тиамат-американская-богиня сбежала от своих «родителей», и ее путь лежал на другой конец страны, где от сектантов подальше, а к другим людям поближе. Видите ли, здесь очень популярны так называемые словесные ролевые игры. Точнее, «Подземелья и драконы». И один из персонажей — это пятиголовая Тиамат, королева и мать злых драконов. Она входит в так называемый стандартный пантеон богов. И от игроков, которые играют в это, она получила подпитку куда более весомую, чем от вымирающих сектантов иранской диаспоры в Тегеранджелесе. То есть фактически она мигрировала из одного способа подращивать силы в другой, и это в своем роде уникальное явление. Мне неизвестны другие примеры.
— Мари, а какие свойства есть у этой Тиамат, которая в «Подземельях»? — заинтересовался Виктор. — Мы, когда готовились к битве, опирались на оригинальную версию. А здесь, кажется, еще что-то должно было добавиться.
— Крылья, — хмыкнула Ленорман. — У мифологической Тиамат их не было. Кстати, в оригинальных «Подземельях и драконах» их тоже не было, но потом художники пошли рисовать арты — и пошло-поехало. Дракон же, как без крыльев. Не ящерица какая-нибудь.
— И только?
— А разве этого мало? Я бы еще учла, что разнится количество голов. Что-то должно быть не так: если ролевые игроки верят в пять, то оставшиеся две должны быть или странными, или немощными. Грубо говоря, Тиамат обеспечила себе вольготную жизнь за счет становления порождением веры, однако пожертвовала для этого какой-то частью силы. Звучит удивительно, но не удивительнее другого. Ее головы — символ угнетаемых, а не угнетателей.
— Поясните, пожалуйста, — попросил я.
— Получится туманно. Константин, как вы относитесь к ЛГБТК? — ответила она вопросом на вопрос.
— Я не отношусь к ЛГБТК.
— А к темно- и желтокожим?
— Моя невеста азиатка.
— А может быть, вам что-то известно о радикальном феминизме?
Виктора так передернуло, что я сдавленно хихикнул.
— Так вот, поскольку вы являетесь белым цисгендерным мужчиной, который не отслеживает современную повестку, вам хорошо бы знать, что с точки зрения всех вышеперечисленных вы являетесь угнетателем.
— Странно, я в жизни угнетал только несколько японских мононокэ, — я чуть-чуть расстроился. — Почему они считают меня таким?
— Не вас, — она была удивительно терпелива. — Это собирательный образ. Не хочу захламлять вам мозг, однако вы должны знать: для ЛГБТК вы кость в горле.
Опять кость… Хотя это объяснимо. Я ж Кощей.
Спустя час у Кицуки Яно голова не только шла кругом, но и начинала болеть.
— Тиамат, спасибо за пояснения. А какая-нибудь таблеточка от головной боли у тебя найдется?
— Да, конечно, — ловкие лапы зарылись в небольшую аптечку. — Держи.
Яно уже не то чтобы была очень довольна тем, во что вписалась. Однако дело было закончено только наполовину. Происходящие события, кажется, были куда полезнее, чем изначально казалось: во-первых, было совершенно неизвестно, удастся ли попасть в Соединенные Штаты. Во-вторых, количество информации о современном мире, которое валилось сверху, превышало все разумные пределы. Когда боль немного унялась, шинигами помассировала виски, налила себе воды и была готова продолжить.
— Итак, мы остановились на пятой голове. Ты утверждаешь, что ты гомосексуальный мужчина. Как так получилось, что на женском теле растет такая… такой…
— Такой, — убитым голосом произнесла пятая голова. — Мало того что я гомосексуальный мужчина! Так ты даже представить не можешь, как меня ущемляют!
Кажется, таблеток нужно было пить больше.
— Более-менее понятно, с каким противником придется иметь дело, — задумчиво проговорил я. — Однако же надеюсь еще и разобраться, зачем ему понадобилось похищать мою невесту.
— Как раз об этом я и собиралась сообщить, — правой рукой мадам Ленорман держала карту, на которой какой-то бодрый мужик держал в руке золотой кубок. — Дело не только в невесте и в Тиамат. Дело в том, насколько идейна одна и безыдейна другая. Видите ли, Константин, все эти угнетенные личности видят свое предназначение в том, что они просто-таки обязаны просвещать остальных о своем угнетенном положении. Те, кто умеет писать статьи, пишут статьи. Те, кто является деятелем культуры, сочиняют пьесы и делают инсталляции. Те, кто пишет музыку — думаю, здесь вы уже поняли схему. Всё их творческое начало явно призвано служить целям великого просвещения. И чем больше людей и нелюдей встает под их знамена, тем мощнее движение.
— Получается, раз Тиамат — это набор ущемленных личностей, то Кицуки Яно унесли, извиняюсь, просвещать? — поразился Виктор.
— В точку, — кивнула Мари Анна. — Со стороны выглядит страшновато. Представьте себе девушку, сила которой не то чтобы безгранична, но близка к этому. А теперь представьте, что она на стороне угнетенных. Как скоро они перестанут таковыми быть?
— Почему мне кажется, что дело не в этом? — у меня было подспудное ощущение неправильности происходящего.
— Потому что вы абсолютно правы, и дело не в этом. Тиамат из лучших побуждений похитила Кицуки Яно не для того, чтобы ставить ее в свои ряды. Она просто взяла к себе ту, что ничего не знает о жизни за пределами ее небольшого восточного мира, чтобы дать ей нужную информацию. Чтобы рассказать о современном мире. Чтобы, как они выражаются, показать возможность выбора. Не просто по умолчанию быть домохозяйкой и выйти замуж, а знать, что можно сделать по-другому. И на то у Тиамат есть очень веские причины. Потому что очень многие, узнав, что можно не обзаводиться потомством и не стоять у плиты, обслуживая семью, именно это и говорят. «А что, так можно было?»
— Видишь ли, Константин, — внезапно заговорил Виктор, — традиции в разных странах различаются настолько, что порой удивляешься, что все они принадлежат фантазии homo sapiens и мертвых видов — йокай это, нечисть, яогуай или американские боги. Со своей стороны Тиамат права: она уверена, что нельзя тащить в брак того, кто не знает альтернативы. Однако выглядит это с точки зрения цивилизованного человека диковато.
— У нас двадцать первый век на дворе. Если девушке не нравится в браке, то она всегда может пойти и развестись, разве не так? — удивился я.
— Внезапно не соглашусь с вами, поскольку фактически именно здесь вы неправы, — жестко сказала Ленорман, держа в пальцах карту, где в крупное стилизованное сердце были воткнуты три меча. — Если у вас в семье всё хорошо, это не значит, что во всех семьях всё хорошо. Как у классика? Все счастливые семьи счастливы одинаково, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Тиамат в процессе своего развития наслушалась историй, когда женщина в силу огромного вороха причин не могла развестись. И поэтому вполне объяснимо ее желание спасти заблудшую душу. Но для нас это значит не то, что Тиамат зайка и солнышко и легко согласится отдать вам Яно. Это значит, что сражаться она вознамерится до последнего, поскольку затронуты ее воззрения и принципы. А у фанатиков нет ничего жестче принципов. Примите это во внимание.
— Мда, парень, тяжко тебе живется, — Яно уже почти научилась прикидываться лояльной, однако от бредней, которые несли головы одна за другой, потихоньку начинала утомляться. — Рада бы тебе помочь, однако не знаю, чем и как… Шестая голова. Ты извини, я таких выражений не знаю. Английский для меня неродной. Еще раз произнеси это слово.
— Кхм, — шестая голова потупилась. — Я раздолбай.
— Поясни для меня, пожалуйста, — Яно взяла карандаш наизготовку, надеясь, что сейчас на нее не станут сыпать многобуквенные термины.
— Видишь ли, — с некоторым смущением заговорила голова, — по каким-то причинам, которые лично мне неясны, в обществе принят невротический стиль ведения дел. Любое задание — берусь! Когда нужно сдавать? Еще вчера? Отлично! Телефон раскалился добела — что же, зато я такой нужный! Четыре деловые встречи в день? Изумительно! Нет времени на личную жизнь и на общение с друзьями? Какой я незаменимый специалист! Они берутся за любую задачу. Они буквально никогда не отказываются и не говорят: «Да это нереально сделать в такие сроки», «Это невозможно сделать без дополнительной поддержки», «Я вообще не хочу это делать, пусть сделает кто-то другой». А есть такие как я.