Лезвие нежно погружалось под кожу, где-то приходилось с силой его пропихивать, но не прошло и пяти минут, как Дрюнина ладонь спряталась под ровно срезанным лицом Рудха без ушей и этого долбанного кольца.
Дрюня торопливо убрал нож в карман, перехватил срезанное лицо обеими руками и примерил к своему лицу.
— Ну как? — спросил он, придерживая лицо руками.
Ужасно. Лицо сидело криво. Правая сторона словно стекла, уголки губ опустились до подбородка, глаз Дрюни наполовину скрылся за опущенным веком. Лоб так вообще отклеился, повиснув козырьком над переносицей. Из ноздрей потек густой гной так же, как и из губ, и так же, как и по краям посечённой плоти.
— Ты же можешь изменить своё лицо, — вдруг осенило меня, — можешь, скопировав черты лысого? Плевать на Лысого, ты можешь скопировать черты любого человека!
— Червяк, ты считаешь меня полным идиотом? — Дрюня отвёл отрезанный кусок плоти от своего лица. — Если бы всё так было просто… Если бы… Как же я ненавижу всё это!
Он вдруг закрыл рот. Закрыл глаза. И стоял передо мной, не произнося ни слова. И вот в этом гробовом молчании я не сразу, но заметил, как блеск выделений на его лице потускнел. Затем гной и вовсе окаменел, спрятав черты лица моего друга под тонким слоем грубой корки. Дрюня с трудом моргнул, помогая пальцами сломать на веках тонкую корку. Челюсть медленно поползла вниз. Там, где рот — сплошной слой гноя. Там, где губы — вдруг появились трещины. Дрюня большим пальцем тыкает в эти трещины, шевелит губами, а потом трижды дёргает челюстью вверх-вниз.
— Я могу принять черты лица любого человека, — сказал Дрюня, — но ненадолго. А вот с этим…
Продолжая держать в руке срезанное лицо Рудха, Дрюня подходит ко мне.
— А вот с этим я бы мог пойти на маскарад, но ударит двенадцать часов, и моя тыковка превратиться в прокисший кусок кожи, в котором мухи отложат сотни яиц. Боюсь, что пока мы доберёмся до Оркестра, это милое личико будет управляться не моей мимикой, а пожирающими изнутри личинками опарышей.
Я смотрел на лежащее на ладони Дрюни лицо Рудха. Вот хуй знает, что меня дёрнуло. Я не удержался. Взялся за край и сдавил пальцами кожу. Эффект оказался максимально стрёмным. Губы чуть надулись, а на щеках проступил румянец.
— Червяк! — закричал Дрюня. — Ты — гений! Ты же можешь… ну…
— Да, Дрюня, я могу управлять жизнью в этом срезанном куске плоти.
В один миг я почувствовал все сосуды, пронзающие это лицо подобно проводам электросетей в жилом дом. Я оживил их, пустив по ним кровь. Даже если мухи успели отложить яйца — они все погибнут от рук крошечных лейкоцитов, которые обожрутся этими личинками и лопнут. Самоубийство ради жизни. Обжорство превратит тучные тела лейкоцитов в гной, который полезет из кожи наружу.
Я забираю из рук Дрюни лицо Лысого. Нам оно обязательно понадобиться, его нужно сохранить. И оно будет вот тут хорошо смотреться. Кусок кожи я накинул на своё левое плечо. Моя броня чуть смягчилась, утопив в себе инородный предмет. Вот так. Отлично. Ему здесь самое место. И румянец остался и губки надулись.
— Червяк, — говори Дрюня, пристально разглядывая меня с ног до головы, — ты выглядишь отвратительно. Хуже меня! Ты это понимаешь?
— Понимаю.
— Тогда я считаю, что у нас есть все шансы реализовать твой план! Самоубийство, но я устал от скучной жизни. Пускай эти людишки приставят к моему глазу острый клинок, пускай они отрубят мне голову — я готов к новым эмоциям! Я хочу быстрее добраться до Бориса.
— Все хотят, — сказал я, рассматривая на диковинное «украшение» на моём плече.
— Я внимательно слушаю детали твоего плана.
— Мы поплывём.
— Что⁈ Куда?
— Здесь недалеко есть река. Я особо не горел желанием в ней искупаться, но меня грубо заставили.
— Кто? Тебя пытались изнасиловать?
— Нет, бля! Меня пытались убить! Всадили стрелу в плечо, а когда я пошёл на дно, еще пустили пару штук следом.
— Промазали?
— Как видишь.
— И ты хочешь, чтобы мы втроём искупались голышом?
— Лодка. У тебя есть лодка?
— Конечно! — воскликнул Дрюня. — И катер есть, и яхту пригнал из Испании. Кстати, есть еще подводная лодка. Может на ней сразу и поплывём? А там уже можно и ракеты по Борису пустить. Всплывём и весь мир в труху! Нахуй!
— За пять лет мог бы и лодкой обзавестись.
— Ну прости, я хотел построить деревянный самолёт и улететь в жаркие страны, как-то про лодку не подумал. Ладно. Нет никакой лодки у меня.
— Хуёво…
— Конечно, хуёво. Отдадим наши тела течению?
— Да, только поплывём на плоту.
— Плот… А что, идея хорошая!
Дальше началась самая настоящая суета, в которой я хотел остаться безучастным. Мне хотелось постоять в сторонке, раскурить хорошую сигаретку, хлебнуть чего покрепче. Но теперь я даже не знаю, сможет ли мой организм хоть что-то из ранее перечисленного вобрать в себя. Не вывернет меня на изнанку? Не потечёт кровь из зада? Потеря всех этих радостей жизни — слишком дорогая цена за мои новый способности! И на такое дерьмо я не подписывался…
Но, к сожалению, в нашей жизни мы имеем то, что имеем. Ни больше, ни меньше. Посидеть на бревне в холодной тени огромной горы и наблюдать за тем, как затянутые в гнойный доспех воины рубят деревья — вот моя награда. Надеюсь, это моё меньшее. К обеду возле входа в пещеру уже лежало что-то похожее на плот. Кривое, но крепко сбитое судно на вид обещало крепко держаться на воде. Сухие брёвна рубили мечами — в размер особо никто не старался. А как всё это связали между собой — тот еще пиздец. Как оказалось, у Дрюни не то, чтобы не было гвоздей, у него не было даже простой верёвки. Вообще ничего не было, кроме горы трупов. Наш воспалённый разум родил несколько идей.
Трупы распотрошили, вынули кости. Кости обточили и использовали вместо гвоздей. И вот я вижу, как чьё-то белое ребро вбивают эфесом меча в сухое бревно. Ломают этот костяной гвоздь, берут новый. Для надёжности пары бревен обхватили между собой кожаными ремнями. Да, эти лоскуты срезали со спин трупов — от шеи и до пояса. И срезали с ног — от самого зада и до пятки.
Наблюдая, как «труперс» пытался связать между собой два бревна при помощи длинного лоскута с густым волосяным покровом, мне в голову пришла одна идея. Но услышав её, Дрюня обозвал меня психом, и добавил, что использовать трупы вместо брёвен — глупо, их тупо не хватит. Жаль. На том и порешали.
Рыжую мы ввели в курс дела не сразу. Воительница оказалась слишком воинственной женщиной, чья философия требовала мира только по средствам войны. Она ходила по деревне и постоянно возмущалась тем, что гнойные воины занимаются далеко не подготовкой к войне. Дрюне пришлось обрушить на её плечи всю правду, когда плот был почти готов.
Рыжая с отвращением глядела на нашу конструкцию. Брёвна стягивались между собой человеческой кожей, а для полной надёжности по периметру прошлись костяными гвоздями. Не каждый согласиться отправиться в кругосветное плавание на этом выродке природы и человеческого безумия. Но, безысходность вынуждает нас рожать самые лютые решения проблем.
— Но у тебя есть армия! — Рыжая до последнего швыряла аргументы в Дрюню, — куда ты её денешь?
— Ты боишься? — парировал Дрюня.
— Я ничего не боюсь. Но ваш план, в котором я играю главную роль мне не нравится.
— Когда я верну себе власть, для моей армии найдётся хорошая работёнка.
После этих слов Дрюня взглянул на меня. Объяснять он ничего не стал, лишь многообещающе кивнул мне и продолжил разговор с Рыжей.
— Свежее пополнение в моих рядах не обучено. Люди пойдут на убой, я не могу этого допустить.
— Да, лучше мы пойдём на убой! — саркастично вспылила Рыжая.
— У нас нет другого варианта. Червяк…
— Нет! — взорвалась Рыжая и начала переводить внимание на меня. — Её зовут Инга! И она не какой не Червяк! Я вообще не понимаю, как вы могли стать друзьями?
— Долгая история, — спокойно сказал Дрюня, — подробности которой тебе пока не стоит знать.
— А может ты мне расскажешь, во что ты превратил Ингу?
— Я спас ей жизнь. Её внешний вид — плата.
— Да, хорошая плата. А то лицо, — Рыжая начала тыкать пальцем мне в плечо, — это тоже плата?
— Нет, это наш план!
Дальше мы уже вдвоём начали успокаивать взбесившуюся бабу. Длительные уговоры дали свои плоды — Рыжая успокоилась, даже согласилась на план. Конечно, компанию для путешествия она выбрала не самую лучшую: здоровяк в гнойном доспехе и девчонка, облепленная с ног до головы кусками застывшей кровью. Ну а что поделать? Это ж лучше, чем умереть на поле боя! Звучит разумно, но восприятие мира у всех разное. Очень часто, ловя на себе взгляд Рыжей, я задумывался над её воспитанием. Может для неё смерть на поле боя — лучшее, что произойдёт в её жизни?
Наш ли мир ей ближе, или тот, что на небесах…
Глава 21
Когда мы уже были готовы выдвигаться в сторону реки для осуществления суицидного плана, до моих ушей долетел усталый вой из самой глубины пещеры. Вначале я подумал на ту толпу людей, медленно превращающихся в «труперсах», но именно сейчас вой наложился на скользящую по моему сознанию просьбу о помощи и у меня вдруг сложился пазл. Вспомнился Альфа и Пич. Появились вопросы, которыми я поспешил поделиться с Дрюней.
— У тебя есть животные? — спросил я.
— Домашние? Ты имеешь ввиду хомячков и попугайчиков?
— Тот белый волк, что напал на тебя в сражении, что с ним?
— Я убил его. И что ты так на меня так смотришь? Я не домашнего мопса пришиб на глазах у его старушки-хозяйки! У меня не было другого выбора. А хотя постой… Постой-постой!
Дрюня вдруг замер, закатил глаза.
— Точно! — гаркнул он. — Ты слышишь её?
— Её?
— Ну да, волчиху. Ты слышишь её?
— Мне казалось, что я схожу с ума, а оказывается всё это время ты прятал в глубине пещеры волчиху?
— Червяк, мы все сходим с ума. Я много чего еще прячу в пещере. И многое я бы не хотел выставлять на всеобщее обозрение.