— Ну, как минимум, я теперь могу воскрешать людей, — пальцем я указал на Осси, продолжающую хихикать в истерике на полу из чистой крови.
— Это херня! — булькнул Днюя, издав смешок. — Ты же знаешь, такой фокус я могу проделать с любым мужиком. Ну да, сто процентной гарантии нет, что он выживет и не захлебнётся утробным гноем, но армию я себе набирал без проблем.
— Да, ты прав. Фокус так себе. Но посмотри себе под ноги. Вся эта кровь теперь моя. Хейн в моей власти…
— А я? — Дрюня ткнул себя пальцем в грудь, а затем ткнул пальцем в Ансгара. — А над ним ты тоже властен?
— Нет.
И я не солгал. Ансгар действительно являлся для меня неизведанным зверем. Где его нога ступала по кровавой глади — то место словно бунтовало, отдавая невидимыми волнами раздражения. Парнишка был необычным человек, я давно это заподозрил, но сейчас это стало очевидным.
Подойдя к Ансгару, я положил ладонь ему на кожаный наплечник, испорченный волчьей пастью.
— Как твои раны? — спросил я, натянув на лицо глуповатую маску.
Глаза парнишки попытались скрыться за бровями, но нервное подёргивание губ выдавали его с потрохами.
— Со мной всё в порядке, — промямлил он, в непривычной для него манере.
— На моих глазах кулак Хейна сделал из Осси мешок костей. А ты встал с пола, как ни в чём не бывало.
Ансгар, в свойственной форме любого юноши пойманным за враньём, принялся оправдываться. Красочно так. Даже на кожаном жилете распутал шнуровку, растянул ворот как можно шире, оттянул наружу показавшуюся рубаху, давая моим глазам полный обзор на молодую грудь, непокрытую растительностью.
— Видишь⁈
Я увидел плоть сливового оттенка. Огромная гематома с кровавыми вкраплениями покрывала всю грудь юноши и опускалась по рёбрам вниз, до самого пояса.
— Хейн не промазал, — оправдывался парень, — вмазал мне так, что у меня искры из глаз посыпались!
— А что с твоими костями, друг мой? Сколько сломано?
— Наверно… — лицо парнишки играло всеми красками лжи. Глаза бегали обезумевшей собакой из стороны в сторону, подбородок трясся, ноздри широко раздувались. — Наверно, пару рёбер.
— Всего пару? — переспросил я.
— Ну, быть может… четыре.
— При такой гематоме, у тебя должны быть сломаны все рёбра.
— Я не знаю…
— Ансгар! Не лги мне! Я же вижу тебя насквозь, или ты сомневаешься в моих способностях? — тут я слегка напиздел, но парень и так уже был тёпленьким, сейчас поверит в любую чушь. — Я вижу, что у тебя нет не единого перелома! Как ты это объяснишь?
— Я… Я не знаю! — рявкнул он противным голосом, подростковым, до конца не сформировавшимся.
— А я знаю! — я заглянул ему в глаза, прятавшиеся за непослушными кудрявыми локонами, оттянутых на лицо потом. — Ты унаследовал дар своего отца!
— Еще Один не такой как все, — иронично пробулькал Дрюня, подходя к нам.
— Я сын своего отца! — лицо паренька покраснело от хлынувшей к голове крови. — И я наследник не только титула и земель. Я наследник отцовского проклятья. Мои кости — проклятье!
С теплотой на губах я рассмеялся. Какой же он глупый.
— Твои кости — дар! — сказал я.
— Благодаря этому дару, — на последнем слове он искривился, словно сглотнул кислой слюны, — мой народ страдает. Мой отец пережил мучения, которые вам и не снились!
После этих наглых слов мы с Дрюней рассмеялись, а сидящая позади нас на кровавой глади Осси словно обезумела, принялась хохотать с невероятной истерией и так громко, что даже пламя на дубовых ветвях заплясало танцем раненого зверя.
Парнишка умолк, и молчал пока мы не успокоились. Одарив нас тяжёлым взглядом презрения, окутанного блеском обиды, он нашёл в себе силы продолжить:
— Вы сами были свидетелями всего безумия, развернувшегося вокруг моего дара. Я не хочу, чтобы земля вокруг меня питалась кровью! Ни моих людей, ни чьей-либо!
— Слушай, Червяк, — Дрюня с каким-то извращённым вожделением глянул на паренька, опустил глаза на его трясущиеся от злобы губы. — А ведь мы можем ему помочь с его даром…
— Не смей даже думать об этом!
— Почему⁈ — Дрюня заглянул мне в глаза.
— Ты же знаешь, что случится. Мне нужно объяснять это?
— Ну ты же теперь можешь воскрешать людей, я правильно понял?
— Друг мой, ты запамятовал? Уйдёт дар — умрёт сознание. Я даже не хочу обсуждать это!
Дрюня наклонился ко мне, приблизившись твёрдыми губами к моему уху.
— И что же тогда нам с ним делать? — прошептал он.
— Он вернётся домой. И будет править на своей земле. Будет обмениваться с тобой товарами, зёрнами. Будете вместе поднимать экономику. Развивать землю.
— Значит ты меня бросаешь здесь, на этой земле⁈ А сам отправишься дальше путешествовать, веселиться и сражаться? Так значит! Использовал меня и выбросил, как использованный презерватив в унитаз?
— Не передёргивай. Мне смешно слышать эту чушь из твоих уст. Тебя никто не гонит прочь. Но разве ответственность за свои земли не давит на твои огромные плечи?
— Червяк, скажи правду, нам угрожает опасность невиданных размеров?
— Размеры её видимы. И да, над нами висит угроза, собственно, как и всегда.
— И вот пока она висит, моя ответственность за мои земли давит мне не только на плечи, но и на руки, в которых я могу сжимать свою секиру. Свой «Лицадёр»! И мне уже не терпится скинуть этот непосильный груз. Да и Осси… Ты сам сказал, что она стала частью тебя. И ты не отпустишь её со мной…
— Она свободна, как и я, как и ты. Но да, мы действительно связаны между собой. Умру я — умрёт она. Но никак не наоборот.
— Получается, это мы с Осси теперь тебя должны охранять?
— Получается так, — улыбка смягчила моё уставшее лицо от утомительных разговоров.
Короткую тишину нарушил юный голос Ансгара.
— Пока над нашей землёй витает опасность, и в любой момент «кровокожи» могут вернуться, я отправляюсь с вами!
— Это исключено, — отрезал я. — Ты отправишься домой! Твой народ ждёт тебя, им нужен порядок и процветание. Без тебя земли почахнуть, умрёт скот, а люди примутся убивать друг друга ради спасения и жалкого куска хлеба. Поверь мне, я знаю, что говорю. Мои глаза видели Хаос, который тебе даже и не снился. Я видел, как пылающие дома вместе с бедными жильцами пускали в небеса копоть, затмившей солнце. Я слышал, как мучительно кряхтел бетон, перед тем как рассыпаться песком и превратить девятиэтажное здание в груду мусора, погребя в душном подвале столько людей, сколько ты не терял ни в одной из самых кровопролитных битв.
— Такого быть не может!
— Поверь мне, Ансгар, может.
— Раз ты считаешь моё проклятье даром, так пусть мой дар послужит тебе верой и правдой!
Сладкие слова из уст подростка вызывали у меня тошноту. Он понятие не имел с кем связался. Но он доверился нам, и я никак не могу подвергнуть угрозе доверие юного правителя. Никто не сможет гарантировать ему безопасность в дороге, путь которой неизвестен даже мне. Я не могу рисковать, да и польза от него слишком сомнительная.
— Ансгар, вопрос твоего пребывания в нашем отряде давно решён. Мы очистили лес от «кровавой мученицы», и вам больше никто не угрожает.
— Но «кровокожи» продолжают ходить по нашей земле…
— Эту проблему я беру на себя. Можешь не переживать.
— И как же ты решишь её? — спросил у меня парнишка, скривив лицо не от злости, а от сильной обиды.
— Тебе это не понравится, и я обещаю, я верну его, как только найду упокоение души и убью кое кого.
Плащ из двух десятков мужских лиц зашелестел о мои ноги. Я подошёл к распростёртому на кровавой глади телу «кровавой мученицы». Она словно спала. Тело умерло, не испытав страха и боли, что отразилось маской успокоения на девичьем лице с распахнутыми глазами. Взявшись обеими руками за деревянное древко, я выдернул копьё из женской груди. Кровавый доспех издал громкий треск, влажно чмокнула плоть. И только сейчас я увидел, как из раздробленный груди наружу хлынула кровь. Пустая кровь. Струйки стекали по истерзанному телу в мою багровую лужу и сразу же в ней растворялись, чистые, словно всё это время жестокий мир не произвёл на них никакого влияния. Как будто я пролил младенческую кровь, без грязи, без похоти и боли. Странно, но это тело не было отравлено ядом времени.
— Ансгар, — повернувшись к пареньку, я сжал древко копья двумя руками и посмотрел на окровавленный наконечник, сделанный из кости руки его отца. — Я вынужден забрать с собой принадлежащее тебе копьё. «Длань праха» отправится со мной карать и обращать в прах кровокожих. И ты должен понимать, что, если я паду в бою, копьё в любом случае тебя не спасёт, будь оно в твоих руках. А с ним у меня отличные шансы на победу.
Губы Ансгара не вытянулись в понимающую улыбку, или в мрачную гримасу, они не выражали абсолютно ничего. Как и его глаза. Он уставился на меня с полным безразличием, а потом перевёл взгляд на копьё. Лёгкий прищур и тяжёлое дыхание наконец-то раскрыли его. Решение давно было принято, но он продолжал отыгрывать роль подростка, быстро становящегося настоящим мужчиной.
— Хорошо! — с высоко задранной головой гордо выдал парнишка на всё дупло расколотого дуба. — Но тогда я заберу кое-что у тебя.
Он подошёл к телу «кровавой мученицы», остановился возле её ног и присел. В зелёном сиянии я увидел, как его ладонь легла на отрубленную руку, служившей рукоятью двуручного меча, чьё лезвие тянулось прямиком из мужской ладони, застывшей в вечном рукопожатии. Ансгар выпрямился и выставил перед собой мой меч, а его глаза принялись жадно разглядывать лезвие багрового цвета, в трещинах которого утопало пляшущее пламя зелёного цвета. Меч ему безумно нравился, а я, по сути, мог наделать таких хоть на всю армию…
Армия…
Это слово больно кольнуло меня где-то внутри мозга. Отдалось эхом, и, к моему счастью, смолкло, подойдя к горлу густым комком кисловатой крови, который я тут же проглотил.
— Я заберу меч себе, если ты не против, Инга.
— Не против. Только будь аккуратен, он очень опасен.