— И ты будь аккуратна с моим копьё, оно очень опасно.
Мы вместе рассмеялись, глядя друг другу в глаза. Наконец, за долгое время, Ансгар тепло улыбнулся и сказал:
— Надеюсь мы в скором времени увидимся, и ты принесёшь мир в наши земли. Но помни, я всегда приду к тебе на помощь, ты только позови.
Я кивнул и сказал:
— Пойдём отсюда, нам пора в дорогу.
Подходя к Осси, мы заметили любопытную картину. Кара сидела возле воительницы и вылизывала той лицо. Закованная в кровавую корку девушка улыбалась и пыталась почёсывать волчицу за ухом. Словно ничего и не было в их жизни. Словно весь тот ужас и кошмар, обративший их тела в кошмар наяву, произошёл со всем с другими существами. Осси приняла себя. Разум женщины справился с необратимой болезнью тела, превратив организм в смертоносное оружие, которым так мечтала стать воительница.
Увидев нас, Осси поднялась с колен, напоследок проведя ладонью в кровавой корке по морде волчицы, покрытой не менее уродливой коркой с одной лишь разницей — доспех зверя был из застывшего гноя, а не из крови.
— Инга, — налитые кровью глаза уставились на меня с какой-то надеждой, словно я тот самый отец, обещающий дочке каждый день погулять с ней на улице, но сло́ва своего так и не сдержал. — Что… что мне теперь делать?
— Всё это время я считал, что ты рождена для спокойной жизни. Для дома. Для поддержания очага.
Лицо Осси скривилось, словно она услышала брань в свою сторону. Я на секунду замолк, но когда девушка успокоилась, продолжил:
— Хорошо это или плохо, но сегодня я осознал, что ты рождена совсем для другого.
— Для войны?
— Да. Ты была рождена для войны. И ты пойдёшь с нами.
— Спасибо тебе, Инга.
Осси вытянула вперед руку и сложила ладонь таким образом, что казалось, будто она держит нечто незримое человеческому глазу. Я моргнул, и в следующий миг из женской ладони начал расти по воздуху клинок из чистой крови. Достигнув длины почти метра, Осси сжала пальцы, со всей силой обхватив лезвие, а когда разжала их, кровавый меч заполучил удобную рукоять с отпечатком ладони рыжей воительницы. Осси по-мастерски покрутила в ладони меч, сделала несколько ударов, со свистом рассекая горячий воздух, и сказала:
— Я довольна. Мой меч легче пера, убивать таким будет одно наслаждение.
Глава 7
— Червяк, он действительно пойдёт с нами? — спросил Дрюня, дожидаясь от меня лишь одного ответа. Очевидного, прямого, и тупого, но стоит чуть капнуть. Подумать. И ты уже сам не доверяешь свои мыслям.
— Мы можем его убить здесь, но что толку.
Узловатые ветви дуба, поросшие густой листвой, полыхали зелёным пламенем ярче утреннего солнца, чуть показавшегося на горизонте. Наш отряд покинул тёплое дупло дуба, словно женское чрево, оставляя позади себя тянущийся по земле след из густой крови. Уставшие глаза с болью смотрят в небо, слезятся. Хочется заорать, но я знаю, что стоит мне открыть рот и выдавить из лёгких всю накопившуюся боль, как утреннее солнце сожжёт мой новорожденный крик.
Сегодня мы все заново родились. Обрели новую жизнь, получили новые судьбы, которые переплелись между собой в толстую пуповину, связавшую нас между собой незримой связью. У нас одна дорога, и, если даже мы разойдёмся, нам всё равно суждено встретиться.
И на вопрос Дрюни я твёрдо отвечаю: Да. Он пойдёт с нами.
Последним из дуба выкатился Хейн. Огромная туша разбухшей плоти неуклюже плелась за нами, сопровождая каждое своё движение глухим воем и подёргиванием огромных обрюзгших рук, пальцы которых напоминали не просто сосиски, а батоны колбасы. При всём желании, но Дрюне никогда не увидеть ту незримую связь между мной и этим уродцем, выросшую подобно пуповине, между матерью и ребёнком. В этом тучном теле так много моей крови, что в буквальном смысле я сам тёк по его жилам. Я ощущал каждую клеточку его опухшего тела. Влиял на работу каждого органа, мог увеличить частоту сердцебиения, или замедлить. Я мог убить его в любой момент. Ничтожество, чьё существование продлилось за счёт моей неохоты разбираться со всем этим дерьмом, что вылилось на меня за последние несколько часов.
Когда-то Хейн был благородным человеком, но лишь на бумаге. Ускользающая власть наполнила тело мужчины ядом, заставив его разум гнить. Хейн, как человек, был испорчен. И дары разложения личности он пожинал сполна.
— Да, мой дядя предал нас, — Ансгар смотрел мне в глаза со всей серьёзностью, — но он остаётся моей роднёй, возможно, единственной. Во мне течёт такая же кровь, как и в нём. И я хочу просить вас относиться к нему хоть с каплей уважения. Он не грязная собака.
— А вшивая! — выпалил Дрюня, и это было совсем неуместно.
— Ансгар, — произнёс я с доброжелательной улыбкой. — Хейн будет служить нам как собака, но бить его палкой и сажать на цепь никто не станет. Можешь мне верить.
Ансгар понимающе кивнул, осознавая, что его дядя заслуживает к себе отношения куда хуже обещанного мною.
— Куда теперь лежит ваш путь? — спросил Ансгар, сжимая в руке двуручный меч из чистой крови.
Я посмотрел в сторону рождающегося солнца и сказал:
— Мы пойдём в сторону солнца, туда, где оно достигает своего зенита, а потом вновь припадает к земле.
Паренёк вслушивался в каждое моё слово. Серьёзное лицо поблёскивало потом усталости, тело пошатывалось из-за пылающих болью мышц. Его кулак побелел — так сильно он сжимал рукоять меча. Он стоял передо мной с гордо поднятым лицом, а позади него простирался обезумевший лес, сквозь который как будто прошла волна из крови, оставившая на ветвях уличную грязь в виде растянувшихся целлофановых пакетов, комков грязи и свисающих до земли нитей и канатов. До дома пареньку три дня пути в полном одиночестве, он крепкий орешек, но звериные клыки на его шее не обратят внимания на его кости, пусть даже они крепче стали.
Я опустился на колено возле волчицы. Кара поймала мой взгляд, вытянула морду и обнюхала моё лицо. Животные всегда всё понимают.
«Я хочу, чтобы ты пошла с Ансгаром» — сказал я.
Вой волчицы так и не прозвучал в моём сознание. Кара молча встала и отстранилась. Подойдя к парнишке, она уселась возле его ног.
— Кара пойдёт с тобой, — сказал я Ансгару и улыбнулся, увидев, как и лицо парня окрасилось улыбкой. — Запомни, Кара — не вещь, и она не переходит из рук в руки. Со мной она путешествовала только потому, что была благодарно за освобождение. С ней мы можем общаться, как если бы я общался тобой, словами. Но тебе придётся научиться общаться с ней по-своему. И особо не утруждайся, она очень понятливая девочка.
Ансгар стянул с ладони перчатку и коснулся пальцами гнойной корки на морде волчицы. Попробовал почесать за ухом, как это делал Осси, погладил огромный нос. Убрав руку, я заметил проступившие на его ладони капельки крови, он оцарапал руку о грубый доспех Кары, но даже писка не издал. Даже не скривился. За волчицу я могу не беспокоится, как и за паренька, который теперь точно доберётся до дома.
Ансгар протянул мне ладонь. Мы пожали друг другу руки, и в каждой капельки крови, просочившейся сквозь тонкие царапины на его коже, я ощутил упадок гормонов стресса практически до нуля. Эйфория наполняла его тело. Он готов был бежать хоть на край света, несмотря на дикую усталость.
— Увидимся, — сказал я ему и разжал ладонь.
Ансгар кивнул мне, окинул взглядом стоявших позади меня Дрюню с Осси, а когда в его поле зрения попал Хейн, парень замер, скривил губы, но своего дядьку не оставил без кивка головы. Паренёк повернулся к нам спиной и зашагал прочь, положив на плечо огромный меч. Солнце еще долго светило ему в спину, пока его с волчицей силуэты полностью не слились с огромными тенями деревьев.
Закинув на плечо уродливую секиру, Дрюня подошёл ко мне и встал напротив, показывая всю серьёзность.
— Ты точно знаешь, куда идти?
— Точно. Я уже сказал, и можешь в этом не сомневаться, — я посмотрел на его каменное лицо, не способное выдавить ни единой эмоции, и задёрнул бровку в наигранном сомнении. — Или ты боишься потеряться в этих землях?
— Потеряться я не боюсь. Но кое-что меня действительно беспокоит.
— Я весь в внимание.
— Ты проткнул копьём девке грудь, выпотрошил ей брюхо. И она точно была мертва, когда мы к ней подошли. Но ни она, ни всё это, — Дрюня взглядом окинул весь окружающий нас лес и литры крови, стелящиеся под нашими ногами ровным полотном, — не обратилось в пыль. Почему?
— Потому что эта девка не умерла…
— Что⁈ — с удивлением протянул Дрюня.
— Она жива. И жива её магия. Глянь сюда.
Пальцем я указал на свою талию, поверх которой был опоясан узловатый канатик.
Днюня хмыкнул.
— Это то, что я думаю? — булькнул он.
— Да, её кишки.
— Мерзость…
— Да, но зато я нашёл способ, как избежать разрушение магии.
— И теперь вся эта кровь, затопившая лес… он что, твоя?
— Да. Всё что под нашими ногами, каждая капля, каждый ручеёк крови, уходящий в глубь леса — всё моё.
— И это болото будет следовать с нами?
— За нами, если так тебе будет комфортно.
— Плевать. Я хочу быстрее покончить со всем этим, и быстрее предаться разврату, распитию холодного пойла и безграничного кутежа в кругу своих друзей-уродцев, — он вдруг гортанно расхохотался, похрустывая сочленениями гнойного доспеха.
Не теряя времени, мы двинули в сторону восходящего солнца. Что там нас ждало — никто не мог знать. Но я был уверен, путь мой лежит именно туда, и там он явно не закончится. Словно в подтверждение моих мыслей за нашими спинами дуб вспыхнул с новой силой. Зелёное пламя перекинулось с ветвей на огромный ствол с такой жадностью, что древесина в тот же миг затрещала и испустили в воздух пахучий запах гари и ливень крохотных иск, сгинувших на фоне огненного шара, всплывающим над горизонтом.
Новый день — новые свершения.
Кровавая гладь стелилась под нашими ногами, став главной дорогой, которую строили мы, прокладывая себе путь вперёд. И часто наш непростой путь прокладывался через людные деревеньки. Стоило нашему отряду появится рядом с околицей старой деревушки, как тут же молва о нас неслась сильнее ветра, вздымая с дороги зернистую пыль прямо в уши любопытных стари