Мы проходили сквозь деревни, и всматривались в лица прятавшихся людей. Прятаться стало привычкой. Защитным механизмом, присущим живым существам, обитающим в неблагоприятной среде. Я был свидетелем подобного. Я видел, как люди прятались в подвалах, в бетонных бункерах и сидели, обхватив ноги руками в земляных окопах, прячась от бомб.
Там, где ты делаешь шаг руководствуясь страхом, и где твои взор мысленно ищет место укрытия, — война. Война всегда там. Так и тут. Она медленно ползёт по земле, загоняя людей в их норы, а кто решиться поднять голову — глупец, не осознавший всей трагедии. Его незавидная участь научит остальных как правильно укрываться за холодными стенами застывшего бетона.
В тени хвойного дерева я бросал взор на Осси, Дрюню и здоровяка Хейна. Глупцы, с гордо поднятой головой смотрящие в сторону войны. Они не чувствуют её и не видят в упор, когда я слышу её. Слышу неустанный топот надвигающейся беды.
Прикрыв глаза, я точно окунулся в детский кошмар. Сомнений нет. Без войны на этой земле люди так и будут бояться и прятаться в домах до тех пор, пока всё не сожрёт огонь.
Я слышал песнь войны.
Я её чувствую. И это не пустые слова.
Прислонившись к дереву спиной в кровавой корке, я вдруг ощутил пролитую на землю кровь. Горький вкус коснулся кончика языка. Тяжёлый запах защекотал ноздри. Это была не моя кровь, и никого из тех, кто окружал меня.
Где-то совсем рядом была пролита чужая кровь, успевшая впитаться в сухую землю. Еще свежая. Еще чуть тёплая.
Меня застало тревожное чувство смерти, когда я смотрел на Осси и Дрюню, схлестнувшихся в дружеской битве.
Меч из застывшей крови в руках Осси являлся грозным оружием. Воительница вспарывала воздух у самого нося Дрюни, заставляя гнойного гиганта пятиться назад. Возможно, он и не пытался с ней сражаться в полную силу; уродливая секира должна была лишь напугать девушку, вспарывая воздух над её головой, но слыша гортанное рычание, сменявшееся жутким бульканьем и тяжелым дыханием — Дрюня атаковал в полную силу, и у него это получалось плохо.
— По легче, красавица! — гавкнул Дрюня на Осси.
Кровавый клинок оставил на нагрудной пластине глубокую царапину. Рана тут же заблестела, заполняясь густым гноем.
— Всего лишь царапина, — кинула Осси, занося меч для нового удара, — заживёт!
Дрюня ловко увернулся и замахнулся секирой, нацелившись Осси в рёбра. Девушка разгадала траекторию удара, уже собиралась отскочить в бок, но гнойный воин в миг остановил своё оружие, перехватил левой ладонью конец узловатого древка и этим концом ударил воительницу в грудь. От сильнейшего удара девушка пошатнулась, кончик её меча уставился в небо, открыв торс в кровавой броне для очередного удара. Плоская сторона секиры с парой грубо срезанных лиц влетела Осси в левое плечо и опрокинуло наземь.
Осси рухнула на кровавый покров без единого слова, молча, словно какой-то неодушевлённый предмет. Лишь сдавленные злобой губы и яростный взгляд выдавали в ней живое существо. Она взглянула на плечо, поднесла руку и пальцами схватилась за маленький кусочек корки, который тут же отломился от наплечника.
— Всего лишь маленький кусочек доспеха, который скоро отрастёт, — нежно побулькивал Дрюня, протягивая Осси руку.
Лицо девушки сбросила тень гнева и озарилось тёплой улыбкой. Она швырнула в соседнее дерево отломанный кусок и схватилась за протянутую ладонь.
Какая милая сцена. Два уродца, покрытые иссохшими выделениями собственного тела мило флиртуют под покровом восходящего солнца. Я улыбнулся от мысли, что на моих глаза рождается союз двух ангелов, пришедших в этот мир дать новую жизнь. А ведь действительно, может у них что-то получиться?
Улыбка сошла с моего лица, когда сильный ветер прошёл через наш отряд, оставив на языке кисловатый привкус.
Я бросил на друзей серьёзный взгляд и сказал:
— Ветер принёс запах крови.
— Ты теперь и это умеешь чувствовать? — с иронизировал мой Друг, ища глазами поддержку у своей подруги.
— Да, — ответил я. — И не только это. Идёмте.
Я шёл на запах крови, словно какая-то ручная ищейка. Ветер прекратил быть интересным мне, он лишь вложил в мои ладонь кончик нити. Остальной путь я узрел, стоило мне встать на ноги. Солнце успело полностью взойти над лесом, когда вкус крови стал приторным.
— Слышите? — шепнула Осси, боясь пустить эхо на весь лес.
Остановившись, мы прислушались. Листва на деревьях прекратила шуршать. Утих ветер. И я услышал мелодию битвы. Где-то совсем рядом сталь сталкивалась с чем-то твёрдым, но лишённым звона. Зародившийся людской крик тут же обрывался — мгновенная смерть. Булькающий вой, похожий на мой, когда меня выводят из себя, обрушивался на пустоту тяжёлым эхом, и, словно, там и тонул. Битва была равной, в ней нельзя было точно определить победителя или проигравшего. Осколки назревающей войны уже разбросаны по земле. Может, если их сбором займусь я, землю окропит гораздо меньше крови?
— Вперёд! — скомандовал я, доставая копьё из-за спины.
— Червяк, что там?
— Битва…
Длань праха уставилась своим костяным наконечником в густую пустоту между деревьев. Жуткий плащ из двух десятков срезанных лиц взмыл в воздух, пропуская через мёртвые губы и пустые глазницы прохладный ветер, ударивший в наши лица. Мы стремительно ринулись вперёд, сопровождаемые треском древесины и громким мычанием, разносившимся из огромной глотки Хейна каждый раз, когда на его пути появлялось дерево. Кровавая гладь устремилась вперёд, впитываясь в почву и готовя для наших ступней ровную дорогу.
Крики боли становились громче. Лязг метала раздался в паре десятков метров. Первым, кого я ощутил, — это люди. Моя кровь затекла под их ноги, и не только. Пол сотни, быт может больше, как мужчины, так и женщины. Я бы мог завладеть их разумом и остановить битву, но в том-то и проблема: я не могу понять, с кем они сражаются. Моё любопытство и желание мира может стоить этим людям жизни.
Миновав еще несколько десятков деревьев, до меня донёсся предсмертный стон, скомканный подступавшей к горлу крови. Я выскочил из-за дерева. Наконечник копья уставился в спину человеку. Я замер. Человек был покрыт броней, такой же, как и на мне. «Кровокож». Отряд кровокожих, которых я никак не мог прочувствовать через алую гладь, состоял из двадцати солдат. И что больше меня удивило — у их ног, помимо окровавленных людских тел лежали и сами «кровокожи» с вскрытыми черепами, с вывернутыми наружу рёбрами через раздробленные куски брони. И было много пепла.
Мне хотелось закричать и остановить битву. Хотелось взвыть волком на весь лес, только чтобы сталь и закостенелая кровь прекратили рубить плоть и дробить кости.
— Червяк, — позади меня раздался обеспокоенный голос Дрюни, — что нам делать?
Его противный булькающий голос донёсся не только до моих ушей. Стоявший ближе к нам «кровокож» обернулся. Он явно был главным, и руководил битвой. Его лицо покрывала толстая маска, но мне не составило труда разглядеть его хитрый прищур, с которым он вцепился в моё лицо. Ближайший к нему воин отступил под натиском ударов и врезался спиной в вожака, немного пошатнув того. «Кровокож» в толстой маске грубо схватил его за плечи и силой втолкнул в жерло битвы.
— Уничтожить изменщиков! — жуткий рёв пронёсся над нашими головами, заглушим на мгновенье музыку битвы.
Его кровавые глаза вновь уставились на меня с мрачным прищуром.
Я не знал, как мне поступить. Броситься на него и пронзить копьём в грудь, а потом — всех остальных. Но может это будет моей самой большой ошибкой…
Плотная стена из засохшей крови содрогнулась. Один из «кровокожих» обрушил меч на пустоту, из которой вырвался дикий крик боли. Я не видел лиц людей, борющихся с «кровокожами», но мне было больно их слышать. Но больше меня удивило, что стена из кровавой корки содрогалась не только в момент опускания оружия на очередную жертву.
Один из «кровокожих» закряхтел и рухнул на колени. Его меч упал на алую гладь, которую он с удивлением заметил под своими ногами, а после схватился руками за вспоротую шею. Прежде чем образовавшаяся в стене брешь сомкнулась, выдавив бедолагу наружу, на мои глаза попалась женщина. Высокая и тучная, словно юла. В каждой руке по короткому топору с тускло мерцающим на солнце лезвием. Эта огромная туша в кожаном доспехе, была на голову выше вставшей перед ней стеной из мужчин в кровавых доспех. Её резкие движения никак не соответствовали огромным размерам. Топор в левой руке отразил удар кровавого клинка, топор в правой руке в тот же миг обрушился на грудь «кровокожа», погрузившись по древко. Поверженный воин зарычал в предсмертной агонии, но рухнуть наземь не успел. Женщина дёрнула на себя руку, выдернув из стены воина вместе с топором. Больше я её не видел. Её огромный силуэт размылся, когда на неё прыгнули два «кровокожа» с поднятыми мечами.
Меня удивили две вещи. Лезвие топора не раскололось, и без проблем проломило кровавый доспех. И эта тучная женщина — я не чувствовал её на кровавой глади. Чувствовал всех людей, но не её…
Не о том я думаю. Любопытно, но сейчас не до этого. Сейчас надо решить, что мне делать с ним.
«Кровокож» в толстой маске увидел развивающийся за моей спиной плащ. В пылу сражения его голос прозвучал стойко и громко, несмотря на плотно прилегающую к лицу маску.
— Аида, рад тебя видеть!
Направив лезвие меча вниз, он двинул ко мне, не спуская глаз с плаща и копья, смотрящего на него. Я опустил копью, чтобы не нагнетать обстановку. И шагнул ему навстречу.
— Аида, — сказал он через узкую щёлку в маске, — мы нашли отряд экстремистов. Мне больно это признать, но ты появилась вовремя. Я вынужден просить твоей помощи.
Он подошёл еще ближе, вгляделся в моё лицо. А затем положил свою ладонь мне на предплечье. В это месте словно вспыхнуло солнце. На секунду меня ослепило, перед глазами пронеслись какие-то неразборчивые картинки. Его прикосновение — это был словно обмен данными. Я отдёрнул руку, а сам «кровокож» отпрыгнул от меня, вскидывая меч.