Хейн был нужен мне не только из-за своей неимоверной силы и способностью одним ударом уложить пятерых кровокожих. Эта громадная махина из вздувшейся плоти и стальных мышц оставалась важным сосудом, вместившим в себе мои остатки драгоценной крови. И я без сожаления пожертвую этим гнусным ублюдком, хладнокровно предавшим свой народ, если вдруг моей жизни будет угрожать смертельная опасность. Я не хотел делать этого на глазах Ансгара, потому что чувствовал в груди юного правителя сжимающееся от жалости сердце каждый раз, когда на эту огромную тушу налетала толпа кровокожих. Хоть Хейн и был предателем, но он по-прежнему оставался родным дядькой Ансгара. Какая никакая, но родня.
Мы шли без сна два дня. Лес казался бесконечным лабиринтом, построенным каким-то безумцем. Постоянно налетал ветер, шевеля огромными ветвями и осыпая наши головы пожелтевшей листвой. Мы не чувствовали ни жара, ни холода, который должен был нас остановить и повалить на землю, чтобы мы стали очередным удобрением для почвы. Но вот одно я почувствовал разительно. Контраст был невероятно ощутим, и я приказал отряду остановиться.
На третий день пути ветер донёс до меня вонь. Я учуял смрад от пролитой крови. Приторный, оставляющий на языке привкус сладости, словно слизал целиком леденец. Трусы не проливают такую кровь. Такую кровь оставляют лишь воины, в чьих жилах текла химия битвы. Адреналин заставлял двигаться их подобно загнанному в угол животному, чей звериный инстинкт никогда не позволит умереть, не оскалив зубы. Мы были на верно пути, и это меня пугало.
Следующие полдня мы шли по влажной почве, засыпанной по щиколотку жухлой листвой. Лес предательски молчал. Пение птиц, сменяемое испуганным ором при нашем приближении, давно оборвалось, словно всё живое вымело. Скользкие насекомые больше не цеплялись к доспеху, и даже чёрные мухи больше не клеились к глазам Кары, из уголка которых подтекали тонкие струйки гноя.
Мы были начеку. Нос Кары всегда был задран, жадно втягивая в себя ветер.
Я осматривался, заглядывал за деревья, обращал внимание на кусты, в особенности на их ветви, но следов битвы или хотя бы отпечатков чужих ног на земле не замечал. Но после обеда я увидел их. Увидел изрытую грубой подошвой землю, разбросанную листву. Кровокожи были здесь, голов сто, не меньше. Большая часть следов уже была прикрыта опавшей листвой, но не так сильно, чтобы можно было с уверенностью сказать, что отряд кровокожих прошёл здесь три, быть может, четыре дня назад. Максимум минуло пару дней. У нас еще есть шанс нагнать их и остановить людское кровопролитие.
Сумерки принесли с собой первые плохие новости.
Утренний свет медленно разливался между деревьев, убирая с горизонта непроглядный занавес. Перед нашими глазами появилась деревня. Дикая, не огороженная никаким забором, кроме естественного — лесом. Словно заброшенный остров по среди океана.
Первая изба стояла в шагах двадцати от края леса.
Мы не скрывались, и не прятались за кустами. Я вышел первым, Хейн — за мной, врезавшись плечом в высокую сосну с такой силой, что оставшиеся шишки загрохотали по деревянной крыше дома. Достав копьё из-за спины, я подбежал к дому и вышел на проторенную дорожу, что уходила в глубь деревни. Любопытство заставило заглянуть меня в разбитое окно: стол опрокинут, на полу валялись осколки разбитой посуды, раскатившиеся в разные стороны яблоки и успевшая стухнуть поджаренная тушка птицы. Странно, но нападение стало неожиданностью для жильцов дома. Неужели они были не готовы?
Я обошёл дом, Хейн — с другой стороны. Переведя взгляд на крыльцо, я увидел и самих жильцов, а точнее — то, что от них осталось. На утоптанной траве лежали два тела: женщина и ребёнок лет десяти. Их одежда была истерзана ударами мечей, а сами тела напоминали высосанный до последней капли маленький пакетик сока. Кровокожи забрали их кровь.
Я крепче сжал древко копья, хотя и понимал, что здесь нет кровокожих. Внутри меня бурлила злость. Ненависть толкала меня вперёд. Мы обошли всю деревню, и везде было одно и то же. Высосанные тела валялись всюду. И что больше всего меня злило — среди разбросанных под каждым домом тел, мужские встречались слишком редко.
Возможно, Зико готовил отряд и был вынужден забрать всех мужчин. Я поступил также, и видя, что творится у моих ног, я лишний раз убедился в своей правоте. И я правильно поступил, оставив Дрюню с войском на дороге. Но зачем убивать неповинных? Неужели нашим землям вынесли смертный приговор?
Вопрос так и застыл в моей голове, когда мы двинули дальше. И мучащие меня ответы я собирался найти в кротчайшие сроки.
К моему удивлению в лесу была построена далеко не одна деревенька. Как оказалось, в окружении многовековых деревьев пряталась целая сеть деревень, соединённых между собой еле заметными тропами. И чем глубже мы заходили, тем гуще становилась вонь пролитой крови. Мы прошли еще пару деревень, где на изрытой битвой земле валялись высушенные трупы, успевшие накинуть на себя одеяло из осенних листьев.
Внутри меня закипала злость. И когда вонь стала невыносимой, а до моего слуха долетели людские крики, я вмиг спустил весь пар.
Держа перед собой копьё, я вынырнул из-за деревьев и бросился на женский крик, раздавшийся за стоявшим перед моим лицом домом из сосновых брусьев. Быстро обогнул стену, добрался до угла и выбежал вперёд, на лужайку перед домом.
Перед моим взором предстала настоящая битва. У каждой избы происходило сражение. На земле валялись людские трупы, как мужские, так и женские. Кто-то уткнулся лицом во влажную почву, а кто-то смотрел в небеса расколотой головой.
Я бросился к ближайшему дому, на лестнице которого стояла молодая женщина и громко орала. На её руках омерзительно вопил младенец, женщина прижимала его к своим грязным одеяниям, но тот не умолкал. Опасность им не угрожала. Пока… Она вопила от испуга, видя, как у подножья лестницы сражается мужчина в кожаном доспехе с двумя кровокожами. Настоящий мастер меча, он ловко парировал выпады и даже наносил ответные удары, но его точности что-то мешало. Подбежав ближе, я заметил, что с его левой рукой что-то не так. Конечность болталась канатом. Но сейчас мне не до этого…
Когда до кровокожих оставалось шагов двадцать, я метнул копьё. Раздался свист. Ближайший ко мне кровокож даже не услышал, как Хейн выбежал на дорогу между соседними домами и обрушился на врагов. Кровокож успел лишь занести меч для удара, и в тот же миг костяной наконечник вонзился ему в грудь, расколол доспех и с лёгкостью вышел из спины. Его колени подкосились, скрюченное тело рухнуло наземь и начало обращаться в пепел, пока второй кровокож обернулся на меня. Я упал на влажную землю метрах в трёх от него, инерция дотащила меня до его ног, и я врезал ступнёй ему в колено. Я до последнего сомневался в своём трюке, но вышло знатно. Хруст был громким и болезненным. Кровокож согнулся, пошатнулся. Кара, разбрызгивая лапами комья грязи, молнией подбежала к нам и взмыла в воздух. Тело волчицы пролетело пару метров, сотрясая воздух громким рыком. Челюсти с острыми зубами разомкнулись, брызнув в воздух капельки гноя, и в туже секунду сомкнулись на правой руке кровокожа. Они вместе рухнули на землю рядом со мной, но кровокож сумел опереться на колено здоровой ноги, и даже успел ударить волчицу кулаком в морду.
Я засунул ладонь в кучу пепла, в попытке найти своё копьё. Пальцы нащупали древко, крепко его обхватили, но ударить не успел. Меня опередили. Раненый мужчина громко взревел, молниеносно занёс меч и ударил. Женщина на лестнице взревела еще громче, видя, как лезвие вонзилось в шею воину и почти отсекло голову. Кровокож рухнул мне на ноги и обмяк, медленно превращаясь в пепел.
Кара обернулась в сторону других домов, где кипели нешуточные битвы. Я положил правую руку на землю и попытался встать на колено, крепко сжимая в левой ладони копьё. Вроде, ничего сложного, да и что может случиться.
Сильнейший удар обрушился мне на правое плечо. Меня качнуло, словно кто-то врезал изо всех сил мне нагой в грудь, на землю упал отрубленный рог наплечника. Вот это поворот. Я вскинул голову и увидел блеснувшее в лучах солнца лезвие.
— Постой! — успел выкрикнуть я, но в ту же секунду мне пришлось откатиться в бок.
Меч ударил совсем рядом. Раненый мужчина явно не понимал, что происходит. Кара громко зарычала. Волчица пригнулась, готовая к смертельному прыжку, но я вовремя успел её остановить.
«Кара, нет! Не надо!»
«Он враг, он напал на тебя.»
Мужчина вновь занёс меч для удара. На его лице застыл гнев, в глазах не было ни капли страха. Левая рука была сильно ранена; рукав серой рубахи был аккуратно рассечён в области плеча и полностью окрашен в багровый. Кожаный жилет был истерзан, словно по нему ударили мечом раз двадцать, но грубая кожа чудом спасла хозяина от смертельных ран. Его сухие губы скривились, взгляд застыл на мне, а потом он взревел, брызнув слюной.
Я резко вскочил на ноги, увернулся от неточного удара, прыгнув к мужчине, и ударил его концом древка в грудь. Женщина не умолкала, младенец заревел еще громче. От сильно удара в грудь мужчина охнул, меч вывалился из его руки на землю. Он согнулся и захрипел в попытке сделать глубокий вдох. Его ноги тряслись, скорее всего, в израненном теле оставалось совсем мало сил. Спустя секунду он рухнул на колени, прижав здоровую руку к груди.
— Я не собираюсь вас убивать, — сказал я, поочерёдно бросая взгляд то на вопящую женщину, то на мужчину.
— Проклятый кровокож, — прохрипел мужчина, уставившись на меня с призрением.
— Я — друг Зико! Мой имя Инга!
Глаза мужчина заметно округлились. Гнев быстро покинул его лицо, поменяв гримасу отвращения на еле заметную радость.
— Инга? — выдавил мужчина.
— Да, я пришла вам помочь!
Я подошёл к мужчине и протянул руку. Мужская рука потянулась ко мне, ладонь обхватила моё запястье и вяло сжалась. Я помог ему встать. Шатаясь, он ухватился за меня. На лице появилась заметная улыбка.