— Ансгар, — сказал я, бросив на него взгляд. — Собирай людей. Мы идём дальше.
На испачканном пылью лице проявилась улыбка. Ладонью в кожаной перчатке Ансгар смахнул со своего ёжика остатки пыли и громко проревел на всю улицу:
— Собираемся!
Мне нравился его настрой. Бойкий и решительный. Но я не мог до конца объяснить себе его бездумное самопожертвование ради моей цели. Кровокожи были нашими врагами — бесспорно, и этот неоспоримый факт стал залогом нашей крепкой дружбы, но следовать за мной по пятам, не видя даже просвета на горизонте — вызывало у меня подозрения. Не то чтобы я ему не доверял. Нет. Я верю ему и доверяю. Но иногда приходиться поглядывать за ним как за подростком, слабовольным, готовым сделать первую в жизни затяжку сигаретой из чужих рук. Только ради того, чтобы попробовать. Мне не хотелось бы, чтобы он прикоснулся к запрещённому. Я переживал за его разум и за его взгляды, которые могли поменяться в любой момент, стоит ему лишь засомневаться. Для себя я строго решил: когда мы найдем детей, я отправлю их всех домой. Пусть уплывают отсюда прочь, дальше я отправлюсь в дорогу один. Меня окружают знакомые улицы, а впереди уже знакомый мне противник, с которым я найду способ разобраться. Я погладил костяную булаву, висевшую на поясе из человеческих кишок.
— Роже, — я выпустил её полностью зажившую руку, — веди нас на улицу Победы.
Девочка размяла пальцами, а после стряхнула осевшую на платье пыль. Окружавший нас со всех сторон лязг кровавых доспехов привлёк её внимание. Она вскинула голову и бросил взгляд куда-то в сторону, как заяц, услышавший в лесу посторонние шорохи, за которыми скрывался хищник. Я прекрасно понимаю её страхи, но мы не может стоять на месте. Нам нужно идти вперёд!
Я уже было открыл рот, слова просились наружу, но мои губы не шелохнулись.
— Идём, — сказала Роже.
Она была ниже меня на голову, и посмотрев на неё сверху, я увидел в её взгляде серьёзный настрой. На испачканных пылью щеках виднелись полосы от слёз. Она заметила на что я пристально смотрю, и, не раздумывая, ладонями утёрла лицо. Стало лучше, но вид бродящей по вокзалу цыганки можно было смыть лишь водой с мылом.
Смирение целиком овладело Роже. Она словно уверовала в нас. Уверовала в себя. Двигаясь вдоль рядов скрипящих доспехами воинов, её взгляд был направлен в конец улицы между домами. Она не оглядывалась, во взгляде пропал страх. И я уже не представляю ситуации, при которой она бы бросилась в истерику. Со стороны могло показаться, что она больше не опасается за свою жизнь, в отличии от меня.
Переживания за её жизнь вынудил меня поставить Роже позади себя, но мне и этого было мало. Ансгар и Осси шли по обе стороны, а за спиной девочки вышагивала Бэтси, чей тяжёлый взгляд постоянно цеплялся за окна домов, за встречные ветра, несущие через улицы пыль, и за грязную робу девочки, идущей впереди неё.
Всю дорогу солнце висело над головой. Невыносимы жар и тепло от домов быстро забирали накопленные силы. Усталость отражалась и на лице Роже. Нам часто приходилось делать привалы. Люди прятались в тени домов и жадно преподали своими сухими губами к запасам воды. Роже поначалу отказывалась от предложенного Ансгаром бурдюка, но слабость и невыносимая сухость в горле любого вынудят отхлебнуть живительной влаги, даже если перед тобой грязная лужа.
Прежде чем Роже увидела знакомую улицу, мы прошли не одну сотню домов. Солнце скрылось за горизонтом, погрузив кровавый город в прохладную темень. Тьма застала нас на узкой улице. При всём желании мы не могли удобно разместиться на земле между домами, если только стоя, но этот вариант точно не устроил бы Ансгара. Мои воины заняли соседние дома, когда люди Ансгара разместились на земле штабелями.
Ночь оказалась спокойной, изредка тишину нарушал порывистый ветер, приносящий букет из различных ароматов, среди которых я без особого труда учуял запах крови. Свежей. Но не пролитой. Словно её забрали, силой, вынудив человека медленно умирать в страданиях. Похожим запахом страха разит пот на теле убиенного через муки. Мерзкая смесь, говорившая только об одном — мы на верном пути.
Почти всю ночь я не смыкал глаз. В этом не было никакой необходимости, сны давно стали для меня далекой фантазией, которая больше не будоражила мою людскую душу. Но человеческую физиологию было трудно упрятать в глубине своего тела, и прикрыть глаза было скорее привычкой, чем строгой необходимостью.
— Инга, — шепнула мне на ухо Роже. — Сейчас всё начнётся…
Тревога, сотрясающая её голос, вынудила меня немедленно распахнуть глаза и вскочить на ноги. Кровавая заря залила ослепительно алым светом не только небо. Казалось, что я всё же сумел погрузиться в кошмар, где из каждого пустого окна страшных домов на землю хлестала кровь.
Кровокожи не спят.
Кровокожи не видят снов.
Луч солнца пронзил девятиэтажку сквозь окна на самых верхних этажах и рассеялся на несколько полосок, которые я принял за потоки кровавой воды. Зрелище было неотразимо, свет проникал в каждую квартиру, и из каждого окна вырывался луч такой силы и яркости, что казалось, будто в каждой комнате установлен прожектор. Крохотные пылинки кружили в утреннем мареве в неосязаемом спокойствии, о котором можно было только мечтать.
Нашим мечтам не суждено сбыться.
На высоте девятого этажа, в оконном проеме однокомнатной квартиры крохотная песчинка на моих глаза превратилась в огромную багровую точку и полетела вниз. Еще до того, как она с грохотом рухнула наземь, улица наполнилась воплями, лязгом кровавых доспехов и шумом нарастающей битвы.
Песчинка с грохотом рухнула на газон рядом с домом. Поднявшееся облако пыли быстро унесло ветром, и только сейчас я сумел разглядеть в месте приземления переломанное тело моего воина. Позади меня схлестнулись мечи. Кровавые лезвия терзали друг друга только с одной целью — убить. Я резко обернулся, выхватывая с пояса свою костяную булаву. Увиденное сбило меня с толку. Мне было сложно поверить своим глазам, но пришлось. Серповидные клинки. И они сражаются друг с другом. Мои воины сражаются друг с другом!
Сердце заколотилось с такой силой, что если бы не крепкий доспех, оно бы пробило грудную клетку и поскакало бы в конец улицы. Но бешенный стук меня не пугал. Меня пугало эхо. Точнее — его отсутствие. Как бы я не старался, куда бы я не посмотрел, но я никак не мог уловить отклика ни от одного воина, попавшего мне на глаза. Эхо их сердец больше не клокотало в моей груди. Их воля оказалась в чужих руках.
У меня больше нет армии.
— Что происходит⁈
Кто-то кричал мне в ухо. Горячая слюна брызгала мне на кожу, дурной запах бил в ноздри, а я всё никак не мог осознать происходящее.
— Инга! Что происходит⁈ Да посмотри же ты на меня!
Мне пришлось оторвать взгляд от двух сражающихся воинов за окном квартиры на первом этаже, битва которых меня так увлекла, что я даже не сразу признал Ансгара. Молодой правитель стоял во все оружии и тряс перед моим лицом черепом своего отца.
— Ансгар, — прохрипел я, — я не знаю… Я не знаю, что происходит!
— Успокой своих воинов, иначе они перебью друг друга!
В алом свете его вспотевшее лицо казалось невероятно устрашающим. Он будто с увлечением умылся кровью, абсолютно не осознавая, что сошёл с ума. Безумный взгляд пожирал меня своей паникой и негодованием.
— Ансгар, я сам не понимаю, что происходит, но мои воины больше не подчиняются мне. Возможно, я кого-то еще могу чувствовать, но их так мало, что в этой битве мы явно проиграем…
Ансгар не дослушал меня. Ощетинившись булавой и щитом, парень бросился к своим людям, растерянным происходящим. Раздались громкие приказы. Пол сотни клинков покинуло ножны и отряд, состоящий исключительно из людей, сгрудился рядом со мной и Роже.
— Инга, — гаркнул Ансгар, пробираясь ко мне. — Нам нужно уходить отсюда, немедленно!
— Нет! — взревел я. — Мы не можем так просто уйти!
Из дома напротив выскочил десяток кровокожих и клином врезался в отряд Ансгара. Завязалась драка, в которой слишком быстро была пролита человеческая кровью.
— Нам нужно идти вперёд! — процедил я сквозь зубы. — Дороги назад попросту нет!
Тяжелое решение принимается сильным человеком.
Ансгар кивнул, и тут же указал взглядом в сторону нашего пути.
Из окон посыпались новые воины. Треск доспехов и неразборчивое мычание разлетелись по улице, заставляя сердце сжиматься от страха, вызванного неумолимой безысходностью. Мы сумели добежать до соседнего дома, как улицу нам перегородили огромные тени, прячущиеся в кровавых лучах.
Выставив перед собой щит, я проорал Роже:
— Держись позади меня!
Она только успела кивнуть, как я, под крики Ансгара и его людей бросился вперёд. Мне было плевать, кто там скрывался. Их настрой был мне ясен, они пришил за нами. Они пришли нас убивать. И сейчас только один вопрос возникал у меня в голове: кто умрет первым?
Луч солнца преломился, сверкающая пыль потускнела. Прячущиеся в тенях зданий бросились в нашу сторону и когда между нами было метров десять, я сумел разглядеть первого. Оленьи рога, медвежье тело и неотразимый блеск вязкой слюны, брызжущей из звериной пасти.
Уродца я убил первым ударом. Под свирепый рёв массивная лапища в кровавой корке попыталась снести мне голову, но острые когти ударили в костяной щит и лишь брызнули в воздух костяной крошкой. В следующий миг я проскочил под лапой, взмыл в воздух и обрушил костяной наконечник прямо на висок оленьей головы. Подарок Гнуса не переставал удивлять меня своей силой. Череп зверя податливо раскололся, впуская внутрь головы костяную смерть.
Я приземлился на землю вместе с кусками черепушки и ошмётком мозга, вывалившегося из расколотой башки. Монстр пал, не издав ни звука, в отличии от своего сородича, который уже ревел от боли и плевался кровью. Он пытался ударить Ансгара, но парень ловко уворачивался за щитом, и тут же наносил удары в ответ. Булава из отцовского черепа переломала обе ноги чудища, обломала когти на лапе, а после легла точно между кустистых рогов, когда монстр не выдержал и рухнул на колени перед Аснгаром. Юноша не нуждался в моей помощи, в отличии от его людей.