Глава 26
Отряд Ансгара был разбит на несколько кусков, в каждом из которых завязалась нешуточная битва. Алая пыль нещадно хлестала меня по лицу, лезла в глаза, но я по-прежнему видел весь ужас войны, от которого невозможно спрятаться или убежать, и даже если закроешь глаза, твои уши пропустят через тебя тяжёлый марш смерти, после которого хочется самому кричать. Лишь бы никого не слышать.
Только бы никого не видеть.
Но я видел… Видел, как ничтожны кожаные доспехи, носимые людьми Ансгара, против жутких монстров. Их было пятеро. Я сумел посчитать их по ветвистым рогам, косящих людей подобно острой косе, срезающей стебли высокой травы. Я бросился на помощь. И каждый мой шаг усиливал людские вопли и обилие страданий, выпавших на душу смертных.
Воины теряли конечности, замертво валились наземь в лужи собственных потрохов, вывалившихся из вспоротых брюх. Но звериные рога были куда опасным оружием, чем я мог себе представить. Помимо оторванных рук, выдранных кусков одежды вместе с окровавленной плотью и спутанных в узлы людских кишок, я увидел нанизанную на острые рога мужскую голову с застывшим немым воплем. Бедняге повезло, как бы это дико не прозвучало. Кривой рог вонзился в висок жертве, проломил череп и погрузился глубоко в мозг, превратив в кровавую кашу всё, что было выше носа.
Доблести солдатам Ансгара можно только позавидовать. Они сражаются до последнего вздоха, даже не думая разбегаться в стороны или прятаться в этих ужасных домах, где может быть у них есть хоть какой-то шанс выжить.
Стоящий с краю отряда воин ударил монстра мечом по лапе в кровавой корке, а в следующий миг с воплем взмыл в воздух и полетел в сторону домов. Швырнувший его монстр задрал уродливую башку и оглушительно взревел, упиваясь кровью и сладкой победой. Людская кровь окрасила рога в алый и стекала каплями наземь, рядом с массивными лапами. Чудище приготовилось принять удар от кучки людей, ощетинившейся острыми мечами. Фыркнуло на них, разинуло пасть и громко взвыло. Длинные когти поднялись выше людских голов и нацелились на неприкрытые шеи и вопящие лица. Хватило бы одно удара, чтобы замертво скосить человек пять.
Но моя булава решила всё иначе.
Кровавая пластина на животе монстра раскололась как блюдце. Чудище пошатнулось, из пасти хлынули перемешанные с кровью слюни. Зараза, одного удара оказалось недостаточным. Когтистые лапы обрушились на меня вместе с рёвом. Я успел отпрянуть, подставил щит. Какие же они сильные! Костяной щит врезался в лицо с такой силой, что меня почти повалило наземь. Я устоял. Крепко сжал рукоять булавы и уже готовился принять очередной удар, как услышал людские вопли. Ожесточённые крики сопровождались лязгом кровавого оружия и топотом кожаных ботинок. Один из воинов встал напротив расколотой брюшной пластины и вогнал в неё свой клинок, за что сразу же поплатился жизнью. Его смерть была ненапрасной. Его подвиг подарил мне несколько мгновений, решивших итог схватки.
Моё лицо окропила горячая кровь и еле заметная улыбка, когда булава вторым ударом по морде повалила монстра на четвереньки. Зверюшка мычала и рыла землю когтями в полном неведении. Я щитом сломал ему рога, затем поставил ногу на шею и со всей силой надавил. Под подошвой затаилась невероятная сила. Я чувствовал её. И понимал, что в любой момент могу взлететь в воздух, стоит монстру вскочить на лапы.
Лучше не играть с судьбой, даже когда очень сильно хочется насладиться страданием врага.
Я замахнулся, и опустил булаву на огромный пялящийся на меня кровавый глаз. Быть может мне показалось, но перед тем, как костяной наконечник превратил голову монстра в разбитое яйцо, я увидел блеснувшую в алом свете слезу. У меня нет времени на сострадание, ступня утопала в куче пепла, когда рядом продолжалась битва. Собрав остатки отряда, мы бросились на помощь к остальным. Мы стали потоком раскалённой лавой, сметающей всё на своём пути и оставляющей после себя лишь пепел. Чудища с медвежьими телами не ожидали такого напора. Сопротивлялись, размахивая лапами и пытались нас убить рогами. Но мы небыли грязными дворнягами, которых можно было отогнать палкой. Дюжина клинков, обрамление которых было выполнено из моей крови, рубило и пронзало кровавые доспехи, вынуждая зверьё отступить и выть от боли.
Итог нашего наступления всегда один. Всегда остаётся горсть пепла, которую тут же подхватывал ветер и разносит по улицам кровавого города.
Побеждать — становится нашей привычкой.
Совсем скоро у меня получилось собрать всех воинов в одну кучу, к нам присоединился Ансгар вместе с Осси и Бэтси. Монстры продолжали вырываться из уличной глубины, скрытой зернистым туманом. Я оглянулся, и неожиданно испытал страх. Мои глаза не видели её. Я потерял из виду Роже!
— Роже! — заорал я. — Где ты⁈
Мой вопль никогда не станет громче шороха войны. Я знал, что не смогу докричаться дальше своей булавы, и бросить отряд, ради того, чтобы отступить и попытаться разыскать Роже, не имею никакого морального права. Но одно я знал точно — двигаться только вперёд, за массивные спины уродцев. И когда мой взор сумел пробраться через засилье страшных силуэтов, а ветер утих на короткий миг, позволяя песчаной пелене опустилась на землю, мои глаза выцепили девичьей силуэт. Она уходила прочь с вытянутой в воздух правой рукой.
— Роже! Остановись!
Очередной монстр рухнул у моих ног с раздробленной шеей и переломанным позвоночником. Мне было плевать на окружающую меня битву. Мне было плевать на всех. Перешагнул уже успевшее обратиться в пепел чудище, и даже не стал оборачиваться, когда длинные когти ударили мне в спину и швырнули вперёд. Я сплюнул забившуюся пыль в рот, вскочил на ноги и снова пошёл вперёд, к Роже, наслаждаясь предсмертным воплем монстра, осмелившегося напасть на меня со спины. Его добили без моего участия, я слышал как орёт Ансгар в гневе, слышал, как его булава ломала кости, как мужской рык заполнил улицы, чтобы отразиться от стен и вернуться в десятикратном размере к владельцу, наделяя его руку такой силой, что мне страшно представить морду зверя, на которую ляжет вся эта сила.
А потом я услышал Роже.
Я бежал к ней, и громко призывал остановиться. Но она даже не обернулась. Что-то неразборчиво выкрикивала в пустоту, и только когда между нами было метров десять, я сумел разобрать её слова. Она призывала остановиться. Она откровенно рвала глотку:
— Остановитесь! Это я, Роже! Они — друзья! Они пришли спасти нас!
А потом раздался женский голос. Сильный, властный. Он обрушился на наши головы подобно грому, и не нужно было прислушиваться, чтобы расслышать в нём скопившийся гнев.
— Назад! — оглушительно проревела скрывавшаяся за песчаным ветром женщина.
Позади меня раздался топот. Звериный рёв хлынул ото всюду, но в нём больше не звучала ярость или злость. Обернувшись, я увидел несущихся мне на встречу чудищ. Лапы вздымали в воздух песок и пепел. С трясущихся рогов слетали во все стороны нанизанные людские остатки. Олене-медведи пробежали пару метров на задних лапах, после чего сразу же опустились на четвереньки и неуклюже, расталкивая друг друга понеслись в мою сторону. Страшное зрелище, казалось, что весь мир попёр против меня. И особого выбора у меня нет. Мне оставалось только одно.
Я крепко сжал булаву и выставил перед собой уродливый щит, убрав с глаз картинку надвигающегося пиздеца. Подошва глубоко вгрызлась в землю. Я приготовился принять сильнейший удар, увернуться от шквала когтей, который, скорее всего, разорвёт меня на куски. Но когда звериный рёв окутал меня — это оказалось самым сильным потрясением, которое я испытал. Всего лишь лёгкий ветерок. Еле заметный толчок, не более.
Зверьё в кровавой корке пронеслось мимо меня, оставив на мне вместо смертельных ран — грязь. Я быстро обернулся, ужаснувшись от мысли, что вся эта волна безумия сейчас снесёт и Роже. Но ничего подобного не произошло. Роже так и осталась стоять с поднятой в воздух рукой, а чудища скрылись в песчаной пелене, опустившейся на улицу между двумя домами.
Я выдохнул. Мы получили короткую передышку. Но ради чего? И какое отношение к этому имеет Роже?
Насладившись мигом тишины, я быстро направился в сторону Роже. Стоило мне сделать несколько шагов, как вдалеке проявился силуэт. Тень двигалась нам на встречу, а я в свою очередь даже не имел понятия как быть. Чего я только не перебрал у себя в голове. И очередное нападение кровокожих, и неведомого монстра, в чьих силах управлять не только зверьём, но и моими солдатами, и даже подумал о возвращении Гнуса. И даже понадеялся, что вот наконец увижу её, судью Анеле, и сейчас настанет решающий момент. Но ничего подобного.
Когда я встал рядом с Рожей, нам на встречу вышла высокая фигура в пыльной робе, скрывающей ноги до самых ступней. Лицо пряталось в тени опущенного до носа капюшона, и даже когда она встала на расстоянии руки, кроме мерцания двух глаз мне больше не удалось ничего разглядеть.
— Роже, — раздался женский голос, приглушённый повязкой на лице. — Иди ко мне, не бойся.
Фигура протянула руку к девочке. Показавшаяся из рукава ладонь имела загорелую кожу, неухоженные ногти и была покрыта множеством рубцов, что ничуть не умаляло в ней женственности.
Роже уже собиралась шагнуть в сторону незнакомки, как я положил девочке руку в кровавой корке на плечо, вынуждая замереть на месте. Девочка дёрнулась, замерла. Она уже хотела посмотреть на меня, когда я уставился в мерцающие в глубине капюшона глаза и спросил:
— Кто ты?
Меня оставили без ответа. Капюшон слегка наклонился вбок, и незнакомка обратила своё внимание куда-то в сторону, позади себя.
— Ты можешь её контролировать? — спросила она у кого-то.
— Нет! — раздался детский голос, принадлежащий растерянному мальчугану лет семи.
Всё это время мальчик прятался позади незнакомки, держась за её робу. Немного помедлив, он покинул своё убежище и встал напротив меня. Как и женщина, он был одет в пыльную роду, голову покрывал капюшон. Говорил он без стеснения, его лицо не покрывала повязка, служившая, судя по всему, фильтром от витавшего в воздухе песка. Блеснувшие в тени капюшона глаза явно были обращены на меня. Что там закрылось, любопытство