Во-вторых, а куда мне идти? Где эта Галич? Нет, я знал, что где-то на Украине, той самой западной, которой тут даже не пахнет. Русский Галич не близко от Берлады, это точно. И смог бы я один дойти туда, особенно, если буду гол, как сокол? Вряд ли. Тут остро встанут вопросы и пропитания и, что еще важнее, безопасности, как от хищников, так и от самых лютых на планете хищников — людей. А вот в составе такого отряда, дружины князя Ивана, можно передвигаться в относительной безопасности.
Ну и еще одно. Мне же не обязательно прямо сейчас уходить. Могу сбежать в любой момент. Если этот момент будет, к примеру в Киеве, так еще лучше. Думаю, что с этого города в Галич всегда найдется попутный обоз. А у меня есть гривны, кони. Найду чем расплатиться.
Что касается клятв… Так их нынче и князья нарушают и бояре. А я вот такой из будущего буду блюсти клятвы? Нет, не буду, если только слово не будет дано человеку, в честности которого я буду убежден. С волками, как говориться, по-волчьи, но в честном обществе, по чести.
Отношений с дружинниками жалко? Посчитают же предателем, трусом, или еще кем. Нет, тоже не жалко. Нет тут у меня своих. Есть люди, которые показались приемлемыми в общении, но уже есть и те, кого хочется ударить. Но родных и близких нет точно.
Так что идем на Киев, то есть в Киев, но это я так, по старой привычке…
— Княже, а могу просить я за Спирку… Спиридона? Он добрый малый, зело мудрый, оставь его в дружине, коли так сладиться, — решил я попросить за дьячка. — Он говорил тебе, что мы нынче куда я, туда и он?
— Он просил довести его до Киева, за оборону заплатил гривнами. И все… В дружину его взять, когда и самострел не зарядит? — князь улыбнулся.
— Кому он там, в Киеве нужен? А тебе сгодится. И снедь сосчитает и зброю, серебро и отпоет у могилы и поженит, — привел я доводы. — Куда он, там и я, князь.
Вот как бы он не хорохорился, как не пыжился, и сам дьячок знает, что его затея прийти в Киев и просто сказать, что я вот такой-сякой, хочу на службу дьяком, или вовсе настоятелем храма, весь план обречен на провал Подобное не получится и хлебные места в стольном граде все поделены.
И это не мое мнение, а самого Спирки, подслушал я его. Вот и подумал… Пусть будет здесь, в дружине. Князя сильно уговаривать не придется, если только Иван Ростиславович не идиот. Грамотный человек, потенциальный поп, по совместительству завхоз, кладовщик, повар даже рассказчик, — все подойдет и пригодиться. А мы еще врачевать попробуем.
— Изъявит желание свое, я супротив не стану. Так и передай Спиридону, но его гривны пошли в казну дружины, сказал Иван Ростиславович.
— Я с тобой князь буду! Надо, клятву дам. Где тот самострел, из которого я должен стрелять? — сказал, пытаясь уйти от дальнейшего разговора на сложные темы.
— Самострел? — недоуменно спросил Иван Ростиславович, а после его лицо разгладилось и он засмеялся. — То я слабосилку ентому, Спиридону, за коего ты просил, дал. Не для проверки, а кабы повеселиться. Он и зарядить не сладил. Кряхтел, вздыхал, тужился, а все едино, не сладил. Но сам зело разумный. Ты пойдешь новиком в десяток Мирона. Десятник за тебя просил, ему и ответ держать.
— Спаси Бог, княже! — сказал я.
— Еще раз моего человека, десятника, али иного полусотника или сотника, облаешь, али строптивость покажешь, плетью научать станут. Сразумел? — когда я уже рассчитывал уйти, сказал князь.
— Да князь, — сказал я. — Опосля клятвы, и перестану. Я же должен клятву дать, или что иное сделать?
— Лучшего коня своего отдашь мне! — жестко припечатывал князь. — Не чину тебе два коня, пока не по чину. Войди в малую дружину и тогда заводного коня возьмешь, но того, что подурнее. Так было и будет в дружине.
Я тяжело дышал и думал что ответить. Ясно, что так просто двух коней мне не оставят. Это как у учителя в школе появились сразу машины марок «бентли» и «ферарри» и все последних моделей. Кто быстрее прибежит в дом учителя после обнародованного факта? Налоговый инспектор, или доставка пиццы? Я бы поставил на налоговика. Но будь одна машина у учителя, то хотя ы прикрыться можно продажей квартиры или еще чего. И вообще зачем учителю такие машины? Нет, так я домыслю, что и вовсе нужно отказаться от двух коней. Один, так один.
У новика вообще не обязательно должна быть лошадь, и уж, тем более, две. Так что промолчал, пообещав себе, кто когда-нибудь, не в самое отдаленное время, я заведу себе целую конюшню добрых лошадей. Нет, завод, большой конный завод.
— Новиком отбудь, прояви себя. Клятву дашь, то, как ведется. Я поразмыслю, сего дня, али как. А что по самострелу… — Иван Ростиславович улыбнулся. — Коли ты не сладишь с заряжанием самострела, так неча и делать в дружине. Иди хлеб сажать! Все, остальное у Мирона спытаешь.
Я ничего не ответил, лишь бросил заинтересованный взгляд на княжича, поймал такой же на себе и пошел прочь. Принцип во все времена: подальше от начальства, поближе к кухне. Где располагался десяток Мирона, я понял, когда шел ко княжескому шатру. Так что туда и пошел. Вроде бы в чане там какую-то кашу варили. Вот бы кашки, любой, но сытной. Возможно, именно желание еды так гнало меня в расположение десятка Мирона, что я и не заметил, как минул весь военный лагерь и оказался на его окраине.
— А я и не сумневался! — усмехнулся Воисил, когда я рассказал, ну или доложил, своему командиру Мирону о назначении.
В казане вскипало какое-то варево и мне было не до разговоров.
— Снедать хочешь? — спросил Мирон, видимо, заметив, как я кошусь на какую-то кашу.
Я хотел. Несмотря на то, что относительно недавно умял полбуханки хлеба, не наелся. Потому и запихивал в топку кашу, почти не чувствуя вкуса. Овсянка, но, как не трудно было догадаться, не хлопья какие, а зерна. Впрочем, варево казалось вполне сносным, даже с отсылкой на голод. Каша, куски вареного сала — неплохо, бывало и намного хуже.
Пока я ел, на меня вываливали ворох информации. Туда не ходи, сюда не лезь, с Вышатой не задирайся. Нынче отвечать за меня будет Мирон, но вот учиться, или же показывать свои навыки, я буду не в десятке. Пока не в десятке. Князь повелел собрать в единое всех новиков и учинить им, то есть и мне, что-то вроде «школы молодого бойца». Особо указали, что если я вовсе бездарность, то оставят в Берладе и в дружину не возьмут. Но тут же Воисил, усмехаясь заметил, что такому рослому и сильному мне, рады будут и без навыков, например, кабы коней на себе носил. Посмеялись, даже я улыбнулся.
— С рассветом тебе надлежит быть на окраине, вон у той поляны, — Воисил, вслед за десятником, принялся меня инструктировать. — Там сбираются новики, показывают, кто на что горазд. Нынче в Берладе дюжину отроков взяли. Не хотят нынче вольные берладники на службу идти, все смотрят, как наш князь себя поведет. Вот молодняк и идет, а мудрые мужи отсиживаются.
— Что со Спиридоном? Князь его может оставить, но куда тому деваться, не сказал, — даже несколько неожиданно для себя, в очередной раз я поинтересовался судьбой дьячка.
— А что, десятник? — Воисил усмехнулся, обращаясь к Мирону. — Заберем до себя того слабосилка? Кашу варить станет, да за костром присмотрит. Был бы краше ликом…
И вновь десятник и Воисил рассмеялись, но я в этот раз лишь нахмурился, все же надеясь, что про красивое лицо и то, что можно с носителем такого лика сделать, шутка.
Глава 8
Князь Иван Ростиславович наблюдал за тем, как его сын, его надежда, Ростислав Иванович, познавал воинскую науку. Сыну всего-то двенадцать лет, а он уже держит удар одного из лучших воинов дружины, Бранибора, старшего сотника княжеской дружины.
Завтра уже нужно выдвигаться, но сегодняшний день был посвящен тому, чтобы окончательно определиться с теми кандидатами на вступление в дружину, которых пригласили на просмотр. Вечером должны прозвучать клятвы и в путь.
Далекий путь, сложный. Нельзя идти по русским землям. На севере от Берлады Галичское княжество, нынче враждебное. Наверняка, на границе есть отряды, которые будут нести дозор, чтобы Иван Ростиславович не вернулся. Владимирко может в своих расчетах основываться на том, что три, а то и четыре сотни берладников станут на сторону беглого князя, потому Ивану Ростиславовичу не стоит рассчитывать на прорыв на земли Галича. Идти придется по спорным землям, или даже по границам половецких кочевий.
Мало у него людей. И даже из тех воинов, кого просматривали, не все будут приняты.
Если бы Иван Ростиславович гнался за количеством, а не качеством своих ратников, то мог раздуть дружину и до двух сотен, тем более, что и оружия хватало, получилось вывести кое-что из Галича. Но князь небезосновательно считал, что меньшим числом, но большим умением можно добиться многих целей.
Пока главная цель одна — Галич, на худой конец, вернуть себе Звенигород. Сложно быть князем без княжества, еще более сложным представляется считать, что имеешь право на земли, а они заняты другими. Нужно правду искать в Киеве. Это единственное место, где могут помочь.
В последнем утверждении Иван Ростиславович был не уверен. Еще не так давно, при великом князе Владимире, прозванном Мономахом, Киев играл какую-то роль. Но сейчас… Князья устраивают свару, стремятся оказаться в бывшем стольном граде Руси, но чем больше споров вокруг Киева, тем слабее и сам город и княжеская власть.
Но более некуда идти и искать правду. А бездействовать никак нельзя. И дружина не поймет, да и сам князь перестал бы себя уважать. Был, конечно, еще один путь, если не получится заручиться поддержкой великого князя Всеволода Ольговича. И пусть в Киеве навряд ли правда сыщется, но чтобы не делал Иван Ростиславович в будущем, все одно ссылаться на слово великого князя придется, какое оно бы ни было. Такая вот ситуация, когда великокняжеское решение не обязательно к исполнению, но мнение Киева знать все одно нужно.
Иван Ростиславович гнал от себя мысли о том, что у него не выйдет с Галичем, однако, все равно то и дело, но возвращался в своих думах к такой ситуации. Что делать, есл