— Цыплят по осени считают. Ты доверил мне полусотню, доверь и землю, — ответил я.
— Мудро, вот и посчитаем цыплят, — сказал князь и встал со своего стула.
Вот так люди и получают звездную болезнь. Еще вчера… ладно, неделю назад князь довольствовался пнем, нынче уже резной стул. Завтра кресло с диваном?
А после начался Совет. Мне было интересно, как остальные осваиваются на землях, как они решили вопрос со своими чухонцами, которые проживали рядом. И понял я, что один такой вот бесшабашный. Все входили на свои же земли сразу отрядами. По сути, завоевывали и покоряли селения финно-угров.
Может быть, что это так же весьма действенный вариант. Прийти дать в морду, а после спросить: дружить будем? Нет? Получи еще разок в нос! Это я заморочился, выстраивая какие-то правила, даже видимость системы сдержек-противовесов. Иные опираются на самый простой инструмент и довод — силу. И, если так, то что мне можно с этого поиметь? Кузнеца хочу! В смысле, в селение кузнеца-ремесленника.
— Княже, куда деть сто и еще четыре десятка чухни? Зимой они мне не нужны, — говорил Вышата.
— Ты забрать урожай у них хочешь, а чухонцев прогнать? — спросил князь.
И говорил наш сюзерен такие слова как-то буднично, по деловому, будто речи о жизнях людей и вовсе не идет. Ничего личного, только бизнес? А еще с полусотником соглашается большая часть командного состава дружины.
— Я пол деревни у чухни себе на жилое взял, все равно многие без домов помрут, — продолжал приводить свои аргументы Вышата.
— Отдай их мне, половину! — сказал я, обращаясь к полусотнику.
— Тебе? — удивился Вышата. — Забирай! Пусть урожай соберут и забирай!
Полусотник засмеялся, видимо, посчитал свои слова веселой шуткой. И вправду, кому это в голову придет брать себе нахлебников перед зимой, которые и без урожая придут?
— Все помнят, что сказанное тут, в моем шатре, не должно выйти наружу? — напомнил князь, при этом пристально смотря в мою сторону.
Он прав. В контексте разговора с Вышатой самое то напрашивается — рассказать задумку полусотника чухонцам. Пусть и через Крота, но те, кто на землях Вышаты могут узнать о вероломстве своего хозяина. Но так поступать я не собирался. Не стану рассказывать, а вот в момент наименьших цен на зерно, закуплю его изрядно. Имеются гривны и без княжеских, то есть дружинных, которые взяли мы с разбойников-половцев. Прокормлюсь и зимой, а на весну буду с благодарными и желающими работать людьми.
Если бы я считал рабство продуктивнее, чем иные формы экономического устройства, то ничего меня бы не остановила, никакая мораль. Но я уверен в том, что при малой доле энтузиазма, заинтересованности, люди будут работать лучше, эффективнее и продуктивнее.
А после еще высказывались иные люди, тот же полусотник Глеб рассказывал про свой надел и что уже собирается не на один год давать клятву князю, а на три. Вот что земля живородящая делает! Все ходят иметь свой участок. Со знанием дела говорили и сотники, будто агрономы со стажем. Они советовали, что и как сажать уже на следующий год.
И, что характерно, никто не посоветовал высаживать озимые. А я узнавал, тут, даже в климатический оптимум, зимы снежные. Они не суровые, нет морозных минусов, типа минус двадцать. Но снежный покров сохраняется до самого начала марта, или до конца февраля. А после плавный переход к высоким температурам.
О чем это говорит? Да все просто — это идеальная погода для высадки озимых, урожай которых можно будет собрать уже в июне. Успеет зерно вызреть, наберется влагой и даст больший урожай, чем яровые.
Говорить об этом я не собирался. Задело несколько неверие и недоверие мне, как к хозяину. Да, внешне молод. Но раз полусотником назначили, так нечего и высказываться, что я не справлюсь со всеми своими, как и с дружинными делами.
Жаль, что все еще дружинными, а не Братства. Нужно дождаться официального разрешения на создание Братства Святого Андрея Первозванного. И оно должно поступить от митрополита. Доходили слухи и до Ростова, что Климент Смолятич занял митрополичий стол, и что его поддержало большинство епископов Руси, кроме черниговского и Новгородский высказался в нейтральном духе, мол его это мало заботит, так как все в трудах, да молитвах.
— Князь, я попрошу тебя дать мне десять топоров и три пилы, а еще лопат, — сказал я, выждав момент, когда все отчитались, какие они молодцы.
— А почему тебе дать, а не остальным? — спросил князь.
— Остальные выгнали чухонцев с домов и жить там будут, а я свои избы рубить собрался, — сказал я и словил сочувствующие взгляды.
Противные такие взгляды. Но мы еще посмотрим, кто оказался правым в этой ситуации.
А пока… Чем заканчиваются подобные совещания? Правильно, попойкой! И я там был, мед пиво пил, так усами еще и не обзавелся, потому пил аккуратно, чтобы ничего не протекало, а хмельные напитки в рот попадали.
Глава 7
Закипела работа, причем по всем направлениям, кроме одного. То, что еще никак не прибудет грамота от митрополита с дозволением и с благословением на создание Братства, несколько сгущало вполне себе радостные краски. Очень медленно все тут делается, я привык к иным скоростям при принятии решений и их реализации.
Но подобной задержке были свои объяснения. На Юге Руси бушевали страсти. Народ, который прямо-таки повалил в Ростово-Суздальскую землю рассказывал много небылиц и разных сказок, но среди прочего можно было заключить одно: Изяслав Мстиславович с помощью своего брата Ростислава, галичского князя Владимирко, отбились от половецкого большого набега. Все же называть это нашествием, не стоит, мне есть с чем сравнивать из истории иной реальности. Это большой набег, да еще и без взятия хоть какого укрепленного города, только сильно потрепали засечную черту, Великую Стену.
Удивительной для меня стала новость, что три сотни своей дружины в помощь Изяславу Мстиславовичу прислал даже князь Туровский Вячеслав Владимирович, между прочим старший брат Юрия Ростовского. А еще, пусть и несколько независимо, без согласований действий, но против половцев воевали и торки с берендеями. Они не позволили орде некоего Акума сильно вклиниться в галичские земли, да и к себе не пустили. А после так и вообще разбили два крупных отряда этой орды, прогнав их на юг.
Такое, пусть и с рядом условностей, единение южной Руси для меня стало сюрпризом и заставило несколько иначе смотреть на фигуру князя Изяслава, который забыл распри, споры и даже прислал своему дяде Вячеславу просьбу о помощи. Может и Юрий Владимирович Ростовский получал весточку от Изяслава Мстиславовича, о том мне не ведомо.
Но не все так безоблачно было, как могло показаться. Да, отбились, но немалой ценой. Под Переяславлем было сражение, в ходе которого русичам пришлось отступить и укрыться в городе, отдав половцам чуть ли не все княжество на разграбление. И пусть многие люди смогли выжить, укрывшись в детинцах городов, но от скученности начались болезни. И даже не это самое главное. Кипчаки жгли поля и деревни, поэтому урожай в тех местах будет куда как скудным, а людям просто некуда возвращаться домой, если только не на пепелища.
Вот и двинулись они в те края, где и хлеба должно быть вдоволь и землица, по слухам, еще имеется. И недосуг людям узнать, как тут дела и что тут происходит. На самом деле, земли свободной в Ростово-Суздальской земле не так, чтобы и в достатке. Князь Юрий много землицы, пока пустующей, отписал своим боярам, ну и нам дал серьезный кусок. Теперь свободные смерды, придя в Ростово-Суздальское княжество оказываются перед выбором: или идти в холопы, или в закупы, беря серьезные средства на обустройство земли, что не освобождало от оброка боярам. То есть они лишались свободы, пусть и получали земли.
Я брал людей и к себе, проявляя даже для меня, суровый, циничный, в иных исторических реалиях, так и преступный подход. Но такова реальность. Я могу набрать сирых, да убогих, детей и стариков и поставить на паек. Но что это даст? То, что здоровые мужчины и женщины, составляющие основу экономики станут не доедать, или вовсе голодать, так как и без того скудные запасы придется делить на иных едоков. И тогда уже всех ждет голод.
Некоторых людей приходилось даже прогонять со своих земель силой. Они обрывали на деревьях кору, вырвали чуть ли не всю лебеду с крапивой в округе. Ну а зайцы, куропатки, лебеди и утки, все они исчезли, будто и не было никогда. А это так же ресурс, за который нужно платить.
Лишь когда прибыли люди от князя Юрия, ситуация стала стабилизироваться. Эту массу пришлых южан отправили куда-то в район современного мне по иной жизни Нижнего Новгорода. Учитывая, как они почти выловили всю рыбу в Нерли, прокормятся и на богатой Волге. Может в этой истории строительство Нижнего начнется раньше? Если у меня будут ресурсы, а они должны быть, иначе все зря, то я и сам спровоцирую строительство там крепости, закрывающей одно из главных направлений набегов булгар и их вассалов на Русь. Ну и создадим свой плацдарм и базу для экспансии на юго-восток.
Все эти мысли приходили ко мне лежа на большой медвежьей шкуре уже в своем доме. Да, у меня теперь вполне добротный срубной дом, расположенный в версте от деревни, которую я назвал Владовкой. Амбициозно, конечно, но такие нынче времена — чьи дворы? Как чьи — Влада.
Остальная полусотня пока ютилась в двух казарменного типа помещениях, таких, как ранее мной описанный дом рода старосты Крати. Но все еще строились, похожие на мою, избы для десятников.
— Ты не спишь? Я не смогла тебя утомить? — спрашивала Марта. — Ты хочешь еще?
— Все ты сделала хорошо, я доволен, — скупо отвечал я.
На самом деле, молодую женщину, но уже вдову, звали не Марта, это я так ее называл. Она была что-то вроде Марати. Но спасть с Маратом, пусть это и симпатичная девушка, мне было категорически неприемлемо. Потому и Марта. С Мартой можно.
Женщину мне стали подбирать чуть ли не сразу, как состоялось знакомство с жителями деревни. Это и понятно, они хотели моей благосклонности, которой, лучше, чем через женщину, и не добиться. И я был не против, так как организм требовал и некоторые помутнения сознания, вызванные гормональными взрывами, начинали изрядно напрягать. Это очень странно, когда взрослый, понимающий даже что твориться с ним, человек, с огромным усилием справляется со своими эмоциями, замечу, — подростковыми.