После знакомства и того торжественного момента, как младший сын Крати зачитал, а для многих и перевел, текст договора, мне устроили «парад невест». И, смею заметить, тут было немало тех девчонок, которых я бы отнес к категории «годно». А вот пышные дамы, что тут считаются эталоном красоты, мне не нравились. Безусловно, в вопросе формирования вкуса я полагался полностью на мнение того себя, человека из будущего.
Сперва мне привели на выбор двух девиц-пышек. У меня сложилось впечатление, что вся деревня откармливала этих «красоток» для вот такого случая, чтобы подложить под хозяина земель. После приводили всех девушек. При этом я в какой-то момент даже взъярился. Показывали детей. Ну не могу я считать девочку лет тринадцати, у которой только-только просматриваются вторичные половые признаки, женщиной.
В итоге, я остановился на одной вдове. Ей восемнадцать лет, сыну Марты два года, а муж сгинул на охоте. Нормальная девушка, она-то как раз воспринималась мной, как молодая женщина. Ничего такого особенного в ней не было, до Рахиль ей очень далеко, но милое личико, стройная фигурка, смешные конапушки и, что еще важнее, намного меньше обязательств, чем брать себе девственную деву — все это прибавляло привлекательности. Жениться я не собирался.
Ну а для самой Марты связь со мной выгодна уже тем, что она и ее ребенок накормлены и девушка меньше иных работает, больше занимается обустройством моего быта и греет постель. Был бы на моем месте кто иной из будущего, так взвыл бы от отсутствия той самой постели, как и унитаза, ванной и прочих, несомненно, великих достижений человечества. Но я не был притязателен и в иной жизни, быстро смирился с такими обстоятельствами и в этой.
— Марта, ты сегодня будешь готовить мне борщ, — заявил я, вставая со шкуры и намереваясь проделать комплекс разминочных упражнений.
— Стряпать что? — переспросила молодая женщина, натягивая на себя рубаху.
— Борщ. Я научу, — сказал я и стал совершать махи руками.
Сегодня было воскресенье и нужно идти на службу. Обязательно нужно. Нельзя привлекать закостенелых язычников к христианству, не показывая себя, как истинного христианина.
Церковь поставили. На следующий день, после того, как я прибыл от князя Ивана Ростиславовича, и стали быстро ее сооружать. Пожить мы могли еще некоторое время в шатрах и под навесами, а вот храм должен быть построен. Как, впрочем и огороженный лагерь, вероятно, будущий детинец. Так что все мужики из деревни, все воины из моей полусотни, пригласив только в качестве консультанта Никифора, занялись строительством. Если почти шесть десятков мужиков правильно организовать на работу, то и относительно добрая постройка вырастает за пару дней.
Тем более, что Никифор, считавшийся самым ярым поборником христианской православной веры, прибыл не с пустыми руками. У этого куркуля, как оказалось, был некоторый личный инструмент. Две пилы и еще четыре хозяйственных топора позволили загрузить работой всех. Кто-то пилил лес, иные волоком тащили деревья, часто и с ветками, чтобы их после использовать для огня в домашних очагах. Иные деревянными лопатами, взрыхляя землю ножами, делали небольшое углубление в землю, очерчивая контуры будущего первого в этих местах храма.
Я спешил «заземлить» Спиридона именно на моих землях, понимая большое значение церкви. Ко мне будут приезжать соседи, тут они будут и что-то приобретать, так как у церкви я поставлю лавку с товарами. Тут же и продажа свечек в храм, когда те появятся, или же иной атрибутики. Иконописца бы еще где найти… Негде, если только кого не отправлять в Византию, чтобы выкрасть такого мастера.
Выйдя во двор, пока обнесенный только плетнем, я вздохнул свежего прохладного воздуха, взял рог и дунул в него. Это был знак, что нужно собраться у моего дома и мы начинаем первую тренировку. Это после нее следует быстро помыться и в церковь идти, но без тренировок не проходит и дня, как и без работы по хозяйству. А Спирка пусть отмолит нам это прегрешение, что и в воскресенье работаем.
Сорок шесть человек нехотя плелись к месту сбора. Вообще, в моей полусотне пятьдесят восемь бойцов. Но часть бойцов была на ночном дежурстве и законно отдыхает, еще два человека остаются на дневном дежурстве.
В одних штанах, больше похожих на шаровары, босиком, с голым торсом, я бежал со всеми остальными. Утром не менее три версты бегаем. Бег, он очень важен. Это и общая выносливость и закалка и тренировка сердечной мышцы. Воин, который может пробежать в хорошем темпе пять верст, при равном мастерстве, всегда победит того, кто бегать не умеет.
— Эх, егоза! — выкрикнул Боброк, бежавший рядом со мной.
Не только он увидел, как одна из местных девушек подсматривала из-за плетня на молодых дружинников, а после с визгом убежала. Скорее, она высматривала конкретного парня — Боброка.
Можно быть представителем разных народов, племен, но природа у всех едина: если нравится парень, девушка, то глупости совершаются почти что одинаковые, как и очень похожие дурацкие улыбки появляются на лицах парней.
— Дыхание собьешь, да голову скрутишь, выглядывая свою Аленку, — сказал я, а все рядом бежавшие войны синхронно засмеялись, вгоняя в краску Боброка.
Нравится ему дочка сына старосты, которую и я, да и сам Крот, называет Аленкой, так как ее финно-угорское имя очень похоже по звучанию. А я переговорил с Кротом и строго наказал тому, чтобы никаких иных девиц более не подкладывал десятнику Боброку. Пусть парень посохнет, чтобы дойти до кондиции сватовства к Алене. Было бы неплохо некоторых парней из полусотни повязать узами брака с местными. А еще это распространение христианства, во втором поколении, я почти уверен, в деревне забудут прошлых богов.
После пробежки был комплекс упражнений, в ходе которого покачали пресс и отжимались. Сильно перетруждать бойцов утром я посчитал ненужным. После церковь строем, потом завтрак, причем коллективный, по десяткам. А дальше силовая тренировка на полях. Именно так, дружинники выступают тягловой силой, тренируют ноги, грудь, таская соху, а чухонцы-крестьяне высаживают озимые хлеба.
Соха… Какое же примитивное устройство! Хорошо, что в деревне были две сохи с железными сошниками, а то могло быть и так, что рыхлили землю и вовсе деревянной сохой. При этом, я был почти уверен, что на Руси плуги попадались. Некогда читал «Повесть временных лет», так там указывается, что плуг на Руси знали еще в конце десятого века.
Нужен кузнец, очень нужен. Пахать-орать землю сохой, даже с двумя сошниками — еще то удовольствие. Но… за неимением гербовой, пишем на обычной.
Я уже знаю, как можно сильно улучшить орудия вспашки земли. Тут не нужно пока даже изделий из далекого будущего, стоило лишь оковать соху, а еще увеличить сошники, сделать их с большим углом для лучшего отвала земли и более глубокой вспашки, приделать колеса, пусть и деревянные… Получается уже плуг. Вот пусть он и получится!
Вся земля, или большая ее часть, была мной, ну и Кротом с Лавром, разбита на четыре части. Это не будет трехполье в классическом его виде, несколько иначе. Так, земли, которые жители деревни уже давно обрабатывали и на которые жаловались, что они стали меньше родить, оставим «под паром». Годик не будем к ним притрагиваться, но лишь пасти скотину. Еще одна часть — это под озимые хлеба, которые уже высаживаются. Часть — яровые, что по весне засеем. Была и четвертая часть — это под разного рода овощи: репа, морковь, свекла. Огороднина тут примитивная, лук больше похож на тот севок, который в будущем дачники только высаживают, поэтому хочу попробовать прорастить к весне уже семена. Так же думал поступить и с капустой, которую высаживать уже проращенную. Осталось придумать, как без стекла сделать помещение, чтобы там устроить что-то похожее на теплицу.
— Все готово, полусотник, — сказал Боброк, входя в горницу, где я обедал гречневой кашей, сдобренной салом, борщ уже был съеден ранее.
— Садись, поснедай со мной, после и отправимся смотреть, — сказал я, приглашая десятника к столу.
Марта быстро отреагировала и принесла большую глиняную миску с едой.
— Вот нынче я понимаю, отчего ты выбрал себе Марту, вкусно стряпает еду. Ну не за ее же худой вид выбрал девку! — Боброк начал смеяться, но нарвался на мой строгий взгляд и осекся.
— Что по кузне? Ты отправил Ефрема или кого иного в Суздаль купить молоты и наковальню? — спросил я, когда Боброк набил полный рот каши.
— М-а, да, — жуя отвечал десятник.
— И? — спросил я.
— Да! — отвечал Боброк.
— Сейчас нос сломаю. Что, да? — терял я терпение.
— Так приехал уже Ефрем, — прожевав отвечал десятник. — Оставил все в кузне, ну там, где по твоей задумке она должна быть.
— А по людишкам что слышно в Суздале? — спросил я, не давая нормально поесть десятнику.
— Так много их К нам князь Ростовский уже не пускает. Ехать самим нужно, искать. Говорят, что и ремесленные есть. В граде Суздале своих кузнецов хватает, как и в Ростове. Так что можно и кузнеца найти и гончара и скорняжного мастера, — отвечал Боброк.
Я за последний месяц, после того, как князь Ростовский дал нам землю, почти каждый день кого-то посылаю в город. Да, к нам и так приходят люди с Юга Руси, но там так и нет специалистов, которые мне нужны. Кузнец — вот кого я жду, чтобы появился в числе беженцев.
Вышата, паразит, завысил цены на любые кузнечные услуги так, что он, видимо, захотел только на них тысячу гривен заработать. При этом, для меня услуги кузнеца обошлись бы еще дороже. И князю Ивану Ростиславовичу не пожалуешься, не правильно это как-то жаловаться на своего со-ратника. Так что приходится искать пути решения проблемы.
— Ну, поел? Пошли! — сказал я, выходя из горницы.
— Так не поел еще, да и квасу какого дай запить! — возмущался за моей спиной Боброк.
— Некогда нам квасить, — отвечал я.
А направлялись мы к полигону, как это я у себя в голове называю место, там происходит апробация разных тактик военного дела. Я, человек военный, кое-что знал о том, как должны будут сражаться через лет двести-триста. Но знать и читать на страницах научно-популярных статей об этом, или смотреть видеоролики — это разные вещи.