Как все это узнано? Исповедь. Именно раскрывать ее тайну противился Спиридон. Да он и сейчас не распространяется о совершенных грехах его паствы. Но я смог убедить дьячка в том, что озвучивание мненекоторых тайн способствует профилактикигрехопадения, ну и тому, что я, единственный, кто может спокойно разговаривать с Маской, стану сватом Спирки.
— Если кто совершит деяние, недостойное Братства, то воевода выгоняет того, а все имущество изымается. Но братья могут спасти такого, если все пять тясяцких выступят с защиту обвиняемого, — Иван Ростиславович читал очередное правило из Устава.
Я все это знал наизусть, так как частью и составлял. Лишь некоторые формулировки сменил Климент, но митрополит далеко, с ним не поспоришь, так что принимали мы Устав в редакции Климента Смолятича. Я не претендую на звание главного редактора. Может и стоило, но начни я об этом сейчас говорить, так братья подумают, что это слишком нагло, не поверят.
— И нынче же обращаться ко всем «брат», и не сквернословить, — заканчивал свое выступление князя, а последнее замечание Ивана Ростиславовича выглядело, как-будто в школе будущего классный руководитель отчитывает учеников за маты.
Я уже собирался уходить, лишь думал переговорить с Глебом о доставки с его мест, но меня одернул Боромир.
— Брат Влад… непривычно так говорить… князь тебя к себе зовет, — сказал бывший старший сотник, а сейчас младший воевода-брат, заместитель Ивана Ростиславовича в Братстве.
Воевода уже вполне пользовался своим статусом и не было столь масштабной стройки, как тут, в крепости. За полтора месяца, используя труд не менее, чем сотни человек, которых должны были предоставлять все тысяцкие, а тогда еще полусотники, была возведена крепость, которую скорее можно было назвать острогом, фортом, так как очень сильно был похож на тот комплекс, который в Америке был, форт Росс. Внутри построены амбары, терем, пусть и относительно скромный, в два этажа и на комнат семь, не больше, ну и несколько домов с казармой — длинным домом-общежитием.
Я так же отдал свою долю сюзерену, как я воспринимал князя. Так что в амбарах хранилось и зерно, выращенное на моих землях.
— Ты звал меня, воевода-брат? — спросил я, а князь чуть поморщился.
Князя братом называю! Он морщиться, а мне смешно. Как-то это наивно назваться «братьями», но так написано в Уставе.
— Ты отправлял Богояру-предателю письмо? — строгим голосом спрашивал князь.
— Да, — скупо ответил я.
— Кто дозволил? Ты сам клятву дал мне и говорил, что не станешь знаться с отцом! — начал кричать Иван Ростиславович.
Я молчал, ждал, когда он выговориться, сбавит эмоции, чтобы можно было сказать и быть услышанным.
— Не молчи! — потребовал князь-воевода.
— Да, я писал ему, чтобы соли прислал. Он передо мной грехи свои замаливает, вот откупиться решил. Если все же решил, конечно, так как я не знаю, ответа, — сказал я.
— Прислал он поезд из шестнадцати возов. Видать, богатые дары, сразу много грехов замаливающие, — сказал Иван Ростиславович, встал со своего большого стула и начал ходить взад-вперед.
— Воевода-брат, разве я не прав, что с лихой овцы, хоть шерсти клок? Я не собраюсь бежать к нему и все клятвы чту. А мне, да и тебе соль нужна, — сказал я, радуясь такому подарку.
— Это ты красно сказал про овцу, — усмехнулся князь, но сдержанной улыбкой, словно был сильно озадачен чем-то.
Если есть в этом поезде соль, то можно к зиме еще лучше подготовится. А я писал Богояру именно о соли. Груздей и рыжиков насолим, в озере еще успеем рыбы наловить и насушить. В Нерли есть рыба, но ее, на своем участке реки, я трогать пока не думаю, после всех переселенцев, рыбы стало меньше, пусть размножаться.
— Степан Кучка… — сказал воевода и замолчал.
— Говори, воевода-брат, прошу, не томи! — сказал я, понимая, что с этим обозом что-то неладно.
— Через его земли в Кучково идет дорога, там и перехватил боярин обоз. Нынче спрашивает меня, не соглашусь ли я выслушать его, приехать к нему… Коли сговоримся, так обоз отдаст. Сие вызов, обида. Но как отвечать на ее боярину Кучке, учинить войну с Юрием Владимировичем? — говорил князь, и мне, наконец, стало понятно, почему он такой озадаченный.
Боярин Кучка, через чьи земли проходят многие пути в Ростовскую Землю, задержал обоз, МОЙ обоз. Теперь этот деятель собирается шантажом склонять воеводу, то есть Братство, к грязным боярским делишкам. Скинуть Юрия хочет? Весьма возможно. Что-то я такое в будущем читал о конфликте Кучки и Долгорукого. И сейчас вижу, что боярин сильно строптивый, а Юрий сильно властный. Тут кто-то должен умереть. И я пока не решил кто.
— Боярин Кучка склоняет тебя побить Юрия? — удивленно спросил я.
— Юрий уходит ратиться с Ростиславом Рязанским и его сыном Глебом Ростиславовичем. Муроско-рязянцевподдерживают половцы. И тут мы за Юрия, но в поход пойдет половина от Братства. А в это время бояре, как я думаю, власть хотят взять в Ростове. Вот, Кучка и хочет, чтобы вторая наша половина и не вмешивалась, — сказал князь-воевода Братства.
— Дай время воевода-брат подумать, что сделать тут можно. Одно скажу, что своего нельзя отдавать. Я могу поделиться, но я не могу отдать, убоявшись силы, — сказал я, уже готовый хоть сегодня сжечь Кучково.
Москву в будущем любил, но, уверен она будет, даже если боярина Кучку убить раньше, чем в иной реальности.
— Добром никак? — спросил я, скорее себя, размышляя.
— Только если идти на условия Кучки. Я не могу допустить этого. Мы Братство Андрея Первозванного, у нас сила на полтысячи воинов, нами понукать нельзя! — сказал князь.
Что-то все навалилось. Письмо еще пришло от Арона, отца Рахиль. Просит он меня отправиться к половцам с выкупом. Тут еще война с Муромом. Нужно налаживать производство и металлообработку, начинать посевную озимых. Что еще? Все я перечислил? А, нет, еще Вышата! Вот теперь, вроде бы все.
— Не оружием, воевода-брат, мы убьем Кучку, а словом, — сказал я, когда голову посетила интересная идея. — Ты только не говори о нашем разговоре, прошу тебя.
Почему бы Братству не быть хитрыми и изворотливыми, какими в будущем могут стать иезуиты? Зачем идти только прямыми, силовыми путями?
От автора: Что будет, если мозг обычного человека начнёт работать на полную мощность? Я узнал… и теперь скрываюсь от спецслужб и якузда, работая стажером в офисе!
https://author.today/reader/365387
Глава 12
— Готовы мужики? — я оглядел своих подельников.
Ответом стали короткие кивки и полная решимость во взгляде.
— Что делать вы знаете, — я натянул на свое лицо подобие маски, измазанную в саже ткань. — Выступаем.
Если делать то, чего от тебя никто не ждет, то, что не может уложиться в систему мировоззрения, координат, других людей, тогда все получится, даже самые смелые и фантастические планы способны реализоваться.
Кто может подумать о том, что где-то рядом есть люди, одетые в черные одежды, с натянутыми на лица материями? Эти «русские ниндзя» передвигаются даже несколько комично. Увидит какой воин этаких попрыгунчиков, так и со смеху помрет. Может именно в этом и был у нас смысл, рассмешить до смерти воинов Вышаты?
Нет, смех тут не уместен. Где есть смерть, веселье быть не может.
Мы шли убивать.
Приходилось играть на опережение, так как Вышата, воспринимаемый мной скорее, как заноза, нежели серьезный противник, вновь решил гадить. Судя по оперативным данным, скоро должны были случиться пожары в деревнях, которые на моей земле, в моих селениях. Расчет у моего оппонента циничный и простой — оставить без жилья людей на моих землях в преддверье зимы. Умысел коварный. Вышата хочет моего фиаско, чтобы в итоге я казался никудышним хозяином. И на этом пути его не сильно заботят судьбы людей.
Но, главное, чего хотел добиться Вышата, это сожжение кузни, которая, наконец отстроена в соответствии с требованиями Маски, а так же моим видением того, как должна выглядеть перспективная кузнечная мастерская. Даже со стороны, без возможности проникнуть внутрь огороженного пространства, масштаб мастерской должен впечатлять.
И вот только за то, что кто-то хочет разрушить эти строения, давшиеся большим трудом и психологическим напряжением, за одну только мысль о пожаре в кузнеце, я готов убивать.
И это не метафора.
Мастерская — это более половины десятины площади земли, что только за малым меньше гектара, на этом пространстве расположились два амбара, три штюкофена-домны, две ковальни, помещения для ковки ну и еще немало чего. Оставили так же место для водяного колеса, которое пока еще не до конца придумано. Точнее, я придумал, как оно должно выглядеть и работать, но как к этому механизму примостить лемех, оказалось задачкой.
Так что было за что воевать и за что убивать плохих людей. Вышата — плохой, это уже без каких скидок даже на эпоху. Вот и сейчас он, со своими двумя прихлебателями, пользует девок в мыльне. Каждая, или почти каждая, женщина на его землях должна пройти вот такое вот унижение. Может и какой график имеется.
— Может дождемся, когда девы выйдут? — прошептал Боброк, когда мы уже расположились в пожухлой траве, рядом с мыльней-баней.
— Дождемся, — отвечал я своему подельнику.
Правда, я не уточнял, почему именно мы дождемся ухода девиц из бани. Не ради гуманизма и человеколюбия, а потому что три девчонки просто могут помешать сделать то, для чего мы сюда пришли, а частью, так и приползли. Пусть мыльня, которую построили для Вышаты, и большая, но все равно для шести человек, там места маловато.
Если ворваться во внутрь и начать истребление тех, кто сейчас предается грехопадению в мыльне, будет слишком много суеты, в которой двое бойцов, то есть мы с Боброком, будут поставлены в крайне затруднительное положение. А еще девицы могут начать кричать и к мыльне прибежит еще кто-то. Нет, остается ждать. И мы ждали.
В операции участвовали три человека: я, Боброк и Лис. Последний оставался у коновязи в укрытии и должен был прикрывать наш отход. Выбор исполнителей был связан с более дружественными отношениями между нами. Еще когда-то в бою они пошли за мной, и сейчас у меня не было даже повода сомневаться в лояльности бывших новиков.