Между тем, не доверяет великий князь степнякам, которые уже и кровь пролили за общее дело. Не доверяет? И правильно делает. Я бы на его месте не доверял бы даже и Братству. Жаль, что я не на его месте, иначе сделал бы намного больше, имея в ресурсе Киев. И сейчас я отправил бы большой отряд на север, чтобы не только все разузнать, но и показать противнику, что его хитроумный план раскрыт.
— Кто принес новости? Тысяцкий Владислав? — спросил великий князь Изяслав, глядя на воеводу Братства, зная при этом ответ, так как я и докладывал на Военном Совете. — Шустер, воевода, твой тысяцкий. Так вышло, что с иным тысяцким Братства, так шапочно и знаком, а этот пострел везде преуспел.
Такая незамысловатая юмореска несколько разрядила обстановку и многие искренне засмеялись, выплескивая напряжение.
— Вот кто новости принес, тому и следует доказать нам, что все это не выдумка, и наши враги уже у Переславля. Почему тогда нет никаких сведений оттуда? — говорил Изяслав Мстиславович.
— Большим степным войском можно отлавливать всех вестовых, — сказал я, понимая, к чему клонит князь.
— Возьми свой отряд, иди на север, к Великой Стене. Я дам тебе еще своих людей, кабы и они все узрели и поняли, попали ли мы в ловушку, али нет, — поступил приказ от великого князя.
А имеет ли он право мне приказывать? Имеет. Тут же речь даже не о том, какой статус у Братства, подчиняется ли наша организация великому князю. В данном случае общее командование у великого князя Киевского, так что нужно исполнять приказы, но есть некоторое «но»…
— Я исполню твой приказ, князь. Но дозволь это сделать всеми воинами, кои есть в моем подчинении? — сказал я.
— Мне нужен быстрый ответ о планах врага, потому пешцы твои только замедлять станут, — показал свою осведомленность Изяслав.
Знает, кого я привел, наверняка, нашел у кого уточнить, зачем это какие-то пехотинцы, тем более, что немало воинов конных.
Я чуть задумался, делая нехитрые расчеты в голове. Конечно, князь прав и с пехотой я становлюсь менее мобильным, что для разведки преступно и опасно. Но можно же посадить всю пехоту на возы. Так и доставить воинов можно в нужное место и они не будут усталыми. Вот я и подсчитывал, сколько могу отрядить для разведкисобственных возов, получалось, что не хватало мне гужевого транспорта.
— Мне нужно сто телег с конями, — сказал я после некоторой паузы, что понадобилась на расчеты.
— А, может мне тогда проще кому иному приказать такое дело? — с нескрываемым раздражением спросил Изяслав.
Никому не нравится, когда подчиненный начинает выдвигать условия для выполнения того, что должен сделать без каких-либо дополнительных условий.
— Великий князь, я думаю, что нужно провести разведку-боем. Замедлить врага, показать ему, что план раскрыт. Для этого мне нужно больше воинов, чем тех, что сейчас есть в подчинении. Ну и передвигаться быстрее. Тогда Ольговичи и кипчаки заволнуются, осознают, что их задумка раскрыта, будут думать, что делать дальше. Мы ударим их же хитростью — покажем, что все наше воинство пришло, — говорил я. — Но для этого мне нужно еще три сотни славных степных воинов, а так же, если брат-тысяцкий Никифор отдаст своих лучников, так и их заберу.
— Ну ты и измыслил! — задумчиво говорил Изяслав Мстиславович, не обращая внимание на те недоверчивые взглядами, которыми меня «награждали» присутствующие. — Но как только что-то станет известно, ты сразу же шлешь вести и мы выдвигаемся на север.
Я поклонился Изяславу и чинно, с чувством собственного достоинства обратно сел на лавку.
— А ты, Аепа, — обратился Изяслав Мстиславович к предводителю союзных половцев. — Дашь воинов тысяцкому. Коли сам возжелаешь участвовать в этом деле, то подчинись Владиславу Богояровичу.
Великий князь посмотрел на воеводу Братства
— С моими людьми отправляйся в сторону Шарукани. Нам и остается до этого града два дня перехода. А тут не вся трава спалена. Если и у города будет трава, значит соврал нам человек твоего тысяцкого.До тех пор, пока мы не узнаем, что случилось, остальные стоим тут, — раздал приказы Изяслав Мстиславович.
Телеги дали. Жаль, конечно, что не все из них были качественными и мы потратили еще целый день для того, чтобы сформировать поезд, договориться о действиях, кто в авангарде идет и как поступает, если видит врага. Тоже самое определили и для арьергарда. Согласовали цвета стягов, которые должны будут вывешиваться для координации действий, как во время боя, так и преддверии оного. В центре всего этого построения ехала пехота. Для некоторого облегчения обоза, пришлось взять еды только на семь дней, как и фуража для коней. А вот запас стрел и арбалетных болтов, бутылок со смесью, забирали весь.
— Как так выходит у тебя, тысяцкий-брат? Что не месяц, так все больше прирастаешь воинами? Уже почти что и две тысячи под тобой? — спрашивал Геркул, который уже в первый переход ехал рядом со мной.
— Так и выходит. Ты же знаешь, что Аепа влился в наш отряд только пятью сотнями воинами, сотню прислал и воевода, да великокняжеские люди, — перечислял я новый состав своего небольшого, но уже войска.
Мы второй день шли на север, не встречая серьезного сопротивления. Союзным половцам, а это были, по словам ханского сына Аепы, лучшие из лучших, удалось нагнать и разбить два разведывательных отряда врага Так что кое-кто и трофеями оброс. Правда отряды эти были по два десятка каждый, но, по словам ханского сына, горячего сына Степи, никто не ушел. Если так, то о нашем приближении не должны знать.
Скорее всего, не знают, так как мы уже должны быть близко к Великой стене, но препятствий для продвиженияпока не видно. Тут два возможных варианта: либо враги ушли далеко и уже штурмуют Киев, либо они поздно узнали о нашем приближении и, если и выдвинули свои силы к нам навстречу, то недавно.
— Стой! — скомандовал я, когда увидел спешно скачущего одинокого воина.
Он держал в руках развивающийся стяг. Это сигнал о приближающейся опасности.
— Оборудуем позиции! Занимаем холмы, ставим гуляй-поле! — кричал я на разрыв голосовых связок.
Мои приказы повторялись сотниками и десятниками, и уже быстро весь поезд стал, как растревоженный муравейник. Мы десятки раз, если не сотню, отрабатывали быстрый переход от походной колоны к боевым порядкам. На учениях подобные мероприятия были отработаны до автоматизма, каждый уже знал, что именно ему делать, свое место, свою телегу, которую он должен перевернуть и скрепить с соседней, свои колья, которые нужно в срочном порядке вкопать на расстоянии в шестьдесят-семьдесят метров от укреплений.
— Говори! — потребовал я от половца, который прибыл с вестями.
— Верста шестя, больша пять тысяча кипчака и еще отряд руся, — докладывал вестовой. — Хан приняла бой, но будя отходить, скора будя здеся.
— Благодарю тебя, славный воин Степи, — сказал я и протянул вестовому гривну серебром.
Решил таким образом чуть больше снискать уважения к себе от тех, кого мне вести в бой. Такой народ они, как сороки, падкие на блестяшки и кто платит, тот добрый господин, тому можно сослужить службу, должно и с прилежанием.
— Готовимся принимать гостей, — сказал я, перестраиваясь в боевой режим.
Через пять минут прибыл ко мне и Ефрем, а с ним десяток телохранителей. Пусть такой профессии тут нет, а слово «рында» имеет чуть более широкое значение, чем «телохранитель», но подобное подразделение я себе завел. Мы вместе тренируемся, у каждого своя специализация, большинство воинов отобраны и вовсе по принципу гигантизма. Ну как коротышка будет прикрывать меня своим телом, если больше половины этого самого тела будет торчать и являться отличной мишенью для лучника? То-то.
И пусть кто-то мог бы и осудить такой подход. Как же это так? Прикрываться соратниками? Идите к Ящеру! По полезности соратник соратнику рознь. По потери кого-томожно смахнуть скупую мужскую слезу, да и продолжить заниматься делом, ну а чья-то смерть может застопорить, запороть дело.
Через пятнадцать минут, ну или около того, я уже видел очертания контура двух больших вагенбургов. Они стояли рядом друг с другом на расстоянии в двести метров, примерно, чтобы можно было осуществлять перекрестный огонь по отрядам, которые станут, вероятно, просачиваться между построениями. Впереди каждого из укрепленного временного лагеря устанавливались рогатки, ходили две команды, которые просто и незатейливо копали там-сям ямки. Коням хватит, если что, чтобы покалечится. Степной воин без коня — это явно не полноценный воин. Впрочем, на Руси подобный подход, а я вызвался разрушать эти стереотипы.
— Пять тысяч? — причитал Ефрем. — Отобьемся ли?
— Если сомневаться, так лучше вовсе в хлебопашцы тебе идти и хлеб растить. Не смей допускать сомнения в голову, это первый враг мужественности! — отчитал я Ефрема.
— Так я ж… — замялся воин. — Я не убоюсь. Это так…
Хотелось посоветовать Ефрему книги почитать, чтобы расшить свой вокабулярий, да научиться строить фразы, но вспомнил, сколько стоят книги и не стал этого делать. Книги… меня, как это часто бывает перед боем, начинают посещать завиральные идеи. Может чаще сражаться, чтобы ускорить процесс прогрессорства?
Так вот, мне нужен печатный станок. Ведь этот устройство не так и сложно в своем исполнении. Можно литеры сделать деревянными. А потом выкладывать их в нужном порядке и делать оттиск. Сложно? Нет, абсолютно легко. Правда дьявол кроется в деталях. Так, к примеру, если сперва, чтобы поднатореть использовать дерево, то оно впитывает в себя слишком много чернил, что несколько удорожает конечное изделие. А еще деревянная типографика недолговечна.
Свинец использовать? Дело. Я когда-то, в детстве, выискивал свинец на стройках и мусорках, а потом плавил и заливал в формочки, мной же изготовленные, порой и просто в песок. В детстве делал, сейчас не сделаю?
Ну и пресс нужен, а он может быть и таким, как мы уже применяем при производстве бумаги. Проблема в чернилах, и тут мне нужно будет самому разобраться, как их улучшить, для чего понять, как производятся те, что уже есть на Руси.