— Вот это и есть греческий огонь? — со скепсисом спросил я.
Вопрос не требовал ответа. А вот что требовалось, так задуматься над тем, как нагибать все вражеские корабли. Сейчас я видел не самой сложной конструкции огнемет. Бронзовая конструкция представляла собой рычажный насос с емкостью, типа бочки, в своем основании. Все просто: два воина попеременно нажимают на рычаг, создавая давление, которое выталкивает горючую жидкость. Достаточно поднести огонь к стволу, и все, — полетели «подарочки».
Вот только, я не считал это оружие имбой. Ну сколько метров зона поражения? Тридцать? Пусть пятьдесят, что уже не факт. Все равно, достаточно атаковать византийцев с дистанции, в рассыпном строю, и греческий огонь становится не таким ужасным. А вот для скученного строя кораблей, тут да, сложно. Достаточно же только поджечь несколько суденышек, и тогда сгорит весь флот.
Уже когда византийские корабли стали разгружаться, а мы простояли в заливе часов пять, не меньше, с берега отчалили четыре лодки, которые я бы назвал «малыми прогулочными яхтами». Эти суда направились в сторону моей ладьи, а так же к великокняжеским кораблям.
Честно говоря, глядя на те плавательные средства, что стояли в порту города, я ощущал некоторый, как когда-то говорили «испанский стыд». Видимо, генуэзские, венецианские, пизанские, собственно, византийские корабли — это были уже Корабли. При всем уважении к ладьям, но это как… парусник против броненосца. И, да, я понимаю, что таким флотом, что можно собрать на Русской Земле, москитным, возможно бить этих гигантов, и что на Руси нет необходимости в таком тоннаже, и все же.
Правильно говорят, что почти каждый мужчина остается ребенком всю свою жизнь. Меняются только игрушки. Деревянный меч сменился стальным, лошадка на колесиках, или на полозьях, заменена живым строптивым жеребцом, или кобылой, но суть остается та же. За то, что кто-то пробует отобрать игрушки, можно ею же, игрушкой из стали, и по хребту съездить. А во мне имеется отголосок сознания незрелого и не совсем адекватного юноши.
К чему я это? Так возникла обида, будто меня обделили игрушкой, не ту подарили. Мне полагается большой корабль с огромным трюмом и сложной системой парусов, а те, кто распределял подарки, отделались маленькой лодочкой, с которой только что рыбу удить можно.
Так что я боролся с порывом срочно начать работать в направлении кораблестроения. Фрегаты, линейные корабли — только так! И никаких даже бригов и пакетботов. Семьдесят четыре пушки, чтобы украшали борта русских морских исполинов. Эх… опять Остапа понесло!
— Воевода Влад с десятью людьми в сопровождении! — выкрикивал толстый, лысый… Евнух? — Вас просят спуститься на берег. Остальным пребывать на кораблях, после покажут, где именно стать на якоря.
Человек, кричащий, несвойственным мужскому, звонким голосом, был сильно похож на Вариса, персонажа из нашумевшего в будущем сериала «Игра престолов».
Какое же извращение и насилие на природой — эти евнухи! Не хочешь, чтобы рядом с твоей женщиной, или женщинами, был мужчина? Поработай над своей самооценкой, а еще подбирай таких женщин, чтобы быть в них уверенным. А то лишать мужчину главного удовольствия, только потому, чтобы он мог входить к женщинам и видеть их? Чушь, я против! Это так, на всякий случай, если кто спросит мое мнение.
А я уверен в Тесе-Марии, жене своей? Да. Тут же все просто, если откинуть лишние эмоции: если поддалась на соблазн, то не моя женщина, пусть тогда… Может и не умрет, это нужно смотреть по политическим раскладам, но многое потеряет, точно, что лишится меня и всего, что со мной связано.
— Так кто воевода Влад? Не понимаете по-гречески? — кричал «Варис».
— Понимаю! — выкрикнул я, облокачиваясь на правый борт.
— Хвала Господу! У нас не хватает переводчиков из-за такого большого посольства руссов, — пожаловался мне евнух, чем даже несколько расположил к себе.
Человек, который демонстрирует такие откровенные, честные эмоции, настроен не хитрить, лгать, а, скорее всего, к тому, чтобы наладить отношения.
Вместе с тем, я знал греческий язык. Да, вот такой вот я! Еще в прошлой жизни мог считать себя полиглотом. По крайней мере, знал, кроме русского и русского матерного, английский, французский, несколько в меньшей степени, арабский, частью украинский. Короче, где бывал, с кем воевал, там и языки познавал.
Мало того, так и реципиент учил греческий. Такое ощущение, что Владислава Богояровича готовили к принятию сана, от него я знаю последовательность всех служб и наизусть много священных текстов. Ну а когда встал вопрос о том, что нужно ехать «в греки», усилил изучение греческого, как и немного поднаторел в латинском.
Вот как я не ругался, не отчитывал, отца Даниила, это был умнейший человек своего времени. По крайней мере, он знал и греческий и латынь, даже в математике понимал, на уровне, конечно, развития ее на Руси. Не могу до сих пор словить смысл использования букв вместо цифр, настолько у меня укоренились арабские цифры.
Так вот, Даниил, как и до него, Спиридон, по возможности занимались моим образованием, вернее, помогали ликвидировать пробелы науки, уровня средневековой религиозной засоренности мозгов. Получалось на удивление столь лихо, что и Даниил в задумчивости разглаживал свою бороду.
Для себя я объяснял свою способность быстро улавливать любую науку и новую информацию тем, что вокруг стало мало отвлекающих факторов. Как это было в будущем? Новости, информационная повестка, куча аналитики, объемная школьная программа и постоянное изучение кого-нибудь и что-нибудь. Вот поехал в Сирию, к примеру, так нужно знать и менталитет местных, отношение алавитов к шиитам или к суннитам, и много чего еще, что нужно учить. Или в Мали… Там так же куча своих особенностей. И всю информацию держишь в голове. А еще новые цифровые технологии, новые системы вооружения и тактики. Много информации приходилось держать в голове.
А в этом мире, мало новостей, мало чего-то нового, нет информационной повестки. Вот и получилось все отринуть, «отформатировать» свою память, а освобожденные гигабайты пространства и забивать-то нечем. Выходит так, что мозг просит информации, впитывает ее, как губка. Ну и не малую роль играет мотивация. Это в будущем учить латынь — занятие для задротов, или узких специалистов, а здесь пока что безнее не быть реально образованным человеком. По крайней мере, у образованных людей это такая система опознавания «свой-чужой». А я хочу произвести серьезное впечатление на византийцев.
— Мое имя Андроник, так можешь ты, воевода, ко мне обращаться. Я немного знаю русский язык, но не настолько, чтобы полноценно на нем говорить, — как только я переместился на борт небольшой яхты, «евнух» стал посвящать меня в таинства и правила поведения в Константинополе.
Смешно. Только что я инструктировал своих людей, а сейчас меня поучают, что хорошо, а что невозможно и плохо. И было понятно, что нужно дополнительно поговорить со своим сопровождением.
Как я и думал, в столице Византии есть целые кварталы, куда мне ход закрыт, как в этом убежден сопровождающий. Бандитские районы, куда и стража не заходит, свободные для посещения, но там грабят каждого входящего. Мол, неважно даже сколько воинов в сопровождении брать, все равно ограбят. Если напрямую не нападут, с крыш обстреляют, или камней на голову накидают.
— И почему не навести порядок? — удивился я, услышав такие подробности о жизни города.
— Там и добрые люди живут, они черную работу выполняют, там… — Андорник замялся.
— Можешь не объяснять, уважаемый. Это все понятно. Там бордели, в которые ходят уважаемые в городе люди, с тех мест кормится стража, позволяя грабить, я все понимаю, — усмехнулся я.
— Откуда? — удивился сопровождающий.
— Совет тебе, уважаемый, не относись ко мне, как к варвару неразумному, я не такой, подобное пренебрежительное отношение только злит и не поможет нам наладить дружеское общение. Я многое понимаю и вижу, — я достал из-под плаща суму, извлек из нее золотое колечко и одну шкурку соболя.
Всунув кончик шкурки в кольцо, диаметром в два сантиметра, я продел весь мех узкое ушко колечка. Манипуляция случилась столь непринужденно, что Андроник даже выпучил глаза. Ну, да, у меня были лучшие меха, что можно достать на Руси, закупал, не жалея денег, а кое-что и сами набили и приготовили.
— Вот это колечко, — я провернул в пальцах золотое кольцо. — И таких вот шкурок, скажем… три десятка, ты получишь только лишь за то, что не станешь меня обманывать, а будешь говорить мне о слухах, что возникают вокруг русского посольства, находить нужных людей, с которыми мне нужно поговорить.
Я увидел страх в глазах евнуха. Явно не боец он. Поэтому поспешил добавить своим словам:
— Ни против василевса, ни против империи, я ничего не имею, мне нужно хорошо расторговаться и поговорить с вашими учеными. Пока все. Организуешь встречи, получишь обещанное и даже больше, — сказал я, замечая в глазах чиновника уже не страх, а сменившую его алчность.
— Пятьдесят шкур! — начал торговаться Андроник. — И я расскажу о сплетнях и укажу, где каких людей искать, ну и укажу на хороших и честных купцов.
— Тридцать шкурок сейчас. А в дальнейшем я буду смотреть на твою полезность. Может так получиться, что и больше пятидесяти дам. Но ты уж постарайся, — я улыбнулся. — Подозрений никаких не будет. Ты же приставлен ко мне, чтобы контролировать и следить?
— Помогать, — поправил меня евнух.
— Пусть так. Вот и помогай! Так какой же согласительный ответ ты дашь? — просил я с улыбкой.
Андроник задумался, а после рассмеялся.
— Согласительный ответ? А ты, воевода, не учился случаем в нашем пандидактерионе на ораторском отделении? — спросил сопровождающий. — Ты же не оставляешь возможности для иного ответа, как «Да».
— Нет, не был в этом чудном месте науки и знаний, но хотел бы посетить столь славное заведение. Мне есть чем удивить ваших ученых, и что предложить, — сказал я, наблюдая, как лихо моряки спрыгнули на причал и стали привязывать корабль-яхту к бронзовому столбу.