В целом, я считаю, что в отношениях нет равноправия. Я вижу жизнь таким образом, что всегда есть ведущий и ведомый, так или иначе, но кто-то в семье будет доминировать. Если такого нет, то эта семья со сплошными скандалами, или неспособная из-за своей инертности к развитию. Если мужчина главный, а свое главенство подтверждает поступками, заработками, — это правильно, когда женщина голова — что-то не так с мужчиной. Мужланский подход, безусловно, но для будущего, и насколько же он либеральный в этом времени!
— Итак, ты меня в чем обвиняешь? Что Улита любит меня? Так ты оправдываешь ее грехопадение? — начал я с жестких вопросов. — Но я не давал ей повода. Если что и было между нами, то Господь уберег от грехопадения.
Лучше начинать разговор даже с таким подростком, как Яким, с нападения, мне и так нужно как-то оправдаться за существование Угрюма.
— Нет ей оправдания, лишь христианская милость спасти может. Она два месяца, более того, томится в неведении, что будет, когда ты приедешь. Уже это испытание. И вот ты прибыл, и я спрашиваю: что намерен сделать с моей сестрой? — решительно говорил юноша.
— И ты считаешь, что имеешь право спрашивать с меня? — удивился я.
— Я имею обязанность защитить единственного родного мне человека, которой скоро рожать моего племянника, — жестко отвечал Яким Степанович.
На этом месте я должен был раздражаться, начинать угрожать и даже претворять свои угрозы в жизнь, проучить мальчишку, поставить его на место, но ничего из этого делать категорически не хотелось. Ломать столь незаурядный характер? Почему я ранее не заметил эту внутреннюю силу Якима? Потому что и не смотрел должным образом в его сторону? Лишь использовал? Но прошло время, он повзрослел и теперь передо мной сильный юноша. Соперник? Да куда там!
— Тебя кто-либо продвигает по службе? За что получил уже десятника над новиками? — спросил я.
Яким выпучил глаза, не к такой моей реакции он готовился. Он ждал гнева, а получал участие в своей жизни.
— Побил всех, все тактики выучил, в грамоте сильнее остальных. Коли бы не возраст, что годами мал, сотника над новиками получил бы. В следующем году, если докажу вновь, что лучший, дадут, — удивленно отвечал сын боярина Кучки.
— Станешь сотником уже завтра. И не потому, что сын славного боярина, а потому, что заслужил. Но сперва я вызову твоего командира и проверю, так ли все, как ты говоришь, — сказал я, а после жестом руки остановил порыв Якима возразить мне. — Всегда проверяй! Даже честный человек может оступиться. Доверяй себе и своему командиру, все, более никому.
— Так, а что с Улитой? — все же вернулся к первоначальной теме разговора Яким, хотя было видно, что вопросы службы его волнуют не меньше.
— Монастырь, сперва послушницей станет, после, как разродится, постриг примет, лучшего для нее придумать не могу. Не наказать не могу, грехопреступление она совершила, — сказал я ровным голосом.
Яким задумался, а после сказал.
— Приемлемо.
Хотелось рассмеяться от такого серьезного тона и вида подростка, но я сдержался.
— А что насчет Угрюма? — задал он вопрос.
— Все, кто полезен Братству, и на меня работают, должны работать. Я удалил его, поставил на сложное направление. Но видишь ли ты, сколько железа стала давать Выкса? — сказал я, пока еще только догадываясь, сколько именно металла выдает этот городок. — Если бы не этот городок, то смогли бы поставить две братских мастерских только бронных, а еще инструментарную, еще и оружейную?
— Но он предатель! — воскликнул Яким.
— Меня не предал. Когда я был у твоего отца, пришел, чтобы не допустить того, что произошло, меня и моих людей полонили. Били, пытали. Так что, Степан Иванович оказал мне не радушный прием. Что произошло между Угрюмом и твоим отцом — то их дело. Захочешь, разрешу вызвать Угрюма на Суд Божий, но через четыре, а то и пять лет, когда ты сможешь с ним стать вровень, — солгал я.
— И все же, я остался живым из-за земли, что за мной закрепили? — последовал очередной для меня не удобный вопрос.
— Отчасти. Да, земли твои, что нынче у Братства, важны. И это я добился того, чтобы сирот не обидели и оставили наследство. Благодаря этим землям, и не только по этому, ты сможешь двигаться выше, стать, возможно, тысяцким со временем. Но и христианское милосердие сыграло свою роль. Покойный князь Юрий Владимирович был готов и тебя и Улиту убить, спас я. Будь за это благодарен, — сказал я и замолчал, предоставляя возможность парню все осмыслить.
Была сказана полуправда, только в такую можноповерить. Когда вокруг одна лишь ложь, скоро доверие исчерпывает себя, и на его смену приходит сомнение, оно рождает подозрительность. А если человек будет искать фальшь, он ее найдет даже в правде, это, опять же, вопрос веры. Но при поиске доброго, лишь доброта будет видеться вокруг. Это вопрос восприятия. Я давал шанс Якиму верить в правду, что в его судьбе было добро.
— Воевода, — встав с лавки и поклонившись, начал говорить Яким. — Я понимаю, что повел себя, словно юнец. Но я осмелюсь еще тебя просить. Бери меня в походы. Я многое уже выучил, но без походов, мне не стать воином.
— Слово даю свое. Приставлю твой десяток к Ефрему. Он уже перерос то, кем являлся при мне, станешь помощником и защитником мне. Согласен? — сказал я.
— Дело воина исполнять приказ, посему не важно, согласен ли я, но спаси Христос за назначение, — сказал Яким.
Я встал, ведомый непонятным для меня порывом, подошел к парню и обнял его по-отечески.
— Все, ступай учиться. Скоро будут походы, мне нужен рядом мудрый и знающий десятник, — сказал я, похлопывая парня по плечу.
Яким ушел, а я приказал затопить баню. Зря приказывал, она уже была почти что готова. Так что пошел смывать дорожную пыль. Благо на кораблях-дромонах было много мыла, не душистого, даже вонючего, но мыла, так что чем мыться нашлось. А вообще, нужно бы озаботиться производством мыла.
— Не прогонишь? — спросила Маша, заходя в баню.
— Прогоню, — решительно сказал я. — Что удумала? Рожать скоро, а ты в баню?
— Так ты приехал и… — недоуменно сказала жена.
— И потерплю, дождусь, когда можно будет с тобой миловаться, и уже после так отмилую, чтобы надолго запомнила, а на следующий день освежу тебе память, — усмехнулся я.
Теса ушла в смешанных чувствах. А я почувствовал, что может и зря отказался от женских ласк. Не обязательно же… Нет, я не животное, потерплю.
А на утро началась работа. Много работы. Шла посевная и я собирался проконтролировать этот процесс. В принципе, основные требования к ведению хозяйства соблюдались. Люди, увидев, насколько большими могут быть урожаи, скрупулёзно делали все так, как им предписывалось, сказал бы мочиться на зерна, так и это, не задумываясь, сделали бы. И тут крылась проблема. Нужно не просто исполнять заповедованное, но и знать, зачем-то или иное действие производится, так как четких алгоритмов нет, порой нужно менять подходы и в зависимости от погоды.
Зерно под посев отбиралось и это уже во второй раз. По идее, урожайность должна только расти. Тут же вопрос и о том, чтобы зерно взошло, для чего его нужно было хранить семена в нужных условиях. Мы еще раньше построили три зернохранилища и можно рассчитывать на то, что зернышек с червоточинкой не будет.
Собрав вокруг себя аж семь старост, которые передвигались на телегах, скорее даже похожих на колесницы, я объезжал поля. Озимые уже поспевали, что не могло не радовать. В этом времени, с его климатическим оптимумом, озимые не только дают куда как больше урожай, чем яровые, но еще поспевают ко второй половине мая, что дает возможность использовать эти поля еще раз.
Вот и сейчас планировалось после уборки озимых сразу же засадить репу, свеклу, капусту или лук. Они должны успеть дозреть, а после этот участок останется «под паром». Получится, что с одного поля мы собираем два урожая.
Знатная рожь уродилась. Даже сейчас, по еще до конца не созревшим колоскам можно сказать, что урожайность озимых составит не мене сам семнадцать. Это феноменальный результат. Старожилы говорят, что такой урожай можно было собирать на этих землях только когда создавали первые ляды — сжигали лес для создания полей.
Возможно, что высокий урожай озимых связан не только с тем, что зима для них была идеальной, со снегом, не мерзлая, после было много воды, а еще и потому, что на поля были высыпаны в немалом количестве пепел, что собирался со всех печей и очагов. Так же не пожалели и очень ценного навоза.
Как бы это смешно не прозвучало, но отходы деятельности что свиней, что коров и птицы — это ценнейший ресурс. Его не хватает на все. Так, к примеру, часть навоза уходит под селитряные ямы, а другая часть, не факт, что большая, идет на нужды сельского хозяйства. У нас большое поголовье скота, а еще идет огромный караван и там коров, коз и всякого рода иной живности, включая мулов, много, очень много. Наверное, такой караван я бы сравнил по богатству и количеству скота с очень богатой половецкой Ордой.
Что касается мулов и лошаков, которых так же Братство гонит на Северо-Восток Руси, то я считаю, этих животных не полезными, а очень полезными. Мулы выносливые, менее прихотливы в содержании, чем кони, что удешевляет животное, но без потери необходимых в хозяйстве качеств. Они и вьючные и гужевые, лишь одна проблема существует — они бесплодны уже в первом поколении.
О такой особенности мулов я узнал только в этой жизни и только в Византии. Мулы не самовоспроизводятся. Так что будем скрещивать ослов и лошадей самостоятельно, ну и для этих нужд гоним много ослов. С нашим искусственным оплодотворением не так и сложно будет поддерживать большое поголовье мулов в хозяйстве. И это, по моим скромным прикидкам, улучшит сельское хозяйство, если привести многие показатели к общему знаменателю, на семнадцать-двадцать процентов.
Трехполье улучшает на двадцать процентов, имеющиеся удобрения более десяти процентов дают роста, плуг, коса и другие инструменты — еще двадцать процентов, селекция, думаю, не менее десяти, теперь еще и надежный и неприхотливый мул. Итого, более шестидесяти процентов составляет рост сельского хозяйства. Прибавляем сюда искусственное оплодотворение, специально построенные зернохранилища…