Минут через двадцать я пристально рассматривал парня лет шестнадцати-семнадцати. Наверное, именно так выбирают мясо на базаре, исследуя его на предмет жилок, жира, костей. Краем зрения я замечал недоумение Арона, но более всего меня беспокоили эмоции отрока, который проявлял стойкость.
— Василий Иванович, картошка есть? — резко спросил я отрока. — Картошечка, с майонезом?
— Воевода, прости, но по здорову ли? Может, тебе поспать? — спросил Арон.
Я не отвечал, все еще смотрел на парня, с каждой секундой уменьшая уровень веры в то, что передо мной путешественник по времени. Ладно, нет реакции на «Василия Ивановича», но, чтобы у того, кто хотя бы год проживет в этом времени без картошки, не дернулся глаз от упоминания важнейшего в будущем овоща? Не поверю. Так что… нет тут иного, кроме меня, кто из будущего.
Вот и не знаю: радоваться мне этому или огорчаться? Здесьвсе зависело бы от человека. С толковым коллегой можно было бы замахнуться на ускорение технологического прогресса. А если это был бы какой урод или же тот, кто посчитал, что может быть на моем месте? И для негоубийство стало бы решением проблемы? Буду сам тянуть лямку «Прометея, огонь дарующего».
Мы проехали в терем, в тот самый, где я некогда решал участь боярина Кучки. Тут, в трапезной, за столом и расположился отрок, сосредоточенно всматривающийся в бумаги.
— Значит ты — Чапай? — спросил я парня.
— Я поправлю тебя, воевода. Я не Чапай, я Чепий. Так назвала меня мать, умирающая от родов… из-за меня, я рождался. Это имя черемисов, марийцев, моя мать была марийкой и она умерла с этим именем на устах. Так что я ценю то, как меня называют, — уверенно, даже с вызовом, отвечал ЧЕпИй.
Сложно мне будет принять чуть иное звучание в имени парня. Чапай звучит же круче!
— Рассказывай, как устроил расселение людей! — отринув все иррациональные мысли, потребовал я.
— Так делаю, как ты и завещал, воевода, слушал я и уважаемого войта Арона, ходил на воскресное учение отцов Спиридона и Даниила, от них взял науку, — парень посмотрел на выкреста. — Но больше всех мне дал уважаемый войт.
— Он, значит, он уважаемый, а я? Только воевода? — пошутил я.
Но, что для меня шутка, игра слов, для парня оказалось чуть ли не трагедией. Его розовое, чуть полноватое лицопобледнело, глаза выпучились.
— Не гневись, великий воевода! Я же не со злым умыслом. Ты почитаем мной. Нет иного столь мудрого человека на Руси, кто в своем уме… э… — Чепий запнулся.
Я рассмеялся. Искренне, громко. Не получилось налить мне на уши елей, польстить. Растерянность парня выглядела комично.
— Все, будет тебе искать слова! Рассказывай, как все устроено! — потребовал я, и парень, быстро разложив бумаги на столе в трапезной палате московского терема, стал рассказывать.
Если я, грешным делом, объяснял порядок в распределении людей некоей мистикой, но на проверку, как это часто и бывает, все оказалось просто логичным и грамотным. Чепийвзял уже имеющиеся отчетные документы и, ничтоже сумняшеся, использовал их. Каждый староста, а головной войт должен за этим следить, обязан предоставлять ежемесячный отчет, а в последнее время, в период массового строительства, так и раз в две недели.
Ничего особенного в бумагах не писали. В отчетах просто указывали, сколько построено домов за отчетный период, сколько осталось еды, сколько продукции изготовлено и сколько и кому отгружено продуктов. Пусть расход писчего материала на все это примитивное делопроизводство катастрофически велик, настолько, что я пока думаю запретить продажу бумаги, но подобный подход сильно дисциплинирует и помогает решать многие вопросы эффективно.
Нет вольности у старост, а еще они понимают, что если не будет динамики развития за отчетный период, не будет старосты. Приписки пока не научились делать, так что работает система.
За оплошности убивать никто никого не будет, по крайней мере, пока не было таких злостных преступлений, чтобы появилась необходимость показательной казни. Однако, увольнение — это уже сам по себе удар и сильный. У человека, еще вчера бывшего на вершине иерархии общины, теряется статус. Он, его род, становятся чуть ли не изгоями, так как за время нахождения у власти нельзя быть добреньким и для всех хорошим не получается. Ну, и средства для жизни теряются. Дом старосты и его семьи — это не частная собственность, это дом старосты по должности, а не конкретного человека.
Чепий взял отчеты у Арона, отследил количество уже готового жилья, его разновидности, учел перспективы развития того или иного поселения, сделал выводы. Есть планирования развития каждого поселения, чтобы уменьшить хаотичное заселение городов. Один город или одна деревня планируются больше не заселяться по ряду причин, или, напротив, в ближайшее время все освобожденные строительные артели направятся в поселение. Так, зачем туда кого-то направлять зазря, если там ничего не построится? Ну, и в перспективных планах было описание производств, их локализация и потребности в работниках. К примеру, на третьем кирпичном заводике не хватает людей. А лучше, так ставить еще одно предприятие, да расширять имеющиеся.
— Грамотно, — сказал я, прежде всего, Арону. — Ты головной войт, молодец, доброго войта воспитал. Начальствующее лицо, оно ко всем успехам причастное, как и к неудачам. И за все отвечает.
Конечно, заслуги Арона в том, что Чепий оказался умным и проворным парнем, мало, но и головной войт мне нужен максимально заряженный на работу, а не рефлексирующий над тем, что я его заменю. Нет, конечно, Арон умелый управленец и отличный торговец. Я же даже почти не лезу в торговые дела, понимая, что Арон намного компетентнее меня.
Чепий смышленый, изобретательный, но все равно опыт и нужность Арона ему еще долго не перекрыть. Между тем, я хотел себе секретаря, а также человека, который будет думать, как я, работать, как я, делать то, что еще не принято на Руси, но что прогрессивно. Похоже, что я нашел такого.
— Расскажи о себе! Я раньше о тебе не слышал, — сказал я.
— Матушка моя из черемисов будет, марийка, отец же русич, это Родислав Бронник, — сказал Чепий и я понял, кого он мне напоминает чертами лица.
— Это ты сын головы второй бронной мануфактуры? — уточнил я, хотя иных Родиславов и не было у меня в знакомцах.
— Да, этой… как ты говоришь, мануфактуры, — подтвердил Чепай и стал дальше рассказывать про свою семью и жизнь.
Было видно, что он безмерно уважает отца и даже где-то, может, на краю сознания, любит старшего брата. Но становилось понятным, что никакой ответной ласки парень не получает. Отец выбрал себе в заместители именно старшего сына, а младшего, Чепия, при рождении которого умерла первая жена Родислава, будто обвиняет в смерти любимой женщины.
Между тем, Чепий, названный так по просьбе умирающей матери вопреки традиции, что только отец дает имя ребенку, сильно тянулся к знаниям. Он ходил в церковь и, как только Спиридон объявил, что по воскресеньям готов желающихдетей обучить грамоте, Чепий пошел и, несмотря на уже более, чем трудовой возраст — семнадцать лет, когда полноценно работают, а не учатся, уговорил Спирку взять в школу.
Думаю, что мой товарищ рассмотрел в Чепие таланты и стал готовить его к агентурной работе. Что-то пошло не так, иначе не было бы парня на административной должности, а стал бы он шпионом. Может, причина здесь в личных качествах. Тем не менее, но читать, писать и считать Чепийнаучился быстро.
А после староста Нерлинки, городка, в котором и жил Чепий с отцом и его семьей, стал привлекать парня к работе, по сути, которую сам же староста и должен выполнять. Наверное, староста так увлекся, что и не заметил, что парень его во всем заменяет. Арон защищал и утверждал, что староста там толковый.
— Нет, почитаемый воевода, наш староста не такой. Он план строительства переполняет, у нас склады полные еды и одежды. Не все наши запасы из того состоят, что уважаемый головной войт даровал, есть и собственныеизлишки. Живется сытно, но трудно, никто без работы не сидит, даже староста, — упорно, решительно Чепий защищал главу администрации Нерлинки.
Нужно будет заехать в этот городок, план застройки которого был разработан на пять лет. А оно вон как, если верить словам Чепая, что уже и почти выполнен. Может стоит пересмотреть планы, так как город ростет быстрее предполагаемого.
Это и хорошо, и плохо. Почему хорошо? Это очевидно и пояснения не требует. А вот, почему плохо? Здесь нужно пояснить. Дело в том, что у нас строительство все равно идет только из дерева. При этом никакого фундамента не ставится, что уже делает жилище менее надежным. Весь кирпич, что производился на двух небольших заводиках, идет на строительство новых храмов, а также строительство женского монастыря в Суздали.
Теперь же, особенно с запуском новых обжигательных печей и еще одного заводика с производственной мощностью пока в семьсот-восемьсот кирпичей в день, мы уже накапливаем этот материал. Одновременно получилось, опять же при помощи модернизированных печей, чуть улучшить цемент. Кроме того, оконное стекло начинаем производить, и этот процесс с приходом мастеров-стекольщиков из Византии и пленных из Венециирассчитываю увеличить в разы. Это не значит, что у нас повсеместно станут появляться большие, панорамные окна, но небольшие оконца, чтобы хотя бы днем в домах не было кромешной темноты, и чтобы проветривать, ставить нужно.
Так что строительство в ближайшей перспективе медленно, но верно, будет претерпевать эволюционные изменения. Я собираюсь составить план, или, вон, поручу это Чепию, по которому постепенно, но неуклонно, будем застраивать города кирпичными строениями.
— Куда определили ученых мужей? — спросил я у Арона, хотя уже понимал, что Чепай мне быстрее ответит.
— Во Владово, воевода, в твой былой терем. Строительство большого ученого дома откладываем, пока не расселим всех пришедших. Нам же нынче тяжелее, чем ты предполагал. Те, кто бежал недавно из Суздаля и Владимира, возвращаться не хотят, а это две тысячи людей лишком, — доложил мне Арон, поспешив это сделать, чтобы не отдавать пальму первенства в уровне информативности Чепию.