Вот и выходило, что хан Аепа смеется над трусостью моей пехоты, несмотря на то, что из всего числа новиков бежало только восемь процентов. Ну, а я смеюсь с того хаоса и той растерянности, которая возникла в стане условного противника, когда половцы приблизились к пехоте. Учитывая то, что мои арбалетчики из-за спин пехотинцев разрядили свои самострелы, половцы с катастрофическим счетом проиграли в этом сражении.
Кстати, арбалетчики стреляли с боков пехотного построения, там же были и отряды моей конницы. Как арбалетчики умудрялись стрелять из-за спин пехоты? А у них сейчас шиты-конструкторы, где можно выдвинуть дощечку, опереться на нее, как на ступеньку, и на несколько секунд, сколько потребуется для выстрела, стать на пару голов выше пехотинцев. Приспособа мелкая, но, как оказывается, может создать некоторые неудобные для противника тактики.
В целом с арбалетчиками я решил еще работать. Что мешает сделать так называемую «улитку». Это стрельба караколированием. Линия стреляет, уходит, стреляет вторая линия, и так далее. То, что позже переняли аркибузиры. Обучаем две сотни арбалетчикам такому приему, не все выходит гладко. Большая дисциплина нужна и слаженность действий.
— Ты же понимаешь, Владислав, сколь большими силами нынче обладаем? — спросил после окончания Военного Совета хан Аепа.
— Не будешь ли ты меня стращать тем, что я могу стать больше, чем есть на самом деле? — спросил я с настороженностью у родственника. — Я предательство не приемлю.
Установилась напряженная тишина. Я прекрасно понимал, насколько может быть соблазнительным обладание великим войском. Настолько же, сколь неприятно будь кому подчиняться. На данный момент в Братстве, если суммировать всех воинов, даже тех, что находятся в Византии, выходило более десяти тысяч ратников. Если сюда прибавить фактор отличных доспехов, вооружения, коней, тактик применения войск, механизмы, огнеметы в виде «греческого огня», пороха, то… соблазн, действительно, огромный.
Если смоделировать ситуацию, при которой войско Братства объединяется с еще численно большим количеством воинов ханской Орды, получалось выставить почти двадцать шесть тысяч. Это много, очень много.
— Брат мой Аепа, неужели ты не понял, для чего я живу и что делаю? Если у тебя есть крамольные мысли отвернуться от Руси и веры православной, то скажи мне об этом и сейчас мы с тобой не скрестим свои сабли, но с горечью и с болью в сердце, я сделаю это в будущем, — сказал я и стал наблюдать за реакцией половецкого хана.
— Я с тобой. Мало того, будь иначе, я бы не смог объяснить своим приближенным предательство. Последние войны дали моей Орде все, о чем только мечтает кочевник, а обмен с тобой на ячмень и овес делает котлы наши еще богаче и разнообразнее, — после продолжительной паузы сказал хан, посмотрел мне в глаза и продолжил. — Со мной связались люди булгарского эмира. Эмир сам кипчатско-половецкого роду племени, он знал, что предлагать мне. Обещал независимость, поставить меня великим ханом над всеми половцами западнее реки Этиль-Волги. Сулил серебра много, свою дочь мне в жены.
— Щедрое предложение. Умом я понимаю твое сомнение, но не принимаю его, — отвечал я. — Если ты обо всем этоммне рассказываешь, то решение принял. Какое же оно?
— Ты все понял, зачем же спрашиваешь? Но мне нужно быть уверенным, что на защиту моей Орды придешь и ты, и наш великий князь Изяслав, — сказал хан.
— Ты в этом сомневаешься? — спросил я.
— В тебе нет, — отвечал половецкий хан. — Меня беспокоит то, что великий князь не пришел на помощь Братству, когда ты был под Владимиром. Не скормит ли он нас, словно приманку хищному зверю? Великий хан, князь, так не поступает, он за своих людей стоит насмерть.
Я задумался. Смятение в голове хана почти полностью повторяло то, о чем думал я. Если встреча с Изяславом придала некоторой уверенности, что все протекает нормально и подвохов в ближайшее время не стоит ожидать, то Аепа не имел возможности встретиться с Изяславом Мстиславовичем. На фоне того, что Аепе, самому сильному или равному в силе хану Башкорту, пришло щедрое предложение от булгарского эмира, политика Изяслава проигрывала.
Что сделал великий киевский князь своему вассалу Аепе? По сути, ничего хорошего. Половецкую орду обложили десятипроцентным выходом в пользу Киева. Я подобного налога не плачу, а половцам, наверняка, не нравится платить дань при том, то их войско разрослось более, чем до пятнадцати тысяч. Да и не только в этом дело. В Степи важны мелочи. Вот прислал бы Изяслав маленький, но обоз Аепе, подарил бы ему коня и саблю, все — уважение проявлено. Но подобного нет. Даже некоторую вину ощущаю, что не подсказал Изяславу передать хану Аепе подарок.
— Брат мой, я останусь верен киевскому престолу до конца, — сказал я.
— Ты не сказал, что верен Изяславу, заметил хан.
Аепа посмотрел на меня с хитрым прищуром, после отсоединил свой крюк, некогда подаренный мной, заменяющий половцу отрубленную кисть, и сменил опасную тему разговора.
— Хан Башкорт прислал своих людей. Этот неглупый правитель понимает, что лишь вопрос времени, когда против него выдвинутся русские войска, поддержанные мною. По моим сведениям, он может выставить до десяти тысяч воинов, при том, что из них будет более двух тысяч ратных людей, недавно влившихся в Орду. А это не надежные воины, — сообщил очень важные данные Аепа.
— Он мира хочет? — спросил я. — Я откроюсь тебе, мне Орда Башкорта, как кость в горле. Без него, я мог бы думать и о пути к ромеям без реки.
— Знаешь, брат мой… — Аепа задумался, на его лице появилась довольная ухмылка. — А ведь он мне завидует. Мало того, что я вышел победителем из той войны с Ольговичами, что принесла мне много оружия и коней, так я еще закупаю оружие у тебя. Он знает, сколь хорошо одеты мои воины. Будь Изяслав более хитрым политиком, он бы нашел, чем заманить к себе хана Башкорта. Да тут многое и не нужно. Подарить панцирь, коня, обещать, что кочевья никто не тронет и что Орда Башкорта будет участвовать в войнах Руси, при этом иметь достойную долю в добыче.
Нахмурив брови, я размышлял на эту тему, периодически прикладываясь к напитку, который заменил мне и чай, и кофе, и какао с горячим шоколадом, к цикорию. Ведь во всем прав хан Аепа. У Башкорта, чьи кочевья находятся в северо-западном Причерноморье, рядом с Берладой, Венгрией, недалеко от Галича, особо выбора нет, как подчиниться кому-то из сильных или же незамедлительно начинать боевые действия. Только к чему приведет война? Нужно же просто время для того, чтобы Русь дошла до кочевий Орды Башкорта и стала методично его уничтожать.
Выбора только два: Венгрия, или Русь. Венгры ближе и по менталитету и даже географически. Но мадьяры сейчас вассалы Византии, с которой у Башкорта еще те отношения, точно не дружеские. Да и с Русью почти вражда. Нужно перехватывать этих половцев и делать своими.
— Изяслав мудрый политик. Может быть, он плохо слышит Степь, ибо сам лесной человек? Но выгоду свою чует. Так что я пошлю ему весточку, и пусть засылает послов к Башкорту, — сказал я.
— Только я обижусь, если у него будут такие же условия, как и у меня, — поспешил сказать Аепа. — Я же был и остаюсь союзником и вассалом, а он воевал против великого князя.
— Об этом тоже напишу, — усмехнулся я, сразу же посерьезнел и перешел к следующему важному вопросу. — Мне нужна твоя помощь, чтобы очистить земли на западу от Дона и на восток от Днепра. Там еще бродят отряды и малые группы разбитых орд. Я собрался ставить сразу три городка по линии от Шарукани. На первом этапе много воинов в охрану строителям послать не могу. Ты уже сам понял, что мы собираемся воевать с булгарами.
— Мне уже присягнули многие из тех отрядов, иные ушли к булгарскому эмиру, так что стройся. Но скажи мне, брат, а не собираешься ли ты скоро всю степь обложить городками? — вроде бы и в шутливой форме, но был задан серьезный вопрос.
На самом деле, конечно же, да. Все Дикое Поле — это плодородные земли, разработав которые можно прокормить не один десяток миллионов человек, особенно, если использовать трехполье, более глубокую вспашку, удобрения, примитивную селекцию зерна и скотоводство со свиноводством.
Но, вот когда это время придет, через сто лет, двести? Думаю, что понадобится пару столетий, чтобы сделатьпространство для кочевой орды в сто тысяч узким. С другой же стороны, есть Крым, где может кочевать Орда, есть кубанские и южно-уральские степи. Существовали же как-то в восемнадцатом веке кочевые калмыки с башкирами!
— Не беспокойся, своим детям заведовать буду, кабы Орда твоя всегда имела кочевья. Но ты можешь оставлять в городках и стойбищах своих людей. И пусть они выращивают овец. Мне нужно очень много шерсти, — сказал я и заканчивал этот разговор, бывший временами очень неудобным.
Аепа с большей частью своего войска пробыл на моих землях еще более недели, изрядно так источив стратегические запасы Братства. Нет, он платил, даже серебром, привез много шерсти, как в счет оплаты за постой, так и для продажи. Но шерсть не покушаешь.
Купить продовольствие сейчас сложно. После скоротечной, но опустошительной усобицы во Владимирском княжестве, с зерном, да и с мясом, скудно. На юге Руси так же на продажу не много продовольствия. В преддверии большой войны, великий князь приказал скупать еду, установив фиксированные цены для продажи в войска. Следовательно, купцы взвинтили цены для розничной торговли. Как бы еще в Киеве не случился бунт по этому поводу. Большое войско много ест, это одно из главных негативных проявлений сильного княжества.
Несмотря на то, что Аепа был у меня в гостях, я не так много уделял ему времени. Он больше общался с сестрой Тесой-Марией и с племянником. Я же распределил свою рабочую неделю таким образом: три дня уделял обучению войск, штабным играм со своими тысяцкими и сотниками, а также поиску взаимопонимания с младшим воеводой Никифором.
Никифор был отличным воином, но ему не нравилось мое увлечение пехотой. Основные наши тактики теперь строились именно вокруг пехотного построения. Пехотный строй должен либо наступать с поддержкой на флангах конницей, либо действовать от обороны, опять же конница поддерживала пехоту, а не наоборот. И пусть таранный удар, как весомый довод, я не отрицаю, все равно выходит так, что конница начинает