Я не видел ничего в плохого в том, что уже кто-то копирует наше оружие. Наоборот, подобное положение дел для нас выгодно. Мы, Россия, первопроходцы в огнестрельном оружии в Европе. Мы должны, понимая, что нам наступают на пятки, стремиться сделать ещё лучше, ещё больше, качественнее, смертоноснее. И тогда степное цунами, спровоцированное в иной истории Чингисханом, рассыплется о стену русского военного искусства и русской государственности.
Не будет отката по ремеслу, которое произошло после Батыева нашествия. Не будет разорённых городов, сёл, толп беженцев, ищущих новые относительно безопасные края. Не случиться массового голода, который произошел во время и после похода Бату-хана. Людей будет больше, стабильность будет, развитие. А куда развиваться, расширяться, хватит на многие поколения вперёд.
— Удивил, так удивил! — задумчиво сказал Ростислав Смоленский. — Такими ручными пушками… Мда.
У меня такое впечатление, что дядька царя хочет каким-то образом себя поставить выше, чем просто удельный князь. И в очередной раз он думает о том, что подобные хотелки нужно умерить, ибо чревато моим вмешательством. Новгород не даст соврать, как именно это может быть.
Ростислав Мстиславович очень умный человек, расчётливый, потому он, видит, что царская власть подкреплена не только словами, но и существенной военной силой, поостережётся делать опрометчивые поступки.
Нужен ли нам сильный смоленский князь? Он нужен. Смоленск сейчас является серьёзным центром русского речного корабельного дела. И корабли речные очень нужны, чтобы развивать торговые отношения как внутри России, так и за её пределами. Но, если Ростислав всё-таки решится на какие-то действия против царской власти, я надеюсь, что смогу точечно предупредить ситуацию. Ну, а брать на свою душу очередной грех… Порой, складывается ощущение, что я вижу чертей, которые с со смехом призывно машут мне рукой, периодически указывая на раскалённую сковородку.
— Что, воевода, тяготишься ты нами? — спрашивал изрядно захмелевший государь. — Уже к жене бы давно убежал!
— Как можно, мой цесарь? — нарочито весело отвечал я. — А с женой я успею пообщаться.
Пир лился рекой. Марта, которая некогда была у меня экономкой и не только, рассталась на славу. Она сейчас жена войта поселения Владово и всех прилегающих к этому городку сёл. Важная дама стала, уже третье дитя под сердцем носит. И у меня душа радуется, всё же Марта не чужая мне. Всех своих женщин пристроил…
А, нет. Элеанора Аквитанская все же развелась с французский королем, дал папа римский дозволение. И не от меня ли у нее сын Филипп? По срокам, насколько я знал, все сходится. Будет весьма интересно, как назовут меня в будущем, когда обязательно всплывет и то, что византийский император мой сын и французский король… Осеменитель венценосных девиц!
— Дозволь, государь, представить тебе моего головного торгового гостя. Он отвечает за все торговые дела на землях Братства, — сказал я и призывно махнул рукой Арону, который сидел на пиру недалеко от меня.
— Знаю такого. Ты лучшего торговца увёл из Киева. Из того, что я видел на твоих землях, товара у тебя очень много, понимаю, отчего Арон сбежал от моего отца, — сказал государь.
После посещения плановых тренировок пехоты и конницы Братства, лишь немного перекусив, я повёл государя, а также его многочисленную свиту смотреть, как производится бумага, как работает стеклодувное производство, а также на производство сельскохозяйственного инвентаря. Я сам косил траву косой-литвинкой, пахал новейшими плугами землю. Пусть делают заказы, а то мои земли уже перенасыщены инвентарем.
— Вот же… — сказал государь, и вновь почесал щёку.
Да, случился небольшой казус. Русского царя не совсем дружелюбно встретили пчёлы. На территории суздальских земель Братства располагалось уже более тысячи пчелиных ульев. И это становилось не только залогом богатой жизни, но и проблемой для населения. Мало того, я знал, что один человек даже умер от укусов пчёл. И пусть улья старались ставить на окраинах поселений, все равно. Однако, то количество мёда и воска, которое вырабатывались на моих землях, уже можно было сопоставить со всем объемом добытого лесного мёда на Руси. И царская свита это оценила.
— Я помню, купец, насколько красивая была у тебя дочь, — чуть заплетающимся языком сказал государь.
Я несколько подобрался. Знаю, как сильно любит мой тысяцкий Лис свою жену Рахиль. Он же за нее хоть и царю мстить станет. Рахиль — женщина, которая способна пленить любого мужчину одним только взглядом. Был момент, когда я сам почти был пленён этой женщиной.
Для царя, собственно уже женатого, было приготовлено несколько девиц, которые могли бы скрасить его пребывание на моих землях. Но это точно не Рахиль. И не думал я, что придется, но сегодня одна из девиц придет к Мстиславу в опочивальню.
— Чего насупился, старик? — рассмеялся русский вседержитель. — Не стану я девку стращать. Да она и не девица, мужняя, и про то знаю.
Большая часть присутствующих заржали, как кони. Такой наш государь! Любит скабрезные шуточки выдавать. А мне это и нравится! Главное, чтобы за всеми этими шутками не скрывалась черта характера царя, когда он глуп и превращается в того, кого в будущем могли бы назвать «солдафоном», что интересуется только войной, а на экономику забивает. А ещё, нужно внимательно присмотреться к Мстиславу Изяславовичу, не станет ли второй царь всея Руси алкоголиком. Уж больно лихо он вливает в себя разные напитки.
— Поговори, Арон, с моим человеком, он также твоего роду племени! — сказал царь и словно потерял интерес к купцу.
Из-за стола по левую руку от государя встал худощавый мужичок невысокого роста, с залысиной, смуглый, с тёмно-карими глазами. Это был Михаил. Однако, на самом деле, мужчину звали Моисеем. Но он не так чтобы давно стал выкрестом и принял православие. Однако, часто, когда иудей надевает на себя православный крест, в нём всё равно остаётся что-то от иудаизма. А ещё, для меня до сих пор остаётся загадкой, почему именно эти люди были, остаются и будут одними из самых успешных торговцев.
Может, потому, что евреям во все времена запрещалось владеть землёй, и оставалась нужда искать средства для пропитания? Вот они и находили себя в торговле, в ремесле. Тем не менее, то, что государь способен отринуть предубеждение, что все евреи — зло, так как нашего Христа распяли на кресте, для меня говорило о многом. Прежде всего, дело! Если Михаил, он же Мойша, способен к торговле, так почему бы ему этим и не заниматься на благо всего царства.
Арон и Мойша направились на переговоры, а я, наконец, решил обратить внимание на то, чем меня и всех гостей сегодня кормят. К столу всё подавались и подавались новые блюда. Здесь уже красовались копчёные осетра, запечённые гуси и лебеди, обильно смазанные майонезом молочные поросята, гречневая каша, говядина. Говядина ли?..
За последнее блюдо, названное мной, Марте нужно было бы дать хорошенько по заднице. Дело в том, что в этом мире имеется очень жёсткое правило — телятину в пищу употреблять категорически нельзя. Это, как бы даже не больший грех, чем убить человека. Объясняется ситуация очень просто: корова — это кормилица для всей семьи. Корове нужно только сено, да хороший сарай. Ну, а то, что молоко, сыр, творог могут спасать в самые неурожайные и голодные годы — отрицать никак нельзя. И к этому подключились также церковники, которые запрещают употреблять телятину. Пусть и говядина сейчас подана к столу, но что-то мне подсказывает, что она слишком мягкая для того, чтобы быть мясом зарезанной старой коровы.
— Воевода, а сколько мастеров бумажных дел ты мне отдашь? — спросил Ростислав Смоленский.
— Это как поделится государь. Дюжину мастеровых я отдаю ему, но никак не против, чтобы бумагу делал и ты, — ответил я Ростиславу и тот недовольно скривился.
Интересно, а есть ли в истории ещё такой человек, который настолько добровольно лишал бы себя монополии на производство высоколиквидного товара? Ведь почти всё, что производится на моих землях, теперь будет создаваться и в Киеве, вероятно, что и в Смоленске. Хотя, я бы, скорее, отдал бумагоделательное производство в Витебск и Полоцк. Оттуда по Западной Двине удобней всего доставлять товары в Славгород.
Я оставлял себе лишь производство зеркал. Не хочу, чтобы эти, входящие в моду, востребованные товары производились где-либо кроме, как на моих землях. Просто, есть понимание, что когда зеркал будет много, они резко упадут в цене. Это не бумага, которой чем больше, тем чаще люди на ней пишут и продажи все равно растут. Зеркало можно купить одно и на всю жизнь.
Сейчас же, чтобы прокормить всех своих воинов, мне достаточно произвести менее, чем две сотни среднеразмерных зеркал, если их, конечно же, ещё декоративно украсить оправами. Кроме того, производство зеркал — это серьёзный политический бонус. Я знал, что генуэзцы могут даже пойти на какие-то уступки и в торговых делах, и в политических, что для этой торговой республики одно и то же, только лишь бы узнать секреты производства зеркал.
— Развлекать нас кто-нибудь будет? — воскликнул государь.
Я сделал кивок головой Марте, которая чуть высунула носик из дальней двери, ведущей из большой палаты на кухню, и женщина резко скрылась.
Ещё в последний раз, когда я был на своих землях, озаботился в том числе и альтернативной культурой. Потому в поместье были и гусляры, и дудари, которые на дудках могли играть различные мелодии, сверельщики. Имелись здесь и те, кто мог красиво петь. Эти люди освобождались от всех работ, главной их задачей было сочинительство песен, каждодневные репетиции, чтобы они оставались лучшими музыкантами на Руси.
Я не так давно утверждал, что Славгород является самым быстрорастущим городом на Руси? Это абсолютно не так. Просто тогда я ещё не мог оценить тех масштабов строительства, которых достиг город Воеводино. Что-то мне подсказывает, что такое название уже не подходит достаточно крупному русскому городу. Так как статус села, даже самого крупного на Руси, город явно перерос. Да и укрепления Воеводино имеет под стать не каждому городу, а более современные и многоуровневые.