ри машины, после чего повернулся лицом к роще и замахал руками.
– Пошли! – скомандовал Дронов, поднимаясь. – Только тихо, и головы ниже.
Оставшиеся диверсанты, пригибаясь, чуть ли не на четвереньках, в две перебежки добрались до автомобиля, залегли вокруг, распределив сектора обстрела. Алим тем временем аккуратно усадил мертвых охранников так же, как они сидели до нападения, – чтобы не встревожить до срока какого-нибудь случайного наблюдателя.
– Чем это вы первого свалили? – спросил Николай, отдышавшись.
– Профессиональный секрет, – сухо ответил китаец. – Давайте внутрь, поспешим.
Через боковую дверцу ушедший с Алимом казак как раз вытаскивал еще одно тело – охранник, спавший в кабине, теперь заснул навеки. Слева на груди по его войлочному халату расползалось темное пятно. Одобрительно хлопнув станичника по плечу, капитан полез в салон. Снаружи свежевыкрашенная, внутри машина оказалась ужасно обшарпанной – ровно на свой солидный возраст. Деревянная приборная панель истерлась, стекла на многих циферблатах треснули или же вовсе отсутствовали. Сиденья были жесткими, из досок и гнутых железных трубок, без ремней безопасности – такие как раз в Великую Войну и делали. Протиснувшись мимо пассажирского кресла, Николай попал в боевое отделение. Выглядело оно незамысловато – скамеечка-подставка для башенного стрелка, металлические ящики с пулями и амуницией, приваренные к полу, паровая машина у задней стенки, разнокалиберные трубы, тянущиеся от нее по стенам и ничем не прикрытые. Страшно подумать, что творилось в броневике, если во время боя одна из труб лопалась при включенном двигателе…
– Только увидев, с чем имели дело предки, начинаешь понимать, как далеко ушел прогресс, – неведомо к кому обращаясь, пробурчал под нос капитан и встал на подножку, чтобы изучить вооружение башенки. Закончив с ним, он также осмотрел двигатель и, выглянув в окно, подозвал Алима.
– Ну как? – Китаец выглядел спокойным, однако именно такое напускное спокойствие выдавало в нем нешуточное напряжение. Гость из Срединной Империи явственно не любил демонстрировать свои эмоции без нужды, однако стремление их скрыть – все равно показатель.
– В башне установлены обычный пулемет на сжатом воздухе и паровая пушка-скорострелка, миллиметров эдак пятнадцать калибром. – Дронов огляделся, но вокруг все было спокойно. Алим стоял так, чтобы за корпусом машины его не было видно со стороны лагеря. Казаки в их черных мундирах совершенно сливались с землей, и даже вблизи их сложно было рассмотреть. Джантай от станичников не отставал, хотя его халат был посветлее. Незадачливые стражи все так же сидели у костра, понурив головы.
– Они исправны?
– Пушка не будет работать, если в котле нет давления. Для пулемета имеется вдоволь баллонов и пуль.
– А что с котлом?
– Судя по индикаторам, воды и горючего полные баки, до краев. Больше похоже, что броневик не сломался в бою, а его попросту не успели завести из-за внезапного нападения.
– Сможете раскочегарить?
– С вашей квалифицированной помощью, – улыбнулся Дронов китайцу, как товарищу по игре в покер.
– Я не особо разбираюсь в европейских машинах.
– Я тоже не механик. Полезайте в салон и позовите еще человека.
К счастью, допотопный двигатель «роллс-ройса» был устроен крайне примитивно, и разобраться в нем при наличии минимальных навыков не составляло труда. Пока один из станичников сторожил в башенке, приноравливаясь к пулеметам, русский и китаец на па́ру развели огонь в топке, отрегулировали подачу топлива и заодно определили, что в манометре заедает стрелка и его надо иногда бить кулаком по циферблату. Благо стрелки на всех приборах имели люминесцентное покрытие и слабо светились, помогая работать в темноте.
Опять высунувшись в окно, Николай увидел, как из трубы начинает идти белый парок.
– Ну вот, почти готово, – сказал он своему временному «ассистенту по инженерной части». – Несколько минут – и можно будет ехать… То есть сигналить обозу.
– Командир! В лагере движение! – встревоженно сообщил казак из пулеметной башни. – Собирается группка человек в двадцать, сюда идут…
– Эх… – досадливо поморщился Алим, все еще глядящий на измеритель давления в котле. – Слишком рано.
– Небось дым заметили, – предположил казак, чем-то металлическим лязгая у себя в башне и переступая с ноги на ногу.
– Ну, значит, хватит пряток. – Китаец повернулся к Николаю: – Давайте сигнал.
Дронов кивнул и достал из-за пазухи ракетницу. Приоткрыл дверцу, направил тупорылый ствол вверх, вдавил спуск.
Вш-ш-ш-шух-х-х! В небо взметнулась красная ракета, оставляя за собой длинный хвост. Этот сигнал означал, что броневик захвачен успешно и что машина на ходу, эвакуация не требуется.
В ответ над дорогой с таким же шипением взлетел зеленый огонек – застава взята, тракт под контролем, преград нет. Самое большее через минуту караван придет в движение…
– Пошло веселье, – с какой-то странной унылой ноткой сказал за спиной капитана Алим.
Через мгновение наверху звонко ударил пулемет…
Глава 9
Понк-понк-понк-понк-понк-понк! Звук, с которым британская «машинка» выплевывала свинец, отличался от звука русской «перепелки», но эффект был сходен. Севший в кресло водителя Николай увидел через боковое окно, как человеческие фигурки на окраине лагеря, черные в свете костров, валятся будто кегли, – полегло не меньше десятка, прежде чем уцелевшие бросились врассыпную.
Понк-понк-понк… Вж-ж-жи-и-и! Стрелковая башенка «роллс-ройса» с душераздирающим ржавым скрипом повернулась влево, потом вправо. Казак не отпускал гашетки, водя стволом пулемета как садовым шлангом, щедро поливая вражескую стоянку пулями. В ответ вместо выстрелов раздались заполошные вопли и испуганное конское ржание – дремавший лагерь просыпался, с ходу погружаясь в хаос и панику.
– Сигнал от обоза! – крикнул другой станичник, оставшийся снаружи. Действительно – над еловой рощей гасли три белые ракеты. Их выпустили с тракта, совсем близко…
– Будем держаться здесь, пока все повозки не пройдут. – Голос китайского «советника» из боевого отделения донесся глухо, как из бочки, – тот склонился над паровым котлом, подкручивая какие-то вентили на пучке тонких трубок. – Потом пропустим арьергард и последуем за ним, прикрывая.
– Угу. Если оно все-таки поедет, – уточнил Николай, кладя ладони на рулевое колесо – холодное, металлическое, скользкое. Прежде оно было покрыто чем-то, но сейчас на голом железе остались лишь следы клея. – И если не сломается через полсотни метров. Или мы не опрокинемся в кювет…
Пулемет вдруг словно поперхнулся. Хлопки выстрелов сделались глуше, а затем вовсе оборвались.
– Пули кончились! – выглянул из башни стрелок. – Давайте еще, быстрее!
– Скорнячкин, полезай внутрь, будешь Андронченко с оружием помогать, – распорядился капитан, мысленно обругав себя за то, что сразу не подумал о втором номере для пулемета.
– Николай Петрович, а вы не знаете, сколько пуль у англицкого «виккерса» в коробе? – Пока второй казак забирался в салон, первый уже спрыгнул со скамьи-подставки и открыл ящик для боеприпасов. Чтобы не копаться впотьмах, боец взболтал висящую под потолком проволочную сетку с химической лампой, заставив последнюю тускло мерцать.
– Сто тридцать вроде… Нет, это у крупнокалиберного. Тогда двести пятьдесят, скорее всего. Как у «перепелки».
Пока бойцы возились с перезарядкой, Дронов нервно посматривал в сторону лагеря. Паника там стихала, костры гасли один за другим, коротко вспыхивая напоследок, – очевидно, их спешно заливали водой из ведер. Всполохи оставшихся позволяли разглядеть, что все больше вооруженных людей стягивается навстречу нежданной угрозе.
– Значит, заряд неполный был, успели пострелять. – Андронченко отцепил пустой короб для пуль, позволив тому упасть на пол. – Я едва сотню выпустил.
Николай не ответил – в этот самый момент он услышал характерный высокий свист, почти слившийся с отдаленным хлопком: «Фьють!» Пуля…
– Ну вот, в нас уже стреляют, – заметил офицер, сжимая руль посильнее. Броневик был повернут к врагу правым бортом, и водительское место тоже находилось справа, что внушало беспокойство.
– Опомнились, гады, – натужно крякнул казак Скорнячкин, подавая в башню стальной ящичек, набитый свинцовыми «гостинцами». Оружие было куда новее самого бронеавтомобиля, но тоже не первой свежести – у современных пулеметов зарядные короба делали из материалов куда как полегче.
Фьють! Фьють! Фщ-щух! Пули свистели все чаще, к ним, судя по звуку, прибавились еще и стрелы. А ведь луком местные стрелки владели гораздо уверенней, нежели ружьями, засадить стрелу в окно или даже бойницу им было вполне по силам.
– Прикажете ответить, ваша милость? – поинтересовался дежуривший снаружи станичник. Он предусмотрительно держался вне круга света, не подставляясь зря, – даже сам Дронов его не видел. – А то обнаглеют супостаты, покуда перезарядимся.
– Нет, – качнул головой Николай, похлопывая ладонью по рулевому колесу. – Они уже потушили все огни, прицельно палить без толку, ничего не видно. Теперь только очередями садить, на подавление.
– Может, тогда и нам костер залить?
– Не надо, мы же отвлекаем. Просто сами к огню не суйтесь. А машину пусть видят и стреляют по ней, что ей сделается…
Андронченко в своей башенке лязгнул затвором, подтверждая конец перезарядки, и пулемет вновь ожил. К острым запахам сгорающего топлива и раскаленного металла в кабине примешался еще и мерзкий «аромат» углекислого газа – знаменитое «амбре современной войны», смесь преотвратная.
На тракте тем временем появились всадники – человек пятнадцать, и каждый вел в поводу лошадь. Они стремительно промчали до глиняных домиков заставы, где горели факелы, остановились там на минуту. Когда группа продолжила движение, число наездников удвоилось, а свободных лошадей не осталось.
– Авангард эскорта забрал Джибековых хлопцев, – доложил капитану Джантай. Слово «хлопцы» в отношении бравых джигитов, да еще из уст киргиза, звучало забавно, хотя вряд ли подхвативший его у казаков бугинец мог оценить это. – Первые арбы вижу, уже на дороге. Мчатся как черепахи напуганные.