- Шмотья практически никакого, - ответил Доронин. – Бабы за обновками ездят на поезде в Мурманск. Зато кормёжка от души. Не поверишь, в офицерской столовой даже фрукты бывают. Чтоб не подцепили цингу.
Отказ от довольствия добавит двести рублей в бюджет, но здесь, за Полярным Кругом, переход на свои харчи пахнет чистым безумием.
К моменту, когда нырнул под одеяло, понял: существование в Луостари возможно. Но, несмотря на более высокий статус офицера по сравнению с курсантом, оно ещё более спартанское, чем в Чкаловском училище.
Было душно, три молодецких глотки на мизерный объём. И окно не откроешь, дубак. Такие дела.
Наутро, не особо выспавшиеся от тесноты, мы отправились представляться командиру полка, днем раньше он не смог выделить времени Доронину и Дергунову. Извиняюсь, сутками раньше, день здесь отсутствовал как явление. Все трое были обмундированы с училища в чёрные авиационные куртки, гордость молодняка. Как офицеры, имели право с повседневкой носить обычные брюки и ботинки, но предпочли сапоги, под них проще намотать очень тёплые портянки из дома. Мороз щипал уши, не прикрытые фуражками, и сами фуражки пришлось придерживать, чтоб ветром не унесло в НАТО, норвежская граница всего в паре-тройке десятков километров.
Городок освещался тускло. Наверно, чтоб не привлекать излишнего внимания со стороны вражеской авиации. Вместо рассвета проглядывали какие-то сумерки. Что-то внутри требовало: ночь же прошла, где утро, где день? Где-где, в Караганде! Там точно не видели полярную ночь.
Темень уже начала давить на психику, и что будет через месяц-два? Хочешь – не хочешь, а терпи до приезда эмиссаров Каманина. Больше двух лет.
Под ногами скрипел снег, какой-то более плотный, чем под Оренбургом, вдали слышался гул прогреваемых авиадвигателей. Но громче всего орали чайки исполинского размера, размах крыльев метра полтора, если не больше. В отличие от привычных чаек, сновавших над реками и озёрами центральной полосы, эти издавали исключительно противные звуки необычайной громкости и охотились не за рыбой. Здоровые как альбатросы, они колупались по помойкам. Когда находили что-то себе по вкусу, торжествующе взмывали в чёрное небо и уносили добычу. Не знаю, как у меня сложится ориентирование на местности, эти помойные птицы наверняка чувствовали себя в своей тарелке, дорогу к любимой мусорке найдут на раз, кто бы сомневался.
Женщина повела группу школьников разного возраста, видимо – в школу. Несмотря на сравнительно спокойный ветер, он хотя бы не валил с ног, детишки шагали один за другим, обвязанные верёвкой.
Ближе к КПП солдаты шуровали лопатами, пытаясь раскидать снег у въезда, и безнадёжно проигрывали бой с северной природой. Наши документы офицер проверил без особого тщания. Случайных шатающихся здесь не бывает.
«Вау, какие орлы пожаловали» от командира полка не услышал. Да и не ждал. Обнаружив, что у всех троих больше двух с половиной месяцев перерыв в лётной практике, подполковник Павел Бабушкин сказал как отрезал:
- Значит, забыли половину того, что знали. А в училище не получили и половины того, что нужно в полярной авиации. Просил же – присылать лётчиков с опытом хотя бы в средних широтах… Ладно, пехота, обратно не отправлю. Будем учить заново.
Я сдержал улыбку, гагаринская – она такая, не заметить невозможно, невольно вспомнив анекдот: «Забудь всё, чему тебя учили в институте, тебе это не пригодится. - Я не учился в институте. - Тогда вы нам не подходите, нам нужны люди только с высшим образованием».
- Есть учиться заново! – Юра опередил меня.
- Обживайтесь. Потом будем выводить по одному на спарке. Дальше – с ведущим как на поводке. Если через полгода вызреете из пехоты к самостоятельным заданиям, считайте себя чкаловыми.
Его можно было понять. Хрущёв сократил огромную сталинскую армию, сотни тысяч офицеров отправились на гражданку, в том числе опытные военные лётчики, далёкие от пенсионного возраста, а училища продолжали исправно штамповать выпускников-полуфабрикатов. Тем более авиаполк, в цивильном обозначении в/ч 74479, считался второй линии, здесь несли службу многие выпускники Чкаловского училища, получали квалификацию, гораздо быстрее – звёздочки капитана… и писали рапорт на перевод в более спокойные и комфортные места, если находили вариант.
Потратив на нас драгоценную минуту, спровадил к замполиту. Тот всего четверть часа отрабатывал обязательную программу о наследниках боевых традиций защитников советского Заполярья, потом с ходу перепрыгнул на бытовые проблемы, понимая: верность Родине и партии лучше не испытывать на прочность хозяйственными неурядицами. Пообещал, что скоро достроится дом, каждая офицерская семья получит по отдельной комнате, а с ребёнком может рассчитывать даже на отдельную однокомнатную квартиру. Ситуацию «трое в одной койке, не считая собаки» обещал урегулировать сегодня же.
- Разрешите обратиться! Лейтенант Гагарин. Как обстоят дела со спортом?
Оказалось – зимой не очень. На открытом воздухе да в снегопады вообще никак. Но есть вариант. От финнов остались огромные склады. Естественно, по армейскому обыкновению они заполнены всяким особо важным, ценным и совсекретным хламом, который, при желании, стоило бы большей частью списать и вывезти на свалку, частью перераспределить по другим складам.
- Товарищ майор, я уже вижу своё первое комсомольское поручение: освободить один склад и оборудовать спортзал. Наберу офицеров из добровольцев. Получится ли рядовому составу определить наряд на работы в складе?
- В снежное время с солдатами сложно, лейтенант. Но если сидеть сиднем, точно ничего не выйдет. Полярная ночь длинная. Были случаи, офицеры от безделья в свободное время налегали на спиртное, здесь его много, дебоширили, женатые устраивали семейные скандалы. Во время сокращений полк от таких избавился. Но, считаю, мы обязаны предупредить возможные повторения. Завтра же идём инспектировать ближайший склад. Ещё вопросы?
- Университет марксизма-ленинизма! – не унимался я. – Мы трое – комсомольцы, но все как один желаем быть в первых рядах строителей коммунистического общества.
Если хотел произвести впечатление на замполита, то произвёл.
- Лейтенант Гагарин! Не много ли на себя берёте? Служба на Севере тяжела. Плюс спорт, комсомольские поручения, да ещё университет марксизма-ленинизма? Подарите жене своё фото, иначе забудет, как выглядите.
- Один раз живём, товарищ майор. За гробовой доской не наверстать.
Думаю, настоящий Гагарин вёл бы себя ещё активнее.
Напоследок спросил:
- Почему командир полка назвал нас «пехотой»? Мы пусть начинающие, но всё же лётчики.
В этом наверняка крылся некий северный подвох, я не ошибся, замполит нахмурился и кивнул на нашу форму – для ВВС, а не ВМФ.
- Потому что мы гордимся принадлежностью к флотскому братству, вам же выдали общевойсковое обмундирование. Носите, пока не выйдет срок для замены, или приобретайте флотское, с вычетом из денежного довольствия.
Мы трое были удручены – даже внешне отмечены, что «не свои» для военных из Луостари.
Из ненаписанного письма в Оренбург:
«Познакомился с начальством. Люди душевные, отзывчивые. Хотел получить форму военно-морского лётчика, и мне тут же пошли навстречу, посоветовав приобрести её за свой счёт. На просьбу предоставить отдельное помещение с открытой душой предложили мне самому поискать свободную комнату в гарнизоне, ибо офицерский дом сдадут не раньше лета».
Понятно, что на такой широте да в приграничной зоне чего-то возводить могли только строители одного сорта в СССР, а именно стройбат. Этих товарищей, так сказать, которые мне вовсе не товарищи, я наблюдал в продовольственном магазинчике, на военных они походили примерно в той же степени, что и на профессуру Гарварда. Рожи – чистые уголовники. Не зря в армии о них говорят: самый страшные в вооружённых силах, если им ещё и автоматы в руки дать, порвут НАТО как тузик грелку.
Я бы точно не дал. НАТО за бугром, а мы – тут.
Пока Юра оплачивал папиросы "Север", два передовика строительного производства двинули к тамбуру на выход. Через минуту оттуда раздался девичий визг. Мы с Дергуновым бросились следом.
В полутёмном предбаннике магазина стройбатовцы зажали девицу лет шестнадцати. Не насиловали, по крайней мере – до срывания одежды дело не дошло. Только тискали и щупали от души, та визжала и брыкалась, хулиганы ржали.
- Отставить! – гаркнул Дергунов. – Не то патруль вызову.
Девицу отпустили. Ближайший обернулся к Юре.
- Слыш, летёха. Шёл бы ты нах со своим патрулём! - после чего оба свалили.
Дергунов метнулся вдогонку, сжимая кулаки, но я ухватил друга за рукав.
- Не лезь. Думаешь, гарнизонное начальство не знает об их выходках? Значит, есть причина терпеть. Отправят этих на губу, кто нам дом построит? Или пришлют с Большой Земли других, не лучше.
На фоне стройбата не только авиаторы, но и артиллеристы, а также представители других родов войск, обитавшие в Луостари, казались рафинированной интеллигенцией. Пусть я не прав и зря распространяю нелюбовь на всех военных строителей на основании собственных единичных встреч с их представителями, увы, таков личный опыт, пальцем его не заткнёшь. В пятьдесят пятом, буквально за пару лет до моего попаданства, командиры военно-строительных отрядов на фоне низкого состояния дисциплины получили полномочия по применению наказаний, но, видимо, не очень-то помогло.
Благодаря этим посетителям, а может из-за расположения магазинчика в промежутке между казармой и домом для семейных, к заведению прикрепилось народное название «Промежность», очень к нему подходящее. Настоящего наименования, не исключаю, не помнили и продавцы.
В мрачном пейзаже северного городка компанию стройбатовцам отлично составляли чайки.
Из того же письма:
«Природа Севера удивительная, наверняка тебе понравится. Здесь всюду летают огромные белые птицы удивительной красы. Это – большие морские чайки, здесь их почему-то именуют бакланами, хоть настоящие бакланы чёрные».