Задавая следующий вопрос, Королёв едва сдержался, чтоб не сорваться. Не на Григория, конечно, но тот первый бы услышал рык.
— Сапсан-один, длины шланга хватит для перемещения в «Восход-2»?
— Заря, точно померить возможности не было. Надеюсь, хватит.
А если нет? Тогда самое главное, что должно было венчать полёт, переход на другой корабль и его приземление, генеральная репетиция перед прилунением, всё это идёт коту под хвост!
— Сапсан-один, задраивайте люк и возвращайтесь на свой корабль.
Минут через десять Нелюбов доложил, что давление в шлюзе сравнялось со спускаемым аппаратом.
— Я Заря. Сапсану-один и Сапсану-два, выполнить последние эксперименты дня и отдыхать. До завтра.
Отложив микрофон, Королёв буквально сорвался с места.
— Гагарин! За мной! Кто-нибудь! Мне нужна рулетка семь метров, быстро!
Семь метров… Понятно, чего он опасается. Кто-то особо старательный, теперь, считай, уволенный с Байконура, не заменил-таки шланг на удлинённый. Его Нелюбову хватило бы, чтоб выйти, спокойно отсоединить его и открыть люк «Восхода-2», он без шлюзовой камеры, там подключиться к системе жизнеобеспечения второго корабля и, восстановив герметичность шарика, спокойно наполнить его воздухом.
Выскочив из ЦУПа, я нырнул за Королёвым в его «чайку».
— К институту! Гони!
Там идти-то всего минут пять…
Около макетов Главный пробежался мимо сцепки «Восход-Восход». Размотал полученную от кого-то семиметровую верёвку.
— Юра! Приведи в готовность шлюзовую камеру. Где контейнер с бобиной шланга, ты знаешь. Померяем, насколько Нелюбову хватит.
Два металлических шара плотно сцепились между собой стыковочным узлом, вроде и близко. На каждом поверх обшивки протянут трос, держась за который космонавт переберётся в «Восход-2». Если хватит шланга.
Воздух с шипением наполнил шлюз. Я скинул ботинки и забрался внутрь, привязал верёвку к корпусу контейнера, вытащил второй её конец и вернулся к Королёву.
— Ты — Нелюбов и ты в космосе. Перейди на «Восход-2».
Не обуваясь, я сам хотел как можно быстрее получить ответ, приставил шланг к пузу, там находится его гнездо на скафандре, и шагнул к второму «Восходу».
— Не хватает метра. До задраек, надеюсь, дотянусь, но больше…
— А Нелюбов и до них не достанет. Ты же на полу стоишь, Гришу упругость шлюза потянет назад. Чёрт-чёрт-чёрт…
— Засекайте время, Сергей Павлович.
— Засёк. Что ты хочешь проверить?
Я отпустил верёвку, открутил все три задрайки, втиснулся во второй аппарат и схватился за воздушную магистраль.
— Всё! Скафандр питается от «Восход-2».
— Минута сорок три секунды. В идеальной ситуации. Имеем ли мы право так рисковать?
— Надо проверить в реальном скафандре.
Со второй попытки, но в обычной повседневной форме, я даже выиграл две секунды. Но у Нелюбова не будет времени на тренировки. Движения замедлятся от удушья и чудовищной температуры. Если на него будут попадать прямые солнечные лучи, перегреется до потери сознания быстрее, чем от отравления углекислотой. Не вариант так рисковать.
На этом расстались с Главным.
Ночь прошла в кошмарах. Я то засыпал, то подскакивал, выпадая в явь из страшного сновидения, где смотрю на мир через запотевающее стекло гермошлема и умираю от удушья. Ситуация с Нелюбовым захватила меня без остатка… Но и бросать «Восход-2», всего лишь ещё раз проверив стыковку на орбите, не хотелось.
Случайно зацепил Аллу локтем. Она недовольно заворочалась.
— Каждый раз будешь скакать, пока кто-то в космосе? Спи давай!
Не знаю, как отдыхал Гриша, на утро он предложил вполне здравый вариант.
— В штуцере шланга стоит клапан. Он перекрывает ток воздуха, когда достаю из разъёма в скафандре, и в нём тоже клапан. Отсоединяю, делаю шаг к люку, откручиваю одну задрайку, возвращаюсь, дышу, охлаждаюсь. Время без шланга не превысит минуты, в скафандре воздуха хватит на несколько полноценных вдохов-выдохов.
— Сапсан-один, что если потеряешь сознание?
— Сапсан-два будет страховать в шлюзе. Выйдет, утянет меня к шлюзу и воткнёт шланг.
— С ним согласовал порядок действий?
— Так точно, Заря. Сапсан-два сам и придумал этот вариант.
В подобных экстраординарных случаях многие собирают комиссию, куда-то звонят, советуются. Королёв только бросил в микрофон:
— Сапсаны! Начинайте.
Он принял всю ответственность на себя.
Сцепившиеся «Восходы» повернулись, чтоб оба люка оказались в тени.
ЦУП накрыло тишиной. Молчал даже Главный, не в силах чем-то помочь. Каждые несколько секунд включался Нелюбов, кратко комментируя свои действия, и чтоб понимали: он не в обмороке. Всматривались в передаваемую им картинку до боли в глазах. Боковым зрением заметил, что сидевший справа от меня офицер, взрослый майор с эмблемами связи на голубых петлицах, совершенно по-детски принялся грызть ногти.
Люк откинулся на петле.
— Ухожу в свободное плавание, товарищи!
Связь пропала. Он выдернул не только воздушную магистраль, но и кабель. Наверняка отстегнул карабин троса. Экран, получавший картинку с его камеры, сплошь пошёл серыми помехами. Пропала телеметрия о жизненных показателях.
— Сапсан-два, я Заря. Что видно?
— Заря, я Сапсан-два. Сапсан-один внутри корабля.
Я вдруг подумал, что выход Феоктистова в открытый космос не предусматривался, это был лишь запасной вариант на случай проблем с Нелюбовым. У Кости даже нет кольца на скафандре для страховочного карабина! А он справился, высунувшись до пояса из шлюза.
— Заря, я — Сапсан-один. Дышу.
Если кто-то думает, что офицеры на ответственном месте службы не умеют радоваться с щенячьей непосредственностью, то глубоко ошибается. В восторге были все! Аплодировал сосед со сгрызенными до мяса пальцами.
Гриша оживлял «Восход». Включил приборы на прогрев ламп, камеру, показал, что извлёк из контейнера саморазогревающийся обед и собрался его схарчить.
Через виток корабли расстыковались. Феоктистов очутился немного позади и наблюдал, как «Восход-2» отделил ступень, ненужную во время работы ТДУ, и она плавно уплыла вдаль.
Королёв разрешил прекратить часть экспериментов, планировавшихся на втором корабле, понимая, что запас прочности каждого космонавта не вечен, так же как и запас везения, отдал приказ садиться. «Восход-1» повёл на орбите пять суток, потому Григория привезли в Москву одного. Снова Ил-18 и ковровая дорожка к трапу, более солидный самолёт для извоза не давали, на Байконуре ВПП всего тысяча двести. Нелюбов отмаршировал по ней, сияя гордой улыбкой, но его встречал уже не Генеральный секретарь ЦК КПСС, а всего лишь Брежнев, Председатель Верховного Совета СССР и большой любитель целоваться взасос, чего не избежать. Гриша потом говорил, что дыхание задерживал дольше, чем при проникновении в лишённый воздуха спускаемый аппарат.
Насколько помнится по прошлой жизни, с космонавтами Леонид Ильич не особо лобзался, калибр не тот. Вот Ясир Арафат, Тодор Живков или Фидель Кастро — совсем другой уровень для обмена слюной.
Не склонный к петтингу с мужчинами, я не стал его мучить буськами, хоть мелькнула мысль — чисто из озорства. Просто обнялись, потом нас двоих щёлкали журналисты.
— Юра! Пусти меня на Луну, — шепнул он.
— Зачем?
— Ступлю на неё первым — сравняюсь с тобой. А то несправедливо, летал дважды, больше времени провёл, болтался в открытом космосе без кислородных баллонов, а все на тебя смотрят!
— О чём говорят покорители космоса? — подлез журналист, известный казёнными заметками в «Правде».
— О грядущих свершениях на благо советского народа и родной Коммунистической партии, — оттарабанил я без запинки.
Впрочем, если бы промолчал, он тиснул бы в передовице ровно то же самое.
Отмечу, что мой товарищ не задал естественный вопрос: какая самка собаки не поменяла короткий шланг на длинный. Королёв не стал особо разбираться, уволив целый расчёт из числа команды, готовившей «Восход-1», и сразу нарвался на очередной, бессчётный по порядку конфликт с КГБ.
Первый главк доложил Семичастному, тот — Келдышу, что работа завербованных американских граждан, имеющих доступ к доводке F-1, кардинально осложнилась. ЦРУ установило, что в Днепропетровске собирается двигатель, по массогабаритным характеристикам и внешнему виду удивительно напоминающий американский. Это они ещё РД-700 не видели, точную копию движка от первой ступени «Сатурна». Разумеется, чекисты ввели кучу дополнительных строгостей и мер обеспечения секретности, перетекание информации между ОКБ, и до того не особо обильное, сократится до нуля, начнётся дублирование экспериментов из-за незнания опыта соседей. На фоне этого увольнение сразу трёх десятков специалистов, многих — несправедливо обиженных, но хорошо знающих техническую сторону программы «Восход» как основной составляющей лунного проекта, вообще никуда не годится. Что эти люди понятия не имеют об РД-700 и РД-1000, комитетчиков ничуть не волновало.
Нас же, кроме прочего, весьма заботила система контроля. Вроде бы каждый болт проверяется, каждая из тысяч деталей, заполняются бесчисленные журналы, любое телодвижение в них заносится, фамилия исполнителя, подпись… А в космосе обнаруживается шланг половинной длины.
В космической технике нет мелочей. Приходилось слышать, причиной взрыва ракеты «Восток-2М» на космодроме Плесецк в покинутой мной реальности стала обыкновенная тряпка, намотанная в месте подключения заправочного шланга к баку с жидким кислородом третьей ступени. Она воспламенилась, взрыв унёс сорок восемь жизней — сразу и умерших от ожогов. Точную дату не помню, послезнание… Кричать «не заматывайте ветошью протекающие магистрали топлива и окислителей»? Оно и так очевидно, но не всегда соблюдается.
Лишь одно успокаивало, далёкое к технике. Не только аппаратура Госкомитета по электронной технике способна сбоить, сарафанное радио тоже не сработало, и Алла была не в курсе, что я провожал Нелюбова, одетый в такой же скафандр.