Шелепин не видел текст моего спича. Не знаю, одобрил бы, он лишь дал прямое указание — топить заподозренных в прохрущёвском лобби, не смущаясь, что на публику вылезут крайне неприятные факты. Некоторые из них, на самом деле, составляют гостайну, как-то расходы на космос и катастрофа «Протона». Но ради великой цели — сохранения у власти — нынешняя верхушка Президиума ЦК была готова на такие жертвы.
Мне не оставили выбора. Дорвутся до руля поплечники Никиты, он получит роль серого кардинала, меня спихнут и из отряда космонавтов, и из Совета главных конструкторов, сохранив лишь декоративно-представительскую функцию, вот Алла обрадуется. Поэтому я демонстративно топил Малиновского, с ним и весь остальной военный корпус в ЦК КПСС, которых Никита протащил на съезде в шестьдесят втором.
Самый главный маршал, главная мишень моих нападок, налился пунцовым цветом. Он сидел в первом ряду и прекрасно просматривался с трибуны. Глушко и Челомея я не видел среди делегатов. Вряд ли мою речь покажут по телевизору полностью, да и в советской прессе не напишут многого, зачем простому человеку, выживающему на восемьдесят рублей в месяц, знать, что какие-то гении космоса похоронили миллиарды. Но главное до любителей гептила дойдёт, и мои слова станут для них похоронным маршем. Либо ничего не получится, и отдачей меня самого закатают в асфальт.
А какая альтернатива? Взять больничный и самому отсидеться перед телевизором?
Никак. Я — Гагарин! Пусть даже поддельный.
Не думаю, что моя обличительная речь стала чем-то решающим, но свою роль наверняка сыграла. В протокол конференции внесли резолюцию, обязывающую ЦК навести порядок в военно-космической сфере. Первое же заседание ЦК, а затем заседания Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров повлекли кардинальные изменения в составе Президиума ЦК, а также в Министерстве обороны. Малиновский и два его зама отправились в почётную отставку, министром стал Вершинин, Каманин, перепрыгнув через несколько голов выше его в иерархии ВВС, занял пост командующего воздушными силами. В ЦК КПСС образовалась когорта пенсионеров (по возрасту) во главе с Хрущёвым — из Центрального Комитета не выведены, но, лишившись постов в партии и госаппарате, прежнего веса не имеют. Косыгин удержался, и план на следующую пятилетку будет свёрстан, исходя из его политики рыночной социалистической экономики. Что касается Брежнева, то хитрый царедворец очень вовремя учуял, что ветер норовит повернуть не в ту сторону, и вовремя устранился от борьбы. Иными словами, сделал ровно то, что Келдыш советовал мне.
В чисто советских традициях ЦК и Совет Министров сформировали очередную комиссию по разборкам в делах ракетных, но уже с чётким посылом: ядовитые ракеты предназначены только для войны со странами НАТО.
Это никак не означало, что нам дадут семь «семёрок» на многопусковый полёт к Луне. Сам сказал с высокой трибуны об излишестве многомиллиардных затрат — получи и распишись.
Отряд космонавтов, включая тройки поляков, венгров и граждан ЧССР, продолжал тренироваться, но ближайшие пилотируемые полёты не просматривались. Мы не вывели на орбиту станцию, к которой имело смысл летать, а научные эксперименты в кабине «Восхода» не особо спланируешь из-за мизерности объёма. На Луну лететь не на чем.
У соперников дела обстояли не лучше. Глушко и Челомей из-за моего доноса лишились постов. Работы по «Протону» заморозились, хоть ежу понятно — «вонючку» не так сложно научить летать, а тяжёлая ракета Советскому Союзу нужна и даже очень. Продолжались разработки баллистических ракет на высококипящем топливе и окислителях, но это уже другая история, к космонавтике отношения не имеющая.
В июле на втором пусковом устройстве для тяжёлых ракет состоялся старт, никак не освещавшийся в прессе. В космос ушла двухступенчатая ракета с одним двигателем РД-700 в первой ступени и менее мощным РД-0109 во второй, оба на паре кислород-керосин. Мы с Василием Павловичем обнялись в Центре управления пуском.
— Вернусь в Москву — положу букетик на могилку Сергею Павловичу, — Мишин разомкнул объятия, он, похоже, готов был разрыдаться от счастья, услышав, что вторая ступень отработала штатно как и первая, а массогабаритный муляж пополнил сообщество орбитального мусора. — Мне не стыдно теперь смотреть в его глаза на портрете!
Кроме прессы, существовали и другие способы передачи информации. Как только я повернул ключ в двери квартиры, услышал женские голоса. Алла бросилась навстречу, чмокнула, потом предупредила: у нас Зина в гостях.
— Значит, ты уже всё знаешь.
— Да! У вас есть ракета для Луны! — супруга пригнулась и спросила шёпотом: — Она пришла разведать, есть ли шанс отправить в полёт её мужа.
— Решаю не я, а Госкомиссия. У Нелюбова два полёта, не все из первого и второго состава хоть раз там побывали. Вряд ли.
— Но он — самый опытный!
Понятно. Если на Луну отправится Григорий, я останусь на Земле. Как же ты не утомилась сдерживать меня за эти пять лет! Тем более знаешь — не получится.
— Сейчас главное — катать товарищей из братских стран.
Это её чуть успокоило. Я точно не отношусь к немцам, чехам или полякам.
Потискав детей, сел за стол, слово за слово…
— Зин, что случилось?
— Ничего…
— Это когда Алла мне заявляет «ничего», а сама дуется, точно — пустяки. Тебя гложет что-то серьёзное.
Она гордо вскинула голову, намереваясь отрицать. Но в уголке глаза блеснула слеза.
— У меня не будет детей.
Шум Ксюхи и Андрея за дверью был как-то некстати. Словно подчёркивалось: у нас-то всё в порядке, завидуй.
— Вы же это вроде знали до того, когда приехали в Москву в шестидесятом?
Алла чуть кивнула. Они явно это уже обсудили, и моя не встревала. Молчащая женщина — чудо природы, говорю без всяких шуток.
— Да. Но тогда был спокоен, думал только о космосе. Сейчас состоялся, Дважды Герой. Квартира, машина, майорские погоны, как старший космонавт-инструктор скоро получит подполковника. В тридцать один год столько добился! А детей нет — из-за меня.
— Точно из-за тебя, он проверялся?
— Я лично проверяла, — встряла Алла, разрушив идеал. Тут же спохватилась от двусмысленности: — Он принёс пробирку, смотрела под микроскопом. Специалисту тоже показала. А Зина болела в юности, потом ещё травмы от прыжков с парашютом. Женщинам они не очень показаны, вспомни Иру.
— Ясно, девочки. Говори прямо, Зина, он намерен тебя бросить и уйти к способной рожать? Тогда ему не то что третий полёт не светит, и новая звёздочка под вопросом. Будет очень пешеходным Дважды Героем. Поговорить с ним?
— Не надо. Вот если бы занялся подготовкой к новому полёту…
— То отвлёкся бы от дурных мыслей? Зинуль, брось и постарайся потерпеть. Открою тебе тайну, что и Шелепин не знает. Лунная ракета выведет на околоземную орбиту большую станцию. Внутренний объём — половина нашей квартиры. Вот в ней космонавт будет находится от нескольких месяцев до года, и готовиться к такой миссии нужно тщательно. Что такое полёт на Луну? Он опасен и не совсем предсказуем, хоть мы отрабатываем отдельные этапы порознь. Но там сплошь сработает автоматика, люди только на крайний случай. На станции программа экспериментов будет постоянно меняться, на год вперёд не спланируешь, вот тут и нужен опытный, с гибким мышлением. Ещё раз, не я лично решаю, только пишу представление. Вижу Нелюбова начальником такой станции, но не командиром лунного корабля. Прости за откровенность.
— Завидую тебе, Алка, — призналась Зина, уходя. — У Юры всё прямо, конкретно, даже если не очень приятно на слух. Мой постоянно уходит от ответов, глаза уводит, иной раз думаю — не любовницу ли завёл? Вы к Егорову на свадьбу придёте?
Супруга вопросительно посмотрела на меня, я кивнул. Уж моя роль в сводничестве звёздного жениха со звёздной актрисой такова, что не откажешься. А Алла попробует осуществить давнюю мечту: затмить Фатееву. Ну-ну…
В ресторане гостиницы «Националь», куда отправились после церемонии бракосочетания, улыбчивые юноши предлагали рассесться за длинным свадебным столом. Что любопытно, нас с Аллой разместили довольно далеко — человек за двадцать до брачующейся пары, сказать «до молодых» язык не поворачивается, у обоих второй брак. Видимо, кинозвезда не хотела рядом с собой молодых да ярких, сама выглядела сногсшибательно в белом, Егоров по обыкновению тушевался, он в штатском чёрном однобортном костюме смотрелся белой вороной среди космонавтов, мы, его коллеги, были сплошь в офицерской парадной форме. Чёрно-белая ворона, прошу прощения за каламбур.
Алла с любопытством разглядывала киноартистов, до этого виденных лишь на экране. Когда к ней подошёл Василий Лановой, статный красавец, намного выше ростом любого из присутствовавших военных, представился и поцеловал ей руку, радостно воскликнула:
— Вот теперь вижу, в «Полосатом рейсе» вы гораздо более похожи на себя, интеллигентный породистый мужчина. Как Павел Корчагин вы не столь эффектны.
— Вынужден согласиться, сударыня. Зато благодаря «Корчагину» меня заметили и начали давать роли. Сейчас играю Анатоля Курагина в «Войне и мире», заранее приглашаю на премьеру!
— Только с мужем.
— Значит — с мужем… Если не отобью вас до премьеры.
Он удалился, уверенный, что заставил меня взволноваться. Роль Курагина, повесы и соблазнителя, шла ему, на мой взгляд, куда больше, чем главная в фильме «Офицеры». Уж точно сам себя сыграл в «Семнадцати мгновениях весны» — обергруппенфюрера СС.
Упс… Значит, я в самом деле ревную, если так гадко о нём думаю.
Разговоры в компании космонавтов были куда веселее. На вопрос кого-то из гостей, почему Титова больше не пускают в космос, за него ответил Григорий:
— Когда в первый раз нас привели к макету корабля «Восток», присутствовал Королёв Сергей Павлович. Он говорит: садитесь внутрь, осваивайтесь. Герман влез и возмущённо спрашивает: где штурвал, где РУД, то есть рукоять управления двигателем? Королёв, столько вложивший в автоматизацию управления, аж побелел от злости. Кричит: «Штурвал? РУД? Педали? Может, тебе ещё вожжи дать?» Кто же после такого отправит Титова во второй раз? И за единственный спасибо.