Фантастика 2025-52 — страница 587 из 592

«У МОНЕТЫ ДВЕ СТОРОНЫ» 19–25 августа 1904 года

Глава 31

— Отряд князя Ухтомского мы встретим у Шандунга, вряд ли японцы догонят его корабли своими броненосцами. К тому же, Роберт Николаевич, у нас теперь есть снаряды, пусть немного, на полчаса боя, если экономно стрелять будем, но они имеются. Главное скорость — потому «Полтаву» брать не будем, пойдем с тремя броненосцами, в сопровождении крейсеров. Этого вполне достаточно, чтобы при встрече с неприятелем, отбиться от японцев.

— Снарядов привезут мало, только первую партию, вторая еще идет где-то в Сибири, и это несмотря на то, что поезда обязаны были пропустить как «литерные». Так нельзя воевать…

— Тут ничего не поделаешь, и так пропускную способность железной дороги почти в два раза увеличили от изначально запланированной. Армии много требуется, еще флот со своими заказами — министру путей сообщения можно только посочувствовать. Нормально дорога начнет функционировать только через год, когда будут достроены туннели вокруг Байкала и окончательно проложат второй путь. Как видите, японцы на нас напали в исключительно удобный для себя момент, только мы правильно распорядились тем, что есть в наличии. И если не дадим «Фудзи» и «Ниссин» из Вей-Хай-Вея тайком увести, то войну неизбежно выиграем.

— Для того вы подводные лодки решили задействовать? Чтобы ночью вошли в британскую гавань и снова торпедировать японские корабли? Не лучше ли миноносцы отправить в поиск?

— Не стоит — англичане рейд охраняют на пятидесяти кабельтовых — наши миноносцы просто не дойдут незамеченными. Да и не подводные это лодки — после установки мотора внутреннего сгорания они не способны погружаться, идут исключительно в полуподводном состоянии, и атаку можно произвести в тихую погоду, при волнении зальет через люк. Это так, «лапша быстрого приготовления», на скорую руку, а не настоящая подводная лодка, которая должна быть совсем другой…

— А что это за такое блюдо, Николай Александрович? И какова эта самая «настоящая» субмарина, каковы ее достоинства?

— Все предельно просто, как приготовление сухарей под высокой температурой термической обработки. Такую лапшу залил кипятком, добавил сухой зелени и мяса, которые хранятся долго, и через пять минут получил готовое горячее блюдо. А то посмотрел, как после боя консервы матросам давали, холодные, а люди голодные и усталые. А тут лапшу и приправу по пакетикам заранее разложить, соль с перцем добавить сразу, и хранить можно долго в сухом месте, пару лет точно.

— Так, ведь если десантные роты на берегу задействовать, то без кухонь несколько суток обходиться могут с такими припасами. Я немедленно распоряжусь, у контр-адмирала Григоровича целое хозяйство имеется.

Вирен мыслил прагматично, и что необычно — никогда и ничего не забывал, все время контролировал дела, и горе тому нерадивому, кто не вовремя или не в должной мере выполнял распоряжения командующего флотов или штаба. За это его многие ненавидели, но молчали в «тряпочку», как говорится — отвага и доблесть бывшего командира «Баяна» была вне всяких сомнений, как и полученный им орден святого Георгия 4-й степени и золотое оружие «за храбрость». С таким контр-адмиралом не поспоришь, даже другие флагманы, также заслуженные моряки, молча и без пререканий выполняли все его распоряжения. Вообще, на порт-артурской эскадре храбрые, энергичные и проявившие себя в боях офицеры, сейчас получали быстрое продвижение по службе, сопровождаемое заслуженными наградами и относительно быстрым чинопроизводством. Так командиры «Новика» и «Бобра», отчаянные смельчаки, проявившие себя с первых дней войны, уже получили и белые крестики на колодке, и «золотое оружие», и чины «за отличие в делах против неприятеля». Шульц получил под командование «Баян», и сейчас дневал и ночевал на крейсере, работы на котором заметно ускорились с его назначением, хотя и до этого велись круглосуточно. Но теперь стало ясно, что корабль будет полностью готов не к середине сентября, а к началу месяца, не позже, но может чуть раньше. Два «надсмотрщика» в лице Вирена и запредельно энергичного Шульца как-то объединили усилия, и получилась самая настоящая «гремучая смесь». А вот барон Шельтинг, командир «Бобра», теперь получил под свое начало весь дивизион канонерских лодок, и вполне мог рассчитывать на контр-адмиральские погоны.

Беда была в ином — количество должностей капитанов первых двух рангов было ограничено, и множество заслуженных лейтенантов теперь ожидали продвижение по службе, хотя и до войны оно шло долгими годами. На флоте двадцать лет тому назад отменили чин капитан-лейтенанта, вместе с армейским майором, казна в очередной раз попыталась «сэкономить». Но зато теперь это сильно сказалось на продвижении достойных кандидатур, пришлось писать наместнику и долго обосновывать, что получившийся «разрыв» между лейтенантом и капитаном 2-го ранга нужно немедленно восполнить восстановлением прежнего чина. На других флотах мира данное звание вполне себе находит место, и более того, многие лейтенанты РИФ получают сейчас по ведомости оклад уже не существующего формально «капитан-лейтенанта». Однако получить чин капитана 2-го ранга, и тем более 1-го ранга невероятно трудно — тут либо принять под командование корабль (а на войне часты потери, а отнюдь не ввод в строй новых кораблей), или дожидаться гибели или ранения собственного командира. Ведь недаром в армии со времен Петра Великого частенько говорили, что капралы всегда жаждут геройской смерти своему сержанту.

И что интересно — ставший «полным» генералом Стессель его полностью поддержал, сказав, что нельзя томить капитанов в обер-офицерах на роте множество лет — слишком многие из них уходят в отставку, не дождавшись повышения. А на войне хоть и идет «текучка», но так про мирное время тоже надлежит подумать, и сделать все зависящее, чтобы воевавшие и отличившиеся в боях офицеры имели преимущество перед теми, кто отнюдь не рвался поехать добровольцем в Маньчжурию…

— Японцы гаолян уже жрут, патронов мало, снаряды закончились, но продолжают дальше сражаться. Сдаться ведь предложили, все честь по чести — а они собственных раненных добивают, а местных китайцев всех вырезали подчистую. И то нам во благо, так как избавили от подданных Поднебесной, — Вирен зло усмехнулся — китайцев он не любил, хотя к маньчжурам относился вполне терпимо, считая, что в Квантунской области должны жить подданные только Российской империи.

— А продолжают драться лишь потому, что надеются на Объединенный Флот, который их непременно выручит.

— Они правы — пока у Японии есть броненосцы, Того имеет весомые шансы на победу. Нанеся нам поражение, противнику гораздо легче станет осуществлять доставку подкреплений в Инкоу, и это позволит удерживаться долгое время на Ляодунском полуострове. При потере этого китайского порта, но обеспечив каботажные перевозки вдоль корейского побережья, можно вести войну долго, и добиться приемлемого мира, по которому мы закрепим власть над Маньчжурией, а они над Кореей, с последующим разделом. И сделать наша армия ничего не сможет — туда нет железной дороги, и уже мы не сможем снабжать свои войска иначе, чем морем. Так что генеральное сражение состоится, вопрос только когда и где.

— Через неделю у нас будут снаряды, отряд князя Ухтомского прорвется, на это я надеюсь. Однако не стоит нам лезть в драку, лучше дождаться вступления в строй «Баяна» и «Чийоды». И требуется перевооружить «рюриковичей», хотя у «нашего друга» Хейхатиро Того скоро войдет в строй флагманская «Микаса». Но все равно — девять кораблей против восьми, и при этом у нас пять первоклассных броненосцев против трех.

— Вот вы и ответили на вопрос, Роберт Николаевич, нужно поторопиться с «Баяном» — это ваш корабль, на нем и поднимите свой флаг. Надо попробовать справится с неприятелем собственными силами, при неудаче надеяться на подход в октябре эскадры адмирала Чухнина. Тогда японцы однозначно проиграли войну, если их не выручит «счастливый случай».

— Что вы имеете в виду под ним, Николай Александрович?

Посмотрев на напрягшегося Вирена, командующий флотом хмыкнул и негромко произнес:

— «Фудзи» и «Ниссин», на них идут работы, а это наводит на размышления определенного характера, разве не так? Учтите, англичане могут через посредников «продать» японцам пару броненосцев, вряд ли свои корабли из состава Ройял Нэви, но найти сходные могут. К тому же опыт имеется — когда японцы воевали с китайцами, они купили при посредничестве англичан у Чили крейсер «Эсмеральда», ставший «Идзуми». И что будет, если снова сотворят подобный кунштюк⁈

Этот крейсер при постройке именовали «Эсмеральда», и десять лет он нес на мачте чилийский флаг. Но в 1894 году Япония начала воевать с Китаем и сразу озаботилась усилением своего флота. Вот только Чили не могла продать крейсер воюющей державе, а потому сделка была проведена «изящно» — корабль за 220 тысяч фунтов купил Эквадор, и продал японцам за 300 тысяч фунтов. До берегов страны Восходящего Солнца крейсер дошел именно под эквадорским флагом. Президент Кордеро положил «разницу» себе в карман, что спустя полгода вышло ему «боком» — восстали батальоны «Боливар» и «Флорес», разразился скандал, который известен в Эквадоре как «продажа флага». Президент ушел в отставку писать стихи, а японцы победили китайцев с помощью оружия, которое тайно закупили в нейтральных странах…

Глава 32

— Слишком опасный противник, вы не находите, Яков Григорьевич? В меньших силах атакуют, да еще с таким напором, что страшно становится. И не подумал бы раньше, что азиаты насколько умело и яростно могут воевать с нашей армией. Если бы не наши пушки, то давно бы фронт прорвали. Хотя их артиллерия на должном уровне — у нас много раненых и убитых.

Наместник рассматривал в бинокль наступающие цепи японской пехоты, под напором которых корпуса Южной группы генерал-лейтенанта Зарубаева вот уже третий день пятились к Ляояну. Вначале сибиряки скатились с сопок, потом оставили предгорья, продержались сутки на равнине, а теперь по приказу командующего армией медленно отходили к Ляояну, оставив передовые позиции, разрушенные артиллерийским огнем.

— Шрапнель наносит страшный урон на открытой местности, ваше высокопревосходительство, оттого и большие потери сейчас. Но как только войска займут окопы, убыль станет намного меньше. Введение стальных касок, на примере частей Квантунского гарнизона, или того же флота, а также легких кирас либо стеганных китайских курток, еще больше снизит потери в инфантерии — тут генерал Стессель полностью прав. А вот в кавалерии доспехи сии не нужны — всадники могут быстро выходить из-под обстрела, я на действия казаков смотрю. Для конницы и атакующей пехоты наиболее опасны пулеметы, которых у японцев намного больше, чем у нас.

Начальник Полевого Штаба наместника ЕИВ генерал-майор Жилинский внешне сохранял спокойствие, хотя было видно, что сильно переживает за ход разработанного им сражения. Адмирал прекрасно понимал эмоции генерала, который последние двадцать лет провел исключительно в штабах, но при этом побывал наблюдателем на испано-американской войне, и даже получил пару орденов от юного короля Альфонсо. Да и карьеру сделал вполне успешную в Главном Штабе, став его 2-м генералом-квартирмейстером, а с началом войны с японцами назначенный к наместнику. Вот только генерал Куропаткин все предложенные ему активно-наступательные планы ведения войны «положил под сукно», как говорится, у него были свои «соображения» на эту войну, разработанные на основе плана Кутузова 1812 года.

И сейчас Жилинский не находил себе места — все же командного опыта у генерала никакого, одно дело на мирной конференции в Гааге тихо сидеть в составе делегации, штаны там протирая, или хотя бы ротой в бою командовать. Отчеты о войне испанцев с американцами составит дело хитрое, но выявлять чужие ошибки это одно, но вот извлекать из них полезный опыт для собственной армии совсем иное дело. Но именно такой генерал, сведущий в полевой войне и был нужен Алексееву, у которого опыта, включая боевого, хватало с избытком. Да и высшие должности исправлял с должным усердием, проявив немалое искусство, хоть на посту начальника Главного Морского Штаба, или управляющего Квантунской области, а потом наместника ЕИВ на Дальнем Востоке и главнокомандующего морскими и сухопутными силами. Да и в полевой войне разбирался, возглавил русские войска во время их марша на Пекин четыре года тому назад, тогда его опорой в этом предприятии стал заслуженный и опытный генерал Линевич, с которым адмирал Алексеев нашел «общий язык». А потому получив знающего штабного генерала, Евгений Иванович использовал его в качестве «справочника» и усердного работника, исполняющего его волю и стремления, воплощающего в жизнь разработанные им самим планы — таким был и покойный Витгефт. Но теперь адмирал усвоил твердо — штабных до командования допускать категорически нельзя — они «путанники», им не хватает энергии и решимости воплотить свои, пусть даже хорошие замыслы в жизнь. И таковым был Куропаткин, стремящийся контролировать «всех и вся», пытавшийся успеть, но бесконечно запаздывающий. Таковы штабисты, которые никогда не командовали, ведь если есть в подчинении люди, им и надлежит исполнять порученное, но не тупо, а проявляя ум и рвение.

Так что адмирал по здраво рассуждению скинул все на трех командующих армейскими группами, ограничившись общими директивами, контроль за исполнением которых оставил за собой. Не сдерживая инициативу командующих, он по примеру генерал-лейтенанта Зарубаева, настоятельно попросил, даже потребовал, не ущемлять инициативу подчиненных генералов и офицеров, хотя такое было редким проявлением в императорской армии. Но опыт у Алексеева уже был, и позитивный, принесший очень значимые результаты. Так оставив на усмотрение Матусевича ведение боевых действий на море и назначения командиров и флагманов, Евгений Иванович добился долгожданных побед как главнокомандующий, и теперь знал, что рано или поздно Матусевич, проявлявший строптивость как Макаров, добьется поставленных ему целей. А заодно тоже было отнесено к командующему Квантунским укрепрайоном генералу Стесселю.

И тот сделал главное — почти вернул под контроль полуостров, действуя дерзко и решительно и на пару с Матусевичем. И теперь армия Ноги зажата на Зеленых горах, еще пара недель, и она будет уничтожена. Причем исключительно умелыми действиями войск и массированным огнем артиллерии. Алексеев как моряк живо оценил перспективы, и теперь уповал именно на орудийный огонь, показавший, насколько он может быть в бою эффективным. И если каждому батальону дивизии придать две 4-х орудийные батареи, одну из трехдюймовых скорострельных пушек, где в наличии только шрапнель, и одну из устаревших 87 мм орудий с вполне достаточными по мощи фугасными снарядами (именно так действовали войска генерала Стесселя), то можно будет относительно небольшими силами сокрушить любого противника. Ладно, пусть не батальону, но полку точно — генерал видел в бинокль, как под белыми облачками шрапнели падают на землю японцы и русские, и выводы делал быстро. Повернувшись к Жилинскому, наместник негромко произнес, зажав бинокль в руке:

— Слишком густые построения пехоты, а потому большие потери. Мы с китайцами воевали в гораздо разреженных порядках и достигали побед при гораздо меньших потерях. Учтите, Яков Григорьевич — пополнения поступают медленно, хотим мы этого или не хотим, но нам нужно беречь сибиряков, новых брать неоткуда. Думаю, генерал Стессель полностью прав в своем рапорте, где предложил упразднить одну стрелковую роту в батальоне, и взамен ввести пулеметную команду из четырех легких «гочкисах» на треногах или датских «мадсенах». При уменьшении численности резко возрастет огневая мощь таких батальонов. И следует придать полкам собственные орудия — для противодействия уже пулеметам противника. Атаки на них затруднены без поддержки собственной артиллерии — такие рапорты пишут все командиры полков. А пока отправят посыльных на батарею время уходит. В Дальнем и в Порт-Артуре против японских пулеметов умело применяют наши десантные пушки. Они легкие по весу, с этими пушками не сравнишь, и таскаются на поле боя самими расчетами.

Алексеев самым внимательным образом читал получаемую из Дальнего корреспонденцию. И особенно те места, где говорилось об успехах, или применения новых средств борьбы с противником. И немедленно приказывал все предложения проверять уже здесь, а потом отправлял донесение в Петербург от своего имени. И если новшество оказывалось полезным, то настаивал на его немедленном внедрении. Так уже были закуплены для испытания датские пулеметы небольшой партией, скоро должны были пройти испытания. Каски и кирасы тоже испытывались, правда, их изготовление было кустарным, а когда передадут на заводы, непонятно. Одно хорошо — стоило убрать Витте от финансов, пусть и с «повышением», как деньги на нужды армии и флота появились, и при этом пока не прибегали к французским займам. Оставалось надеяться, что так будет до конца войны, которая вряд ли затянется — количество русских войск уже превышало по численности войска противника, а на один японский выстрел из полевой пушки уже делалось два русских. Давили противника огнем, безостановочно отправляя на Дальний Восток артиллерийские парки из мобилизационного запаса.

И главное — после победы в Желтом море и гибели Куропаткина, государь-император стал уделять повышенное внимание Дальнему Востоку. Под его давлениям решения стали приниматься куда быстрее — и это в первую очередь снаряжение 2-й Тихоокеанской эскадры вице-адмирала Чухнина, в которую вошли все вернувшиеся из Порт-Артура броненосцы, к которым добавили недошедшего туда «Ослябю» и недавно окончательно вошедшего в состав флота «Императора Александра III». Работы на новых броненосцах приостановили, а вот на уходящих кораблях резко ускорили, с таким расчетом, чтобы в начале сентября отправить эскадру. А с ее приходом победа на море уже будет неоспорима. Но за эти дни следует добиться зримого успеха здесь по Ляояном — и эта победа требуется ему самому в первую очередь…

Всего шесть первоклассных броненосцев, но их японцам хватило, чтобы одолеть полтора десятка русских кораблей подобного типа. Пусть не сразу, поочередно, но это как нельзя зримо свидетельствует о допущенных Петербургом просчетах…

Глава 33

— К сожалению, наши шестидюймовые пушки совершенно бесполезны против неприятельских броненосных крейсеров, про броненосцы и говорить не приходится. Вести стрельбу на дистанциях четыре десятка кабельтовых нельзя, а на расстояниях дальше пятнадцати кабельтовых они не пробивают броню толще трех дюймов. Вывод один — чем раньше мы их заменим на что-то более пригодное, тем будет лучше. Проблема только в том, что производство восьмидюймовых пушек мы только восстановили, и только в следующем году получим десяток таких орудий, и это все, на что мы можем рассчитывать. Немцы продали пушки, но это временное решение проблемы, нужны свои орудия. Так что лучше не предаваться несбыточным мечтаниям и воевать тем, что у нас есть в избытке. Впрочем, и 203 мм стволы, если и улучшат ситуацию, то ненамного. По большому счету, они не помогли японцам в сражении против наших броненосцев, Роберт Николаевич, снаряд ведь всего в семь пудов веса. Лучше, конечно, чем два с половиной пуда, но все же недостаточно тяжелые, и неспособны пробить шести дюймов брони.

Матусевич машинально помешал чай серебряной ложечкой, наступила ночь, но во флагманском салоне «Цесаревича» между адмиралами шел неспешный разговор под мерный рокот паровых машин — эскадра следовала на юг, и уже проходила траверз Шандунга, миновав Вей-Хай-Вей. С рассветом должна произойти встреча с крейсерами ВОКа, что осуществляли переход из Владивостока в Дальний. Объединение двух русских отрядов в одну эскадру было настоятельно необходимо — под Ляояном уже несколько дней шло ожесточенно сражение, которое должно повлиять на исход войны. Вернее, на время ее окончания — если победят русские, то японцы лишатся сухопутной армии, потому что ее будет невозможно эвакуировать морем. Если одолеют японцы, то война немного затянется, но итог будет такой же — так или иначе, но маршалу Ойяме придется Маньчжурию оставить.

По банальной причине — отсутствию портов, чтобы снабжать трехсоттысячную группировку. Зато японцам можно удержаться в Корее, если обеспечат каботажное плавание вдоль западного побережья. Впрочем, это и наоборот сработает — если Маньчжурская армия будет обеспечена всем необходимым пароходами из Дальнего и Порт-Артура, то война, может быть, и затянется до окончательного решения вопроса о победителе на море. В любом случае, до развязки не так далеко, а потому лучше собрать все корабли линии в один кулак — бить нужно крепко…

— На «полтавах» изначально собирались ставить башни с восьмидюймовыми пушками, но тогда в МТК сочли, что это будет излишне по весу, и перегрузка значительно возрастет. Да и Крамп предлагал установить на «Ретвизане» 203 мм орудия на пример американских броненосцев — по четыре каземата на борт вместо шести 152 мм. И как я знаю, на новых черноморских броненосцах решили по паре шестидюймовых пушек с борта убрать в пользу более крупного калибра, а на заложенных новых «бородинцах» вообще поменять в бортовых башнях 152 мм пушки на восьмидюймовые стволы. Но теперь ясно, что слабоват даже этот калибр.

Вирен тяжело вздохнул, закурил папиросу. Начальник штаба извелся за последние дни, когда получили телеграмму о выходе ВОКа. Крейсера уже отремонтировали после сражения в Корейском проливе, и сняли с них противоминную артиллерию, за исключением восьми 75 мм пушек на каждом. И главное — стали спешно довооружать «рюриковичей» имевшимися в наличии 152 мм пушками, прикрывая их броней импровизированных казематов, как сделали это в Порт-Артуре на «Севастополе» и «Полтаве». Обычные листы кораблестроительной стали, толщиной в дюйм и полдюйма крепили в несколько слоев, выяснив в бою на практике, что пара дюймов вполне достаточная преграда для фугасных снарядов, а три дюйма обеспечивают надежную защиту от попаданий 152 мм бронебойных. Судя по отчетам, противоосколочные перегородки поставили на батарейной палубе, а «погонные» шестидюймовые орудия, не имеющие возможности принять участие в бортовом залпе, перенесли на верхнюю палубу, прикрыв щитами. И главное — пару кормовых 203 мм пушек убрали из спонсонов, и установили на баке и юте, теперь в бортовом залпе могло участвовать три таких ствола, а не два. По всем расчетам выходило, что бортовой залп всех трех «рюриковичей» был равен по весу любому из «асамоидов». И хотя по броневой защите все три русских крейсера серьезно уступали кораблям отряда Камимуры, но большее водоизмещение, с принятыми мерами по дополнительной защите теперь позволяли надеяться, что в эскадренном бою теперь будут сражаться почти на равных с противником. Только одно обстоятельство сильно беспокоило адмиралов — нужны были пушки крупного калибра, но их как раз не имелось. А потому вся надежда на Германию — кайзер согласился передать несколько 240 мм и с десяток 210 мм орудий с боеприпасами. Но этого мало, к тому же доставят через месяц, не раньше, а воевать надо сейчас.

— Я отписал во все места куда мог — наместнику, в МТК и ГМШ, попросил прекратить установку башен на «бородинцах», необходимо снизить перегрузку как можно, приложил сделанные нами расчеты. А взамен поставить казематы с восьмидюймовыми пушками, по три на борт, и вместо всей противоминной артиллерии втиснуть на верхнюю палубу по восемь-двенадцать 120 мм орудий. Такой состав артиллерии будет намного предпочтительней, вот только вряд ли пойдут на изменения проекта — заказы ведь почти выполнены. Так что не будем улучшать то, что никак невозможно сделать лучше, я бы вообще убрал башни — перегрузка губительна. Сейчас важнее скорость, чем вооружение, как ни странно. Мы должны навязывать бой противнику по собственному усмотрению, как и избегать схватки, если она нам невыгодна. Даже один дополнительный узел важен.

— Николай Александрович, может быть нам следует отправить в МТК и на рассмотрение управляющему проект нового броненосного крейсера вместо «рюриковичей»? Он по всем статьям перекрывает не только «асамоидов», но с шестью 305 мм пушками вполне способен победить и «Микасу». Лучше уж построить эти корабли, с одним главным калибром, чем изначально с двумя — четырьмя 305 мм и дюжиной 203 мм орудий. Если наместник поддержит, и похлопочет перед императором, то проект можно переработать, ведь еще даже киль не собирают.

— Отправить можно, но кто к нам прислушается, Роберт Николаевич. Чисто по цифрам наш корабль выйдет дороже, а вы сами знаете, что означает «экономия» для нашего министерства финансов. И главная помеха высокая скорость — в варианте броненосца 22 узла, на узел больше с 254 мм пушками. Такие радикальные новшества не для инженеров МТК. К тому же за границей еще нет подобных проектов, а германские «бранденбурги» в расчет в Адмиралтействе не примут. Хотя…

Матусевич задумался, прикидывая варианты — он знал, что скоро будет заложен корабль, имя которого станет нарицательным. Но беда в том, что ему как легендарной Кассандре просто не будут верить. Алексеев «да», этот адмирал встанет на его сторону, потому что считает «своим», но что он сможет сделать против сборища «старцев», которым давно пора отдалится от дел, связанных с флотом — они просто пережили свое время, для некоторых оно началось с бастионов Севастополя. И запомнившейся на всю жизнь картины затопленных кораблей из эскадры Нахимова, которые растерзали из своих орудий турецкую армаду Осман-паши в Синопской бухте. А то, что времена изменились, и пар пришел на смену паруса, не для их ума.

— Хорошо, подготовьте все бумаги, наброски и чертежи. И напишем обоснование — в пакете все отправим наместнику для отправки императору. А если нашим доводам не воспримут, а так, скорее всего и произойдет — ведь мы с вами в их глазах не более чем выскочки. Нет, обязаны будут прислушаться, им вот это весомым аргументом станет.

Матусевич коснулся большого белого креста на шее, машинально провел ладонью по четырехугольной звезде с многочисленными лучами — последний раз такая награда была вручена Нахимову за Синоп, он ее получил за Дальний. А вот сделаны крест со звездой порт-артурским ювелиром, у которого заказы на несколько месяцев вперед расписаны, подмастерья даже появились, нанял работников. Ордена ведь не выдаются, их знаки нужно делать в полном соответствии с описанием, или выкупать в Петербурге, единственное исключение из капитула орден святого Георгия. Но так как прислать из столицы награды на полуостров, что блокирован вражескими войсками, невозможно, приходилось хоть как-то выкручиваться прямо на месте, во всем прибегая к паллиативам, благо золотых и серебряных монет с избытком. Не хватало только двенадцатидюймовых снарядов, вот тут в арсенале крутились мастера, как тот уж под вилами, снаряжая германские болванки пироксилином, но чаще дымным порохом…

По окончанию войны в Англии построили для России крейсер «Рюрик» с набором из 254 мм и 203 мм орудий, и как раз в тот момент, когда в строй входили дредноуты. Этот крейсер оказался «опоздавшим» к одной войне, и «ненужным» к другой по причине медленного хода. А тут варианты его превращения в корабль с «только большими пушками»…

Глава 34

— Когда одновременно сражаются более полумиллиона человек на небольшом пространстве, то невозможно выявить в одном бою победителя, даже за несколько дней, ваше высокопревосходительство. Победа определяется как многочисленностью армии, так и ее вооружением и подготовкой. Хотя это не флот, тут намного проще. Но в одном сходство есть — победит тот, кто стреляет лучше, и у кого банально больше снарядов.

Флаг-капитан наместника Эбергард прислушался к звукам артиллерийской канонады — бои на главной позиции в южном предместье города шли уже третий день. Несмотря на подступавшие сумерки, противоборствующие стороны и не думали прекращать затянувшееся сражение. Японцы силами 2-й и 4-й армий яростно атаковали Ляоян, сибирские корпуса Зарубаева стойко держали позиции, отбиваясь изо всех сил, благо орудий и снарядов доставало. А вот противник явно выдыхался, это Алексеев уже чувствовал — запасы боеприпасов значительно уменьшились, и на десяток русских выстрелов самураи едва отвечали тремя. И та легкость первых дней, с которой японские пулеметчики отражали яростные контратаки сибирских стрелков, адмирал уже не наблюдал — с патронами у врага стало плохо.

— Японцы наши войска давно бы смяли, будь у неприятеля Дальний и Инкоу, с их огромными складами. Следует поблагодарить моряков эскадры и вице-адмирала Матусевича — они полностью лишили противника подвоза. А теперь карты розданы на второй сдаче, и все козыри теперь у нас не только в руках, Андрей Августович, но кое-что припрятано и в рукаве, благо есть вторая колода, скажем так. Все решится завтра с рассветом…

Наместник устало вздохнул, вымотавшись за эти дни. Сегодня он съездил в «северную группу» — на реке Тайцзыхе шли упорные бои, японцы бросили в наступление свою 12-ю пехотную дивизию и гвардейскую резервную бригаду — всего два десятка батальонов при поддержке полусотни орудий. Занявший позиции 17-й армейский корпус отразил три неприятельских атаки, и теперь сам готовился перейти реки, благо имел в полтора раза больше батальонов, пусть и меньшего по численности состава. Главное, удалось выиграть время — глубоко в тыл японских гвардейцев зашли казачьи сотни генерала Ренненкампфа, и за флангом сосредоточили одну дивизию прибывшего в Мукден 1-го армейского корпуса. Теперь превосходство в силах стало более, чем двойным, и Линевич принял решение наступать, и поддержать его должен Бильдерлинг, стойко державший позиции своими двумя корпусами против оставшихся дивизий Куроки — 2-й пехотной и гвардейской.

— Я совсем не ожидал от японцев такой ярости и напора, — негромко произнес Эбергард, — пока не поговорил с пленными. Все они говорят об одном — что эта война решает будущее Японии, и поражение для них равносильно катастрофе. Страна задолжала американцам и англичанам огромные суммы, и если мы обложим их контрибуцией, то выплатить эти суммы станет невозможным делом на протяжении нескольких десятилетий. Так что победа для них жизненно важна, в отличие от нас — в столице даже не ощущают, что идет война, слишком далека она от тишины петербургских кабинетов.

Эбергард налил себе горячего чая из самовара — коньяка моряки не пили вот уже как четыре дня, считая себя в «походе». Наместник достал папиросу из коробки, закурил. И лишь через минуты заговорил:

— Слишком многие из доморощенных революционеров желают поражения в этой войне для своего собственного отечества. Недоумками их не назовешь, это враги, которые жаждут ниспровержения существующего строя. Но при этом не предполагают, что за этим последует судорожное потрясение, кровавая перетасовка, как писал покойному царю Александру их «Исполнительный Комитет» двадцать три года тому назад. И теперь наступил «долгожданный момент» — поражение в этой войне вызовет революцию, издержки и подрыв репутации державы внутренних смутьянов не волнуют, они стремятся к власти. А ради этого готовы пожертвовать многим в угоду интересам их настоящих хозяев. Не смотрите на меня так Андрей Августович — несчастного царя Павла Петровича убили русские дворяне, но за английское золото, чтобы поход казаков с французами на Индию не состоялся. И его праправнука Николая Александровича хотят свергнуть с престола в угоду интересов Парижа и Лондона, где наших радикалов привечают вот уже много лет, еще до Крымской войны началось, газетенки там печатали с портретами пяти висельников. Но на этот раз приступили к делу серьезно — думаю, ряд сановников — это касается Витте, покойного Куропаткина, новых министров, я имею в виду Коковцева, что связан с Барком, то есть французскими банкирами, и Святополка-Мирского, назначение которого на МВД поддержано «либералами», старались подготовить поражение в этой войне с японцами. Или вы думаете, все происходит просто так, по воле случая?

Наместник сделал продолжительную паузу, смял окурок и закурил новую папиросу. Взгляд адмирала словно застыл, а голос прозвучал отрешенно, словно Евгений Иванович говорил сам с собою, рассуждая.

— Матусевич прав — слишком много странностей, вполне объяснимых по одной, но все вместе они создают определенную картину. Нам подготовили эту войну, и мы в нее влезли, причем все сделал Витте. Да, постройка КВЖД необходима, я выступал за нее, имея целью присоединение к державе нашей всю северную часть Маньчжурии. Огромный, почти не заселенный край — там всего полтора миллиона жителей, маньчжуров, чуждых китайцам, и прямая дорога от Читы до Владивостока. Занятие сулит одни выгоды, а земли достаточно, чтобы переселить пару миллионов русских мужиков, дав каждому надел в полсотни десятин. Но Витте полез в южную часть Маньчжурии, стал строить ЮМЖД, та же Квантунская область, по большому счету не нужная. Достаточно было взять Гензан у корейцев, и подвести к нему железнодорожную ветку. Или купить несколько ледоколов типа «Ермака», чтобы обеспечить для Владивостока круглогодичную навигацию. Но нас втянули, дав Порт-Артур, как наживку на крючок для глупой акулы. А дальше уже поздно, и став в прошлом году наместником, я понял это. Мы уже не могли вывести войска, в эти края с боем введенные, без ущерба для престижа империи. Здесь Азия, и слабых презирают…

Алексеев замолчал, стал прислушиваться к звукам канонады — теперь открыли стрельбу осадные пушки в 120 пудов, отправляя во врага двухпудовые снаряды. На японцев обстрел из таких орудий всегда производил ошеломляющее впечатление, и они или прекращали наступление, либо сразу откатывались. Так что было ясно, что сейчас происходит первое — ставился заградительный огонь, прорваться через который даже отчаянно храбрая неприятельская инфантерия никак не могла.

— Поражение недопустимо — в стране начнется революция. А для меня лично такой исход означает вечный позор — так что Андрей Августович, нам нужно побеждать. Я перебрал все бумаги покойного Куропаткина, и знаете, что меня больше всего удивило? Алексей Николаевич постоянно испрашивает подкрепления — вытребовал еще 8-й и 16-йкорпуса, в Казанском округе формируют из запасных 6-й Сибирский корпус. А еще по железной дороге идут три стрелковые бригады, а он истребовал еще две — 3-ю и 4-ю. Но войск уже достаточно, наращивать группировку нельзя — пойдут перебои в снабжении, особенно зимой, когда Байкал еще не встанет. Но бывший министр требует беспрерывно, и зачем? Это ведь запасные, старшие возраста, абсолютно непригодные к полевой войне. У меня сразу возникло ощущение, что он все делает сознательно, но сейчас ознакомившись с его бумагами, я понял, что весь план войны грандиозная мистификация — Куропаткин и не думал воевать всерьез. Это план не победы в войне, а поражения. Думаю, с ним в сговоре адмирал Авелан — тот тоже всемерно ослаблял наши морские силы накануне войны, и это отнюдь не ошибка. Да и Рожественский к этому руку приложил — я ведь вел с ним переписку, а Зиновий Петрович всячески замедлял переход на Дальний Восток нужных нам кораблей.

Наместник замолчал, Эбергард даже задержал дыхание — в обрисованную картину он верил. Разговоры про «всесильных либералов» не зря ходили, всем было известно, что они имеют при дворе серьезную поддержку в лице вдовствующей императрицы и великих князей. А это означало только одно — если война закончится поражением, то начнется революция, если же победой, то будет организована смута. Тут молодому царю не позавидуешь — его обложили со всех сторон, и любая ошибка будет дорогого стоить…

Один из наглядных примеров японской пропаганды. Наглядная композиция — «и кто тут варвары»?

Глава 35

— Не знаю, как у них этот обряд называется, но «милым» его отнюдь не назовешь. Своих раненых солдат изрубить, чтобы они нам в плен не достались — это надо же такое удумать! Ладно, китайцы, это понять еще можно, но вот так с собственным госпиталем расправится⁈

— Азиаты, Роман Исидорович, что с них взять. Они могут во фраки облачиться, но от варварства их никто избавит — они в нем живут, и дышат. Да и о сдачи в плен речи быть не может — тут надо отдать самураям должное. Мух то сколько, прямо кишат в воздухе, лучше не подходить близко, и так дышать нечем, одна сплошная вонь!

Стессель едва сдержал рвотный позыв, прижимая ко рту спрыснутый одеколоном носовой платок. Вроде ко всему привык во время военной службы, и на «художества» башибузуков на Балканах насмотрелся, и здесь в Маньчжурии видел зверства хунхузов, но чтобы такое зреть, в жизни еще не приходилось. Вся ложбина была заполнена телами солдат в окровавленных повязках — их беспомощных просто закололи штыками и сложили. Отдельно лежали офицеры, что сами лишили себя жизни — вспороли животы себе короткими кинжалами, и тут же им отрубили головы «помощники». Выполнили специальный ритуал, который много веков практикуют. А вот врачей, судя по всему, просто обезглавили, причем те пошли на смерть явно добровольно — ни у кого руки не связаны за спиной. А ведь здесь кругом сопки, покрытые лесами и кустарниками, в любую сторону уходи, и на русских нарвешься — никто убивать не станет, Стессель специально приказал брать пленных японцев, спасая им жизни.

И было отчего — китайцы и маньчжуры, служившие в русской армии, озверели — и было отчего. Все местное население оккупантами было вырезано подчистую. Наступающие стрелки часто натыкались на погребения, чуть присыпанные землей, а то и вообще просто ямы, куда были набросаны тела несчастных — мужчин, женщин, детей, стариков — причем ритуально обезглавленных. Это как раз те крестьяне, что не ушли с русскими солдатами в Порт-Артур в июне. Или не сбежали на перешеек либо в город после высадки войск в Талиенванском заливе. И все — живых китайцев и маньчжуров еще не встретили, ни старого, ни малого — японцы истребили всех поголовно, фанзы везде пустые стоят, превратившись своего рода склепы…

Наступление шло третий день, и довольно успешно — 4-я дивизия Фока наступала от Дальнего и нангалинских позиций, 7-я дивизия Кондратенко атаковала неприятеля от порт-артурских укреплений, обойдя Волчьи Горы и выйдя к бухте Десяти Кораблей. Прошло всего три дня напряженных боев, и передовые части дивизий встретились у западных отрогов Зеленых Гор, что плавно опускаются к побережью Бохайского или Печелийского залива, по которому от Дальнего до Порь-Артура идет железная дорога. К счастью, пути японцы не разрушили, может быть потому, что сами ими пользовались, И это сыграло против них — наспех сооруженные бронепоезда показали себя в боях страшным для них противником. И все дело в том, что за полмесяца ожесточенных схваток в осадной армии генерала Ноги просто закончились боеприпасы — снаряды и патроны. Пушки на позициях под Порт-Артуром японцы установили, вот только боеприпасы к ним не подвезли, не успели — высадка десанта в Дальнем произошла на шесть суток раньше того дня, который должен был стать первым часом решительного штурма.

Опередили, это и сыграло определяющую роль!

Две недели дивизии генерала Ноги находились в оперативном окружении, не получая боеприпасов и продовольствия. Положение особенно ухудшилось, когда в течение суток войска отчаянно штурмовали нангалинские позиции и Дальний, рассчитывая на помощь Объединенного Флота. Однако дивизия Фока выстояла, а на море японцы потеряли «Асаму». И со следующего дня уже русские полностью блокировали побережье, и стали стягивать артиллерию, потихоньку выдавливая противника. Ожесточенные бои шли больше недели, японцы отчаянно сражались, но трудно воевать, когда на три выстрела у тебя только один, а потом диспропорция вырастает до десяти к одному. И позавчера наступил тот час, когда с диким криком «банзай» японцы перед рассветом пошли в атаку совершенно без стрельбы. Их встретили шрапнелью и пулеметным огнем — потери врага оказались ужасающими, и совершенно напрасными. И сегодня была еще одна такая атака — со штыками и мечами на бронепоезда и артиллерию, без малейшего шанса не то что победить, это теперь невозможно, но нанести хотя бы хоть какой-то урон «гэдзинам» — «чертям», а так японцы именовали русских…

— Ваше превосходительство, поберегись!

Кондратенко вздрогнул, обернулся, и сильно удивился — из кучи мертвецов выскочил один «труп», окровавленный, в изодранном обмундировании, но с мечом в руках, которым размахивал. Лицо японца было искажено ненавистью, он бросился на генерала, заорав привычный «банзай».

— Любят трупами притворяться, собаки, — урядник конвоя даже не удивился «воскрешению», только ухватился за рукоять шашки. Но грохнул выстрел, и стрелок тут же передернул затвор трехлинейки. Японец упал, и в его спину казак тут же воткнул пику, проверяя, жив или нет сраженный враг. Но тот уже не притворялся, действительно помер.

— И так каждый раз происходит, ваше превосходительство. Всегда кто-то пытается среди трупов спрятаться и лежит спокойно, даже кишками обмотанный. А там улучат момент, и на наших бросается, первый раз трех стрелков зарубил, ловкий дьявол. Но сейчас мы каждого штыками колем для проверки, покойник ли, или притворяется.

Командир роты нисколько не удивился «воскрешению», и теперь генерал понял, почему солдаты подходили к трупам крайне осторожно, наклонив к ним граненые штыки. Действительно, мало приятного, когда вот так на тебя набросятся, неожиданно, когда не ждешь.

— До конца сражаются, вроде и ранен, кровью истекает, а все норовит своим мечом или ножом кого-то из стрелков ткнуть. Тут ухо востро держать надобно, чуть оплошаешь, и зарежут. Поручик Андреев из седьмой роты так погиб — наклонился над «трупом», а ему мечом по животу и полоснули, все потроха и вывалились из распоротого живота. А надо было или из револьвера в голову, или ткнуть штыком в сердце для проверки. Но кто же знал, что они настолько люто воевать будут?

Офицер пожал плечами, сохраняя спокойствие, причем не напускное — вид куч неприятельских трупов у него не вызывал душевных терзаний. А вот стрелки ворошили их, переворачивали, и как заведенные тыкали тела штыками — тут осторожность соблюдать надобно, для полной уверенности, что ночью вот такой «герой» не доберется до тебя с остро наточенной сталью в руке. Война такая пошла, на истребление и без всякой жалости — сибиряки сильно разозлились, глядя на истерзанные тела китайцев. Приказ приказом, но если офицер не видел, то японца вполне могли и прикончить, если и не русский, то в каждой роте полтора десятка китайцев или маньчжуров — те без размышлений излишних японцев сразу убивали.

— Видел, Роман Исидорович, как япошки притворяться могут⁈ Ничего, еще три-четыре дня, и мы с ними покончим — раз сдаваться не хотят, истребим всех без жалости. Они наших солдат плененных растерзали, печень вырезали — обычай такой есть. Там наши фотографы хлопочут, снимки делают — а там всех корреспондентов привезу, пусть посмотрят. Да тьфу на них, пойдемте туда, покурим, тут все трупными миазмами пропитаны.

Стессель сплюнул, и подхватив шашку с георгиевским темляком живо отправился вниз, широка шагая. Кондратенко пошел следом за ним, стараясь отойти подальше от страшного места. Но страшных картин он уже насмотрелся, они его не удивляли, но привыкнуть к таким «жертвоприношениям» невозможно, как и к тлетворно-сладковатому трупному запаху…

— Ветер от нас идет, но запашок нам мундиры пропитал, теперь его даже стиркой не вытравишь. Хорошо, что душистый табак его полностью перебивает. Меня Вера Алексеевна теперь курить заставляет, и Фока тоже, хотя тот плюется от папирос. Надо все эти трупы сжечь, а то до эпидемии недалеко будет. Но да ладно, недаром один из французских королей однажды сказал, что нет приятней запаха, чем от трупа врага или предателя.

Стессель хохотнул, но больше наигранно, было видно, что нахождение в «некрополе» произвело на боевого генерала самое тягостное впечатление. По невысокой цепи сопок продолжали равномерно бить русские пушки, над ними вставали разрывы фугасных снарядов и вспухали белые облачка шрапнельных разрывов. В том, что японцев скоро уничтожат, сомнений не было — противник даже из винтовок стрелял редко, и из орудий стрельбу вообще не вел. Так что Анатолий Михайлович чувствовал себя сейчас победителем.

— Роман Исидорович, из Дальнего сообщили — наша эскадра крейсера из Владивостока встретила, вроде все пришли, без потерь. Так что блокада наша окончилась — Ноги добить окончательно нужно, а там и самим в наступление переходить, пора область от неприятеля очищать…

Когда-то здесь между русскими и японцами сто двадцать лет тому назад жли жестокие бои…

Глава 36

— Если бы все эти корабли были бы в Порт-Артуре, где им следовало, не пришлось бы сейчас отправлять их обратно!

Вице-адмирал Чухнин пребывал все эти дни в состоянии крайнего раздражения, и на то были серьезные основания. Все свое внимание назначенный в апреле командующим 2-й Тихоокеанской эскадрой Рожественский обратил на достройку новых броненосцев, в то время как на корабли, которые Григорий Павлович за год до начала войны привел с Дальнего Востока, внимания совсем не обращали, и к капитальному ремонту фактически так и не приступили. И за такое халатное отношение к делу управляющий Морским ведомством адмирал Авелан был уже отправлен в отставку, и теперь случилось небывалое. Дядя императора, генерал-адмирал, великий князь Алексей Александрович был фактически отстранен от дел по «болезни». Все впервые увидели, что молодой император разгневался, это стало очевидно, и после того как последовали суровые взыскания, дела сразу пошли намного быстрее, настолько ужасающим показался монарший гнев. Теперь в ассигнованиях не было никаких препятствий — министр финансов по первому требованию выделял все необходимые суммы, только время уже было бездарно упущено, и что толку с рублей, если ими пушку не зарядишь.

Подкрепления на Дальний Восток были распределены по двум эскадрам. В состав 2-й вошли вполне готовые к немедленному переходу корабли, почти все из которых уже ходили на Дальний Восток, причем зачастую не по одному разу. В 3-ю эскадру под командованием вице-адмирала Рожественского включили все новые броненосцы и крейсера, спешить с достройкой которых прекратили, как только выяснили, что перегрузка становится критической, как и качество проведенных работ. А потому выход этой эскадры перенесли на июнь следующего года, когда все они будут готовы к походу.

Теперь все внимание обратили на уходящие броненосцы — работы на них велись круглосуточно, возникло ощущение, что командующий Балтийским флотом стремится вытолкнуть отряды в море как можно быстрее. Эскадру сам Чухнин разделил на три группы — в состав первой вошли первоклассные новейшие броненосцы «Император Александр III», укомплектованный моряками гвардейского экипажа, и «Ослябя», в прошлом году отправленный в Порт-Артур в составе отряда контр-адмирала Вирениуса, но так до него не дошедший. Вместе с ними должны были пойти три вспомогательных крейсера, большого водоизмещения, бывшие быстроходные лайнеры, вооруженные шестидюймовыми пушками, а также бронепалубный крейсер первого ранга «Аврора». Этот отряд должен был обогнуть Африку, пройдя через Атлантику. Все понимали, что проход столь больших кораблей через Суэцкий канал может быть заблокирован англичанами, которые после инцидента в Вей-Хай-Вее были крайне раздражены. В лондонских газетах публиковали призывы дать «наглядный урок» русским за их дерзости и показать кто на самом деле хозяин на океанах.

Через Суэц должны были последовать старые броненосцы, вполне еще пригодные к сражению. «Сисой Великий» был вооружен новыми 305 мм и 152 мм пушками, и сейчас на них стали перевооружать «Наварин». Вообще-то на этот броненосец новые пушки должны поставить еще в прошлом году, но работы приостановили по распоряжению адмирала Авелана, а орудия не «нашли», хотя их можно было взять от любого из строящихся «бородинцев». А при необходимости даже снять с черноморских «Трех святителей», но ассигнования Витте не выделил. Теперь с установкой пушек лихорадочно торопились, вытащив из башен прежние стволы длиной в 35 калибров и скорострельностью выстрел в три минуты, да еще дымным порохом. Вместо них устанавливали новые стволы в сорок калибров, благо такая замена была предусмотрена еще два года тому назад, и способных делать выстрел в минуту — эта мера сразу и резко повышала боевую мощь броненосца, теперь способного сражаться, если не на равных, то, не сильно уступая японским кораблям. В каземате восемь старых шестидюймовых пушек Обуховского завода сняли, на замену пошли новые 152 мм орудия Кане, сверху каземата решили установить десяток противоминных 75 мм стволов, которые также ставили и на «Сисое Великом». Так что через месяц в составе отряда будут два вполне первоклассных броненосца, способных почти на равных сражаться с японскими «коллегами», только тихоходных.

Третий броненосец «Император Николай I» наоборот, после капитального ремонта мог держать 15–16 узлов, имел полный броневой пояс по ватерлинии, только слабое вооружение из старых пушек, хотя перевооружение на новые системы должны были провести еще четыре года тому назад, но как водится, тогда в казне на это снова не нашли денег. Зато сейчас ассигнования выделили изрядные, вот только нужных пушек не оказалось в наличии, политика «экономии» дорого обошлась русскому флоту. Пришлось прибегнуть к «каннибализму», как стали шутить острословы в лейтенантских погонах.

По предложению наместника ЕИВ адмирала Алексеева и командующего Тихоокеанским флотом вице-адмирала Матусевича, в носовой башне вместо старых, еще в тридцать калибров двенадцатидюймовых стволов, решили поставить девятидюймовые в 35 калибров стволы Обуховского завода, снятые с броненосца «Император Александр II». И таким образом довести число стволов до полудюжины — четыре казематных и пара башенных, при бортовом залпе из четырех таких орудий, способных поражать противника как новыми «облегченными» в восемь пудов, так и старыми «тяжелыми» в одиннадцать пудов веса снарядами. Возник соблазн поставить еще одно такое орудие на корме, но когда определили масштаб работ по переделке, на которые требовалось полгода, от идеи отказались. Адмиральский салон оставили, только поверх него установили новую шестидюймовую пушку Кане, и точно такими же заменили восемь старых «обуховских» орудий. На верхней палубе нашлось место для дюжины новых 75 мм противоминных пушек — получился вполне достойный корабль по своим боевым характеристикам броненосец 2-го класса, способный сражаться в линии благодаря солидной броневой защите. Но вице-адмирал Матусевич предлагал по приходу из «Императора Николая I» и «Рюрика» составить пару броненосных крейсеров, пусть и относительно тихоходных — оба корабля старые, но зато бой с «асамоидами» тут уже проходил бы на равных.

Единственный корабль, который оставили при прежнем старом вооружении, был безнадежно устаревший броненосный крейсер «Адмирал Нахимов», ветеран дальневосточных походов. В морском бою абсолютно непригодный в виду малой скорости, однако, как корабль береговой обороны еще вполне подходящий, как и для обстрела вражеского побережья…

— Все наши пять кораблей линии могли быть к началу войны там, а не здесь, за исключением «гвардейца». И войны бы не случилось, либо уже неприятеля разгромили. Ничего, еще есть время, почти месяц, чтобы подготовить эскадру к отплытию. Прошу вас обратить самое пристальное внимание на снижение перегрузки. Ваше императорское высочество — на «Ослябе» почти полторы тысячи тонн лишнего веса, на «Императоре Александре III» почти тысяча — это очень много. Снимать нужно многое, как дается в рекомендациях наместника — нужно всячески облегчать корабли. Выход в море для вас по готовности, но думаю, недели хватит — ваши броненосцы нужны в Дальнем, и дойдут туда они быстро.

— Я полностью согласен с вами, Григорий Павлович, боевые марсы уже сняты. Все дерево, включая палубные настилы, будет окончательно убрано в ближайшие дни. Как и большая часть противоминной артиллерии, кроме дюжины 75 мм пушек. Катера и баркасы пока на шлюпбалках, но по приходу на траверз Формозы тоже будут сняты. Осталось только загрузить все нужные припасы и согласовать график перегона.

Великий князь Александр Михайлович в своем невысоком чине контр-адмирала был назначен младшим флагманом 2-й Тихоокеанской эскадры. Именно он должен был повести отряд новых броненосцев вокруг Африки. И Чухнин прекрасно понимал, что в его подчинении сейчас пребывает будущий генерал-адмирал. Так в свое время наместник Алексеев обеспечил себе стремительную карьеру, служа вместе с великим князем Алексеем Александровичем, и пользуясь его благорасположением. Хотя это породило массу слухов о его якобы незаконнорожденном статусе бастарда императора Александра II, которого убили бомбой народовольцы. Хотя кто его знает — дыма без огня не бывает, а то, что Алексеев пользуется милостью императора Николая Александровича, знали все — такое сразу бросается в глаза.

— Николай Иванович, вам надлежит подготовить к переходу канонерские лодки «Храбрый» и «Грозящий». Их необходимо перевооружить на шестидюймовые пушки Кане, вместо снятых пушек, привести вместе с «Нахимовым» и обоими «князьями» — «Донским» и «Мономахом».

Командующий посмотрел на контр-адмирала Небогатова, которого ему настоятельно «посоветовали» взять еще одним младшим флагманом, упирая на то, что как моряку ему цены нет, и действительно, организацию работ и перехода тот сумел поставить на должный уровень. Его отряд самый слабый, из старых фрегатов и канонерок, поставлен замыкающим — сейчас каждый корабль был настоятельно необходим на Дальнем Востоке.

— Я поведу главные силы — три старых броненосца и обе яхты — «Светлану» и «Алмаз». В каждом отряде будут транспорты снабжения с плавмастерской, и угольщики, которыми нас обеспечат на всем пути немцы.

Григорий Павлович замолчал — вести эскадру в полном составе было невозможно, зато переход малыми отрядами можно будет обеспечить на всем пути следования. Тем более, что каждую из групп Матусевич обещает встретить на траверзе Шанхая, а то и южнее, и взять там под охрану…

2-я Тихоокеанская эскадра пошла не в то время — ее нужно было отправлять или в 1903 году, собрав все что можно, и не уводя с Дальнего Востока броненосцы, или в 1905 году, в максимальном составе, с перевооружением всех кораблей…

Глава 37

— Вряд ли сейчас Хейхатиро Того пойдет на генеральное сражение у берегов Квантуна. Даже у Шандунга не станет драться — любое серьезное повреждение для любого корабля линии равносильно его потери, а их у него всего восемь осталось против наших девяти. И это сейчас стало понятно только потому, что армию генерала Ноги фактически списали в убыток, и совершенно правильно сделали — снабжать ее стало невозможно после боя седьмого числа, когда мы утопили «Асаму».

Матусевич ходил по мостику «Цесаревича» — эскадра впервые вышла в море в полном составе из пяти броненосцев и трех больших броненосных крейсеров. И сейчас шла отработка маневрирования, без чего успеха в морском сражении просто не будет. В первой дивизии шли «Цесаревич» с «Полтавой», вторую бригаду составляли «Пересвет» с «Ретвизаном», который шел концевым под флагом контр-адмирала Щенсновича. Четыре сотни двенадцатидюймовых снарядов если не полностью, то в значительной мере сгладили проблему боеприпасов главного калибра — на новых броненосцах на ствол приходилось по полусотне снарядов. На «Полтаве» вдвое меньше, но германских снарядов, снаряжение которых продолжалось в арсенале Порт-Артура. А вот на долю поставленного в док «Севастополя» вообще ничего — но так за месяц многое может измениться, лишь бы в лучшую сторону.

Контр-адмирал князь Ухтомский вел 2-ю дивизию, держа флаг на «Победе», за которой следовал «Рюрик». Быстроходные крейсера «Громобой» и «Россию» возглавлял оправившийся от ранений Рейценштейн, попросившийся снова на эскадру. Лощинский в Дальнем, Григорович в Порт-Артуре, Эссен на крейсерах — адмиралов на флоте хватало. И даже с избытком, учитывая целую очередь из заслуженных капитанов 1-го ранга, достойных по боевым наградам производства с вожделенными «орлами» на погонах. Так что нужно было подумать о будущем, памятуя о кадрах, которые требовалось «продвинуть» вперед — у всех имелся изрядный боевой опыт, причем в противоборстве с неприятельским флотом нисколько не уступающем русскому, но даже превосходящему по многим аспектам. Хотя понятно, что это вызовет стойкое неприятие Адмиралтейства — кому там захочется уступать «пригретое» годами место в кресле. Да и сейчас на русском флоте слишком много адмиралов, если считать по списочному составу — полторы сотни душ, почти столько же, сколько есть в Ройял Нэви, при несопоставимости количеству имеющихся в боевом составе кораблей.

— У японцев четыре броненосца, из них один 2-го класса, и четыре броненосных крейсера. И если последует несчастье, то проигрыш в войне неизбежен. Потому меня беспокоит «Фудзи» с «Ниссиным» — на них идут работы, хотя англичане формально их разоружили и интернировали. Думаю, какую-то пакость вскоре сотворят, и пожмут плечами — мол, японцы сами в море сбежали. Азиаты, им все соглашения по боку, а бритты просто не уследили. И кто потом в дураках останется после этого⁈

— Похоже, но вы правы, Николай Александрович. Ведь смогли они как-то быстро убедить немцев, что поставка орудий недопустима, и кайзер отдал «стоп-приказ». Теперь мы можем рассчитывать только на свои силы, а они сейчас у нас не очень. Нет новых крупнокалиберных стволов, только старые девятидюймовые пушки, но и тех немного.

Вирен пожал плечами, как бы показывая, что изменить ситуацию нельзя. И тут ничего не попишешь — у немцев снаряды характерного калибра 240 мм и 210 мм, их применение сразу будет отмечено. У французов закупить орудия тоже не удалось, и даже тайком не купишь — «союзник» имеет слишком «характерные» пушки в 194 мм и 168 мм. Испанцы может быть что-то и продали, предлагали ведь броненосец «Пелайо», но у них просто нет пушек — после поражения в войне с американцами их флот сейчас находится в состоянии крайнего упадка, до сих пор пытаются достроить корабли, заложенные пятнадцать лет тому назад. У итальянцев не прикупить — у них соглашения с там же «Виккерсом» и «Армстронгом». У американцев 203 мм и 254 мм орудия имеются, и продать «из-под полы» за тройную цену согласны, деньги «не пахнут», как сказал один из римских императоров. Подводные лодки и миноноски для России сейчас строят, и плевать их дельцы на нейтралитет хотели. Но время, время уходит, пока доставят — весна следующего года начнется.

В собственном «богоспасаемом отечестве» в достатке есть только устаревшие восьмидюймовые пушки Обуховского завода, со стволом в 35 калибров, но и те снимают с черноморских канонерок. Полдюжины привезут в самое ближайшее время во Владивосток, и вторым рейсом в сентябре их доставят на «Ангаре» или «Лене». Пара уйдет на бронированные канонерки «Гремящий» и «Отважный», еще две установят на «Рюрике» к имевшимся четырем, и оставшиеся две штуки достанутся «Адмиралу Моласу» — так государь повелел именовать доставшийся трофеем «Сайен», бывший китайский броненосец береговой обороны.

Имеются на вооружении девятидюймовые пушки с длиной ствола в 35 калибров, вполне еще эффективные и достаточно скорострельные орудия, но тут пресловутая «экономия» свои коррективы внесла. Таких пушек изготовили ровно полтора десятка, и все распределены — три поставили на бронированные канонерские лодки, и по четыре установки на центральном штыре на первые балтийские броненосцы. Теперь орудия решили снять со всех канонерок и с «Императора Александра II», перспективы которого для участия в войне приблизились к нулю. На этом броненосце только приступили к демонтажу старых котлов, чтобы заменить их на «новые», что четыре года тихо ржавели на заводском дворе. И теперь им самим требуется переборка и очистка от ржавчины — и в этом вся Россия, с ее безалаберностью, разгильдяйством, бесхозяйственностью и возможно, откровенным вредительством и саботажем. Четыре года полностью готовые новые котлы не могли установить на корабль, который стал бы столь же быстроходным как его систершип «Император Николай I» — однако в министерстве финансов не нашлось требуемых на это тридцати тысяч рублей.

Четыре 229 мм орудия установят на «Чин-йене», ставшим «Адмиралом Витгефтом» — император решил бывшим китайским кораблям присвоить имена погибших на этой войне русских адмиралов. Еще одну пушку поставят на «Витязе», бывшей «Ицукусиме», вместо монструозного 320 мм ствола системы Кане. Еще два ствола пошли в башню «Императора Николая I» — на этом «девятидюймовки» закончились, так как «Гангут» давно лежит на дне Выборгского залива. Все остальные устаревшие пушки просто непригодны для морского боя, в лучшем случае им место исключительно в береговых батареях, и то вред от них неприятелю чисто гипотетический.

Единственные надежды на возобновленное производство 203 мм, и возможно 254 мм орудий — в Адмиралтействе сообразили, что во время войны идут потери, стволы расстреливаются, а изготовленных впритык орудий просто не хватит на замену. Да что там война — на балтийских броненосцах береговой обороны, состоящих в учебно-артиллерийском отряде, уже пушки практически расстреляны, их нужно заменять, а нечем — изготовили всего 29 десятидюймовых стволов, установив 27 на корабли. А береговые 254 мм орудия невозможно установить в башнях броненосцев, они имеют существенные отличия. Производство 203 мм пушек возобновили, но пока сделали всего одну пушку, которую вместе со снятыми с «Храброго» двумя установками отправили во Владивосток, и обещают к зиме отправить еще две таких же пушки. Обещают нарастить производство до дюжины стволов в следующем году, плюс изготовить и с десяток десятидюймовых пушек, но в народе недаром говорят, что «дорога ложка к обеду»…

— Того нужны «Фудзи» и «Ниссин», думаю очень скоро их уведут из Вей-Хай-Вея, Роберт Николаевич. И это нельзя дать противнику сделать, категорически. А раз послать в атаку миноносцы нельзя по политическим причинам, то пошлем подводные лодки, хотя они таковыми не являются, даже «нырять» не смогут. Миноносцы отведут их на буксире, а там заведут газолиновые двигатели, и ночью подкрадутся поближе к японским кораблям. На них установлены английские торпедные аппараты, полученные трофеями от японцев, так что к нам претензии предъявлять бессмысленно и бесполезно. Тут как в поговорке — кто не пойман, тот не вор.

Матусевич наигранно хохотнул, но на самом деле никакой веселости у адмиралов не было — как только два интернированных броненосца снова войдут в состав Объединенного Флота, японцы получат заметное преимущество, и возвращение «Баяна» не компенсирует неравенство в силах. Потому он постоянно отправлял депеши наместнику, чтобы адмирал Алексеев всячески торопил Петербург — скорейший приход подкрепления был настоятельно необходим, ведь в войне на море есть место множеству случайностей…

Броненосцы береговой обороны — три «адмирала» — «Ушаков», «Сенявин» и «Апраксин» в Суэцком канале на пути к Цусиме. Только от отчаянной безнадежности три этих маленьких корабля погнали на Дальний Восток с расстрелянными 254 мм орудиями главного калибра. Поход с «билетом в один конец»…

Глава 38

— Теперь понимаю, почему Куропаткин так опасался японцев, что не решался дать сражение на дальних подступах. Из-за ограниченности подвоза, дорог то нормальных нет, а те, что есть — повозки не пройдут. Так что маневр войсками возможен исключительно по линии железной дороги, и на пару дневных переходов в стороны от нее.

Наместник был серьезно озадачен — так хорошо выглядевший на бумаге фланговый удар «северной группы» привел лишь к тому, что идущую в обход 1-ю армию генерала Куроки немного потеснили, и продвижение войск генерала Линевича остановилось. Лишь казаки Ренненкампфа продолжали действовать в тылу японцев, но те обороняли в каждой маньчжурской деревеньке, и выковыривать оттуда пехоту с пулеметами и артиллерией для конницы было неисполнимым занятием.

Огромные проблемы для продвигающихся русских войск создала сама природа — труднопроходимая гористая местность, по которой продвижение обозов оказалось чрезвычайно затруднено, и хуже того — повозки напрочь забивали немногие дороги, лишая передовые части довольствия, подкреплений и крайне затрудняя вывоз раненых.

— Японцы ведь недаром кули используют, ваше высокопревосходительство. У них носильщиков до шести тысяч приходится на каждую дивизию, корейцы едят немного, куда меньше наших обозных лошадей, горсти крупы достаточно. И не бунтуют — им живо головы отрубают.

Начальник Полевого штаба генерал-майор Жилинский был озадачен не меньше адмирала — видимо, суровая реальность опрокинула все его предварительные расчеты, красочно выведенные на бумаге в виде кружков и стрелок. Впрочем, не он один такой — в смятении сейчас пребывали все русские генералы. Ведь ни один из них не добился серьезного продвижения вперед, стоило японцам перейти к жесткой обороне, буквально засесть в наспех вырытых окопах по гребням сопок. И все — попытки атаковать с фронта приводили к большим потерям, таким, что даже сибиряки дрогнули. Снаряды стали заканчиваться — обеспечить подвоз артиллерийских парков по единственной «нитке» железной дороги оказалось крайне затруднительным делом при увеличении подвоза всего необходимого для флота.

— Пора переходить к прочной обороне, ваше высокопревосходительство, благо занимаем прежние позиции, на которых заблаговременно закрепились до начала генерального сражения.

Совершенно неожиданно для адмирала произнес Жилинский, все это время ратовавший за широкомасштабное контрнаступление, полностью провалившееся, как оказалось. И теперь явно замысливший что-то другое, потому Алексеев внимательно на него посмотрел, давая молчаливое согласие. Сам наместник пока понимал только одно — с имевшимися войсками и запасами наступать было невозможно, и кроме напрасных потерь из такой затеи ничего путного уже не выйдет.

— За месяц прибудут три стрелковые бригады, кубанские пластуны, казаки — мы значительно пополним поредевшие части. И необходимо провести реорганизацию, а для этого как раз нужно время.

— Какую-такую реорганизацию, для чего, Яков Григорьевич⁈

— Надо немедленно изъять из состава дивизий четвертые батальоны каждого полка, в которые включить негодный элемент — запасных старших возрастов. О том докладывают все начальники дивизий — «бородачи», обремененные семьями, просто не в силах нести тяготы службы, быстро выбывают из строя, лишаются сил, и что скверно — заболевают. К тому же среди них сейчас воцарилось уныние, и если не принять неотложных мер, то деморализация охватит многие части. Убрать, немедленно убрать четвертые батальоны, включив в их состав негодный элемент.

— У нас уменьшится число батальонов на фронте, и мы потеряем превосходство над противником, генерал.

— Ничего подобного, ваше высокопревосходительство — они лишь создают видимость большей численности, которой на самом деле нет. И являются бременем для армии, от которого нужно спешно избавиться. С корпусов будут убраны лишние восемь батальонов, которые являются не «штыками», а не приносящими пользы «едоками», которые при этом вводят других солдат в уныние. Я не понимаю, чем думали уездные воинские начальники на комиссиях, которые к нам отправляли таких солдат по мобилизации. Они же из категории «слабосильных», и не подлежат отправке в действующие против неприятеля войска. Санитарные потери многократно превышают «боевые» — зачем нам такие солдаты в строю⁈

Генерал разгорячился, чуть ли не вскричал, и это не было гласом «вопиющего в пустыне». К наместнику стекались рапорта от генералов и полковников со всех сторон — там были приведены почти точно такие же доводы. Запасные солдаты старших возрастов, так называемые «бородачи», которых «отловили» во время мобилизации первыми, вносили разлад в части, а учитывая, что четверть офицеров пришла в войска из запаса, то состояние войск заметно ухудшилось в сравнении с довоенным временем.

— Согласен с вами, — после продолжительной паузы отозвался Алексеев, прекрасно понимая, что таким нарушением штатного расписания будет сильно недовольно военное ведомство, но у Жилинского, прекрасно знавшего реалии бюрократии, имелось продуманное решение.

— При каждой дивизии будет сформирован запасной полк из четвертых батальонов, при корпусе бригада из двух полков. Эти три бригады мы разместим в Харбине, Мукдене и Ляояне, и они возьмут под охрану железную дорогу с пакгаузами и мостами, сняв часть бремени с пограничной стражи. А также выставят караулы в городах, на улицах, при цейхгаузах и складах. Для службы в тылу запасные вполне пригодны, кроме того в эти бригады можно отправлять для продолжения службы поправившихся от ранений и болезни, но еще слабосильных солдат. Эта мера не касается 4-й Сибирской пехотной дивизии, где уже собраны такие батальоны — она воевала вполне достойно. И настоять перед военным министром — впредь в Маньчжурию солдат старше тридцати лет не отправлять, и взять под контроль работу медицинских комиссий — здесь нам пришлось отправить на переосвидетельствование около двух тысяч солдат, их вообще признали негодными к службе.

— Это безобразие, немедленно отписать военному министру генералу Сахарову, и показательно наказать тех уездных воинских начальников, что допустили такое «медицинское освидетельствование». Соберите, пожалуйста, по уездам, которые отправили на службу негодных по здоровью. Я, как главнокомандующий, имею полное право обратиться напрямую к его императорскому величеству, чтобы командующий Казанским военным округом понс заслуженное наказание за пренебрежение долгом. А вместе с ним и другие офицеры, что столь преступно и халатно отнеслись к мобилизации. На сформированную округом 71-ю дивизию даже смотреть невозможно — с такими «второочередными» соединениями любая война будет проиграна. Присылать заведомо негодных к службе людей является преступлением против интересов государственных!

Алексеев не на шутку разозлился — все это безобразие было подготовлено и устроено покойным военным министром, который при этом имел наглость на этот беспорядок жаловаться. Сам наместник, до войны прекрасно зная местные реалии, предлагал проводить мобилизацию только в Сибирском и Приамурском военных округах. А из других военных округов отправить в качестве усиления стрелковые бригады, развернутые в дивизии за счет кадровых нижних чинов. Эта мера позволяла иметь в Маньчжурии четырнадцать стрелковых и четыре Сибирских пехотных дивизии, вполне достаточная для сокрушения Японии сила. А для пополнения отправить из каждой пехотной и гренадерской дивизии по сводному батальону по мере надобности, восполняя убыль за счет усиленного призыва новобранцев. И бои показали что он полностью прав — гарнизон Порт-Артура имел мало запасных, и те младших возрастов, потому героически сражался и побеждал неприятеля. В то время как Маньчжурская армия, уже состоящая на треть состава штата из мобилизованных солдат, проявила себя гораздо хуже. Пока были в обороне, то войска сражались хорошо, вот только наступать совершенно не умели, бывали случаи, когда целые армейские полки по дню блуждали в гаоляне.

— Уменьшив число батальонов в дивизии, но оставив артиллерию и обозы в прежнем составе, наши дивизии окажутся способными к длительным маршам, ваше высокопревосходительство. Тут генерал Стессель полностью прав — надо приспособить наши войска к местности с учетом полученного опыта. Громоздкие восьми орудийные батареи перевести в четырех орудийные, которым легче маневрировать на поле боя, а число артдивизионов и батарей в бригаде удвоится, что даст намного большее количество очагов «огня». Новые скорострельные пушки вполне позволяют это сделать. Пехотный полк станет в три батальона, снабжать его будет проще, конные полки задействовать в штате четырех эскадронов, как принято в германской армии, а не шести. Для действий в сопках да зарослях нужны егеря, те же пограничники прекрасно воюют в таких условиях. Хотя бы батальон на дивизию, и роту на полк, а охотничьи команды есть только у сибирских стрелков, и показали свою полезность в боях против японцев и хунхузов…

— Хорошо, Яков Григорьевич, составьте все необходимые документы, сам вижу, что реорганизация давно назрела, а потому не станем озираться на столицу, начнем сами, а о том отпишу государю-императору. Если начнем каждый «чих» с Главным Штабом согласовывать, тут на три года переписки выйдет. Права главнокомандующего многое мне позволяют, и «экономию» сейчас соблюдать без всякой надобности…

Нижние чины пограничных частей по охране КВЖД разительно отличались по своей подготовке даже от сибирских стрелков. Только «охотничьи команды» да знаменитые кубанские пластуны имели похожую подготовку. А ведь столетие тому назад в русской армии была легкая пехота, способная действовать против неприятеля в рассыпном строю, причем на самой неподходящей местности — болотах и кустарниках, сопках и лесах. Но от нее к началу ХХ века остался только гвардейский полк, и то «егерский» только по названию…

Глава 39

— Китайцы не хотят японцев снабжать, а корейские джонки мы давно уничтожили — дозоры миноносцев на полсотни миль от Квантуна держим, порой до корейского побережья ходим — японские пароходы там давно уже не плавают. И к устью Ялу никого не пропускаем, а буде появятся — броненосцы от Эллиотов всегда подойти успеют, Анатолий Михайлович. Так что японцам одни сплошные огорчения выходят — армии маршала Ойямы кормить надобно, а как, если Инкоу заблокирован, и туда даже англичане не суются. Да и делать им нечего — склады ведь сгорели напрочь со всеми припасами, сами японцы пожгли, когда город обстреливали.

Матусевич открыто и честно посмотрел на все понимающего Стесселя — в Порт-Артур и Дальний было доставлено всевозможных товаров на полтора миллиона фунтов, половина приходилась на опиум, которым англичане торговали открыто. А город действительно сгорел, когда на штурм пошли японцы, иностранцев успели вывезти на русских пароходах, что с одной стороны предотвратить их избиение, с другой чтобы без всяких свидетелей совершить выемку со складов нужных товаров, часть которых разграбили китайцы. Инкоу в ходе боев фактически уничтожили — когда с реки бьют девятидюймовые пушки канонерских лодок, не жалея восьмипудовых снарядов (которых на складах несколько тысяч), то разрушения сопровождаются пожарами. Матусевич со Стесселем были едины в одном мнении — весь причиненный европейским и американским торговцам ущерб будут выплачивать японцы после войны. Потому, что проигравших войну всегда заставят заплатить за чужие, вдребезги разбитые горшки.

Свое они вернут обязательно, потому что на войне всегда есть победители и побежденные, а с последними не церемонятся. И китайцев заставят заплатить — Матусевич сознательно не мешал грабить склады местным жителям. Адмирал все понимал, и прекрасно знал, что императрица Цыси тут останется крайней. Европейцы вчинят Пекину иски на солидные суммы, и мандарины заплатят, им на чужом пиру похмелье.

— Если бы не блокада побережья, которую устроили вы, японцы бы сопротивлялись. А сейчас китайцы их потихоньку добивают — упертые, сдаваться нам не желают, офицеры сами себе животы вспарывают, солдатам головы рубят, а раненых штыками и ножами добивают, чтобы к нам в плен не попали. Из всех азиатов, с которыми повоевать мне в жизни пришлось, это самые стойкие, смерти совершенно не боятся, и порой сырую человечину для храбрости жрут, вроде как ритуал какой-то справляют.

Генерала передернуло от брезгливости и страха — странная смесь эмоций для видавшего виды военного. И было отчего Стесселю так расчувствоваться — японцы оказались действительно страшным противником, умелым и стойким, готовым к мукам и жертвенности, неизбежную смерть предпочитали сдаче в плен. Сдавшихся набрали едва полторы тысячи, и только несколько офицеров, в большинстве своем раненых. Вот уже неделю, зажатые на восточных склонах Зеленых гор японцы оказывали организованное сопротивление, вчера с трудом подавленное — просто живых врагов не осталось, всех перебили. И мужество неприятеля произвело на русских с одной стороны угнетающее впечатление — все стали отчетливо понимать, какой будет война, и все иллюзии на этот счет окончательно развеялись. Зато с другой стороны победа над неприятелем, что буквально сражался до последнего патрона и снаряда, пробудила победный дух и законную гордость, ведь одолеть слабого врага, невелика честь, а повергнуть сильного — слава…

— Сейчас уцелевшие шайки продолжают по сопкам и лесам рыскать, но китайцы истребляют их потихоньку — зело злы на японцев, головы режут, — в голосе генерала осуждения не послышалось, сухая констатация факта. — Я на поиски все полковые «охотничьи» команды отправил, казачью сотню и пограничников подполковника Бутусова. Не хватало, чтобы у нас в тылу партизаны рыскали, да нападали — японцы те еще, опасные звери. Тут нужно это зло в зародыше задавить, и порядок навести должный. Когда еще блокаду прорвут и к нам на выручку Маньчжурская армия придет…

Матусевич видел откровенную радость на лице Стесселя — осадная армия генерала Ноги была истреблена, причем в буквальном смысле. И не было героических атак в штыки, с размахивающими шашками офицеров — все решили пушки, те самые несколько сотен орудий, на которые имелись тысячи и тысячи снарядов. Когда каждый батальон имеет поддержку целой батареи, которая денно и нощно ведет огонь по указанным целям, то наступать очень легко, и потери небольшие, на порядок меньше чем у противника, что на десять твоих выстрелов едва отвечает одним.

И не только это — награды из столицы последовали щедрые. Сам Анатолий Михайлович получил от царя большой крест святого Георгия со звездой, да чин генерала от инфантерии, как ему Матусевич и предсказывал. И теперь доверие от начальника Квантунской области было к нему полнейшее — пожалуй, такого единения армии и флота в русской истории никогда не было, даже при героической обороне Севастополя и то случались трения. Практически все в гарнизоне получили награды или продвижение в звании, и это было контрастом в сравнении с Маньчжурской армией. Несмотря на гибель Куропаткина нанести поражение японцам не удалось, впрочем, и те не смогли захватить Ляоян, и отошли к исходным позициям.

И то хлеб — Матусевич был искренне обрадован, что не случилось того самого поражения, о котором он заранее знал. Ситуация «статус кво» подходила сейчас как нельзя лучше — обе противоборствующие стороны просто выдохлись, понеся чувствительные потери. Все же когда войну ведут десятки дивизий, сотни тысяч людей, то ее исход никак не может решиться в одном генеральном сражении, и при равенстве в вооруженных силах и военно-техническом оснащении, потребуется долгое время и приложение всех сил и ресурсов от каждого государства. И тогда победит та армия, которая банально больше по численности, и ее снабжение будет бесперебойным.

— Ничего трагического под Ляояном для нас не произошло, Анатолий Михайлович. Наоборот, одержана первая большая победа маньчжурской армии, которая остановила наступающего с мая противника и вынудила японцев перейти к обороне. Началась позиционная война, а в ней победит тот, у кого больше ресурсов — человеческих и материальных. А оба этих фактора теперь на нашей стороне, включая третий, не менее важный, чем два первых, о которых я сейчас сказал. И это время доставки всего необходимого для воюющей армии, и в том объеме, который необходим.

— Почему на нашей стороне, Николай Александрович⁈ Японцы спокой доставят все необходимое для своей армии в Инкоу или Дагушань, Могут до устья Ялу необходимые грузы отправить…

— На дно морское будут отправлены все эти грузы, Анатолий Михайлович, на дно — здесь теперь сосредоточен весь Тихоокеанский флот, и мы не дадим противнику осуществлять перевозки. Максимум, транспорты смогут приходить в Чемульпо и там разгружаться — оттуда до Ляояна все шестьсот верст, а учитывая загогулины и все семьсот верст выйдет. От Москвы до нас восемь тысяч верст, вроде больше, но это только кажется на первый взгляд, считая цифры. На самом деле эшелон пройдет это расстояние, и перевезет при этом двадцать пять тысяч пудов груза за месяц. Сейчас за сутки обеспечен привоз до двухсот тысяч пудов, или вдвое меньше, если посчитать перевозку войск. Простая математика, Анатолий Михайлович, позволит определить состояние логистики, которая у противника гораздо хуже. Все определит в этой войне два обстоятельства — длинный путь у нас, но по рельсам и шпалам, и короткий у японцев, но по корейскому бездорожью, на спинах носильщиков, потому что повозки не пройдут во многих местах. Хорошо, допустим таких участков на двести верст, даже на сто, пусть сто, все остальное будем считать пароходами и повозками.

Матусевич взял карандаш и быстро набросал цифры на листке бумаги, затем протянул его Стесселю и продолжил говорить:

— Сотня верст достаточно трудного пути, по сопкам, по тропам. Человек пройдет двадцать пять верст в сутки, не больше, с грузом не больше двух пудов, из них половина пуда пропитание собственно для него в обе стороны дороги. Чтобы обеспечить воюющей армии сто пятьдесят тысяч пудов ежедневно, японцам придется собрать всех своих кули из дивизий — как раз сто тысяч народа и выйдет. И они должны будут сновать как муравьи, но ночью спать надобно, и отдых в пути нужен — силы человеческие не беспредельны. Так что исход войны уже очевиден — через месяц превосходство нашей армии будет более чем ощутимым. И что вы сами, Анатолий Михайлович станете делать, будь вы на месте маршала Ойямы? Учтите, Инкоу использовать нельзя — мы не допустим туда никаких морских перевозок!

Стессель задумался, но ненадолго — он уже достаточно долго прослужил в здешних местах, и хорошо их знал:

— Только отступать за Ялу, и по ней организовать оборону, имея в тылу порты. Но это означает оставить всю южную Маньчжурию, которую они отвоевали у нас. И потерять инициативу…

— На это японцы не пойдут, не для того они войну начали. Думаю, они рассчитывают на свой Объединенный Флот — и для начала отбить Эллиоты, и снова обеспечить выгрузку всего необходимого у Бицзыво, потом у Инкоу. А потому нужно дать нашей эскадре генеральное сражение, и тогда появится шанс проломить нашу оборону на перешейке Цзиньчжоу. Вот потому Того пока не вернулся сюда — судя по всему, «Микаса» вошел в строй, и сейчас японцы думают как увести из Вей-Хай-Вея два своих «интернированных» броненосца. А потому мы послезавтра выйдем в море и устроим «диверсию» в британской гавани, все уже готово. А там останется только подождать прибытия кораблей 2-й Тихоокеанской эскадры…

Так мог выглядеть старый броненосный крейсер «Рюрик» после перевооружения на новые 203 мм орудия, и замене 120 мм на 152 мм пушки. По весу бортового залпа корабль бы сравнялся с любым японским броненосным крейсером, вот только долго и на равных вести бой все равно не смог бы. Рейдер в линию не поставишь, как не ухищряйся с его вооружением, но если броневая защита «хреновая», то участие в эскадренном бою плохая затея…

Глава 40

— Все наши лодки, Михаил Петрович, даже не ныряющие, а скорее «полуподводные миноносцы», каковыми они и являются. А иными они и не могут быть — на вашей лодке мощность гальванических батарей ничтожна, едва на пять миль хода, а лодка мичмана Дудорова вообще на мускульной силе ходила, три мили — и все «самокатчики» сил лишались, педали крутя. Так что не стоит печалиться, просто время еще не пришло. А газолиновый двигатель хоть и шумит, да опасен в обращении, но полсотни миль мы на нем пройти сможем — хватит добраться до Вей-Хай-Вея, и вернутся обратно — миноносцы нас до утра будут в том месте ждать.

Мичман Власьев замолчал, пристально рассматривая не столь и далекую полосу берега, освещенную «волчьим солнышком». Волнения практически не было, самая идеальная погода для действий их маленьких субмарин, которые впервые в истории русского флота отправлены вице-адмиралом Матусевичем в атаку на неприятельские корабли, интернированные в британской гавани. Вот только недавно стало ясно, что даже формально выполнять соглашение британцы не намерены — русские миноносцы постоянно осуществляли выходы к Вей-Хай-Вею, и вели наблюдение над вражескими кораблями. К тому же в китайском городке жили «репортеры» — под видом газетчиков там поселились офицеры из штаба наместника. Вчера получили известия, которые командующего флотом совсем не обрадовали — «Ниссин» англичане стали выводить из дока, а на «Фудзи» поставили «заплатку», и корабль вполне мог ходить. И что самое скверное — на вражеские корабли началась погрузка кардифа, и с вечера они оба стали дымить трубами. А это означало только одно — на них начали поднимать пары, а значит, скоро могут дать и ход. Но сейчас оба броненосца пока в гавани, их видели с дозорного миноносца, что каждый день вместе с крейсерами отправлялись к Шандунгу, чтобы вовремя заметить японский флот.

Так что командующий у себя в кабинете долго говорил с мичманами Власьевым и Дудоровым, командирами «полуподводных» лодок под первым и вторым номером, недавно ставших «рыбами» обитающими в сибирских реках — «Таймень» и «Хариус», перед тем как отправить их на чрезвычайно опасную операцию, к которой тщательно готовились вот уже две недели. А замысел был прост — повторить набег 29 июля, только на этот раз не миноносцами, а двумя субмаринами, находившимися в Порт-Артуре. Первая была доставлена еще до войны на датском пароходе «Дагмар», одна из многочисленных подводных лодок системы Джевецкого, движущихся под водой благодаря ручному приводу, который двигали ногами два члена экипажа. И вот этот «движитель» командующий флотом сразу отверг — скорость с пару узлов, движение полтора часа, не больше, после чего экипаж нуждался в продолжительном отдыхе, хотя в качестве «двигателей» отобрали самых крепких и выносливых матросов из числа добровольцев.

Вторую лодку строили по одобрению погибшего позже контр-адмирала Витгефта, и она была значительно крупнее — двадцать пять тонн водоизмещения вместо восьми тонн у «Хариуса». Автором проекта был техник железнодорожных мастерских в Дальнем Налетов, известный изобретатель велосипеда оригинальной конструкции и множества механических игрушек. А предложил он не просто субмарину, а подводный минный заградитель, способный скрытно под водой доставить к вражеской гавани четыре мины, и там выставить. На эту идею Михаила Петровича подтолкнуло зрелище гибели подорвавшихся у Порт-Артура на минах броненосцев. Вот только гальванические батареи оказались непристойно слабыми, с малой емкостью, и не обеспечивали нужную дальность плавания.

Проблему решили по примеру, предложенному лейтенантом Яновичем на Балтике. В июле прошли испытания одной из лодок Джевецкого, на ней установили автомобильный мотор. Для вывода выхлопных газов установили трубу, и с принятием двух торпед, установленных «решетчато» по бортам, субмарина уходила в воду по рубку. «Нырять» она уже не могла, но на поверхности моря была практически незаметна, особенно в сумерках и ночью — отчет о испытаниях передали по телеграфу. Но он был фактически не нужен — вице-адмирал Матусевич предвосхитил его, причем привнес новшества и от себя, весьма полезные. На субмарину поставили газолиновый двигатель в полтора десятка лошадиных сил. Труб стало две — одна для вывода отработанных газов, вторая для вентиляции и подачи воздуха. По бортам установили две английские торпеды, в балластную цистерну, после их пуска, набирали воду, не давая субмарине возможности всплыть. И провели интенсивные испытания, причем лодка сама перешла из Порт-Артура в Дальний, где в заливе отрабатывала будущие действия. Также провели пробные торпедные пуски, показавшие, что ночные атаки вполне осуществимы.

Вторую лодку, более крупную, спешно достроили по приказу контр-адмирала Григоровича, также поставив на нее газолиновый двигатель, оказавшийся в порту, но более мощный — в два десятка лошадиных сил. Установили две бугельные установки для пуска торпед, и экипаж состоял не из трех моряков, а четырех — самого изобретателя зачислили в экипаж помощником командира мичмана Власьева. Причем сам командующий предпринял «хитрый маневр» — имеющего классный чин техника Налетова поначалу призвали на военную службу в гарнизон, и генерал Стессель, имеющий на то право, произвел его в зауряд-прапорщики, как имеющего образовательный ценз, и служащего в железнодорожном батальоне. «Зауряды» не являлись офицерами, хотя погоны имели прапорщиков, но поверху шли лычки, показывающие, что они лишь кандидаты на производство в первый офицерский чин, и занимают соответствующую ему должность. Вообще-то вопрос могли решить быстрее, дав погоны военного чиновника, но тогда проблем бы добавилось, ведь Налетова тут же откомандировали в распоряжение флотом, на котором, в отличие от армии, пока не имелось «зауряд-офицеров», только ждали императорского указа на этот счет. А так все получилось как нельзя лучше — Матусевич оформил перевод приказом, и у него на эскадре появился первый «зауряд», тут же официально прикрепленный к отряду миноносцев, куда для сохранения секретности перевели его «Таймень», и «Хариус» мичмана Дудорова. Мичман Власьев стал командиром первой субмарины и возглавил отряд, который к октябрю должен был пополниться третьей лодкой, уже настоящей субмариной — по железной дороге из Петербурга во Владивосток отправили «Форель» с подготовленным экипажем…

— Вот он, это «Фудзи», — негромко произнес Власьев, разглядывая стоящий на якоре корабль. Ошибки быть не могло — двухтрубный броненосец, массивные башни, мачты. И стоял он на том же самом месте, о котором сообщили ему перед выходом — наблюдение за британской гаванью велось постоянно. А вот «Ниссина» не было на месте, сколько Власьев не вглядывался в темноту — на месте «гарибальдийца» стоял двухтрубный крейсер, в котором угадывался «Такасаго», зачем-то вернувшийся в английскую гавань. Или крейсер пришел для сопровождения броненосца, который готовится перейти в Сасебо — ведь куда-то делся «Ниссин», или он ушел вечером из базы.

— Сергей Николаевич, мы опоздали — «гарибальдийца», судя по всему, тут нет. Я не вижу корабля с разнесенными трубами и мачтой между ними.

Налетов говорил тихонько, будто их кто-то мог услышать из вахтенных японцев, хотя до броненосца оставалось идти шесть-семь кабельтовых. Дошли до Вей-Хай-Вея без проблем — у двух трофейных японских миноносцев германской постройки, но под китайскими флагами, на буксире. «Драконов» вывесили из рациональных соображений — у китайцев имелись такие кораблики. Причем это было уже третье «плавание» — все запомнили очертания береговой полосы, и расположение островов и кораблей в британской гавани. А вот атаки были отработаны в Талиенванском заливе, благо там хватало пространства для маневра и пароходов, что изображали из себя цели. По броненосцу «Таймень» должен был выпустить обе торпеды, и если взрывов не будет, а такой афронт больше чем возможен, то вслед за ним атаку повторит «Хариус». Если же произойдет подрыв, то мичман Дудоров атакует «Ниссин», а вот последнего в гавани нет. Зато имеется в наличии «Такасаго», и при удаче торпеда может и достаться ему.

— Пора, Михаил Петрович, пускайте торпеды, откиньте бугеля.

— Готово, — через полминуты отозвался Налетов, что внутри с кондуктором производил необходимые манипуляции. А корпус броненосца вырастал на глазах, мичман напряженно смотрел на него, и тут же лодку подбросило — освободившись от восьми центнеров груза маленький кораблик закачался, перейдя в надводное положение. Мичман напряженно ждал взрыва, но его не происходило — возможно, торпедные взрыватели не сработали, такое бывало — соленая морская вода может выкинуть такие штуки. Минута прошла в полном молчании, но новых взрывов тоже не случилось. А это означало только одно — у Дудорова тоже не заладилось с атакой, диверсии не произошло. Но отчаиваться не стоило, требовалось возвращаться обратно. Сюда с утра припожалует русская эскадра, уже для другой демонстрации…

Подводная лодка «Форель» прибыла во Владивосток — сентябрь 1904 года. Первая в будущем подплаве Тихоокеанского флота, самая маленькая, всего двадцать тонн веса. Но именно эта субмарина, первая из построенных в Германии по инициативе самого Круппа, и подаренная им русским в ответ за большой заказ уже более крупных подводных лодок, стала «родоначальником» всех «U-bot» кайзерлихмарине и кригсмарине…

Глава 41

— Чуть нового международного скандала не вышло, потопи наши «подводники» один из «Канопусов», что встал на место уведенного «Фудзи». Но что теперь скажут англичане, когда в противоторпедных сетях они своего собственного производства самодвижущие мины обнаружат⁈

Матусевич был раздражен и обозлен не на шутку, виня во всем себя — он ведь предполагал, что японцы уведут два своих броненосца из Вей-Хай-Вея, не могут они их там оставить в положении интернированных, ведь тогда война фактически будет проиграна страной Восходящего Солнца. И это не в британских интересах, причем открыто передать свои корабли Англия не может, ведь неминуемо грянет скандал — сейчас все мировые державы пытаются сохранить видимость строгого соблюдения нейтралитета. Но эти два уведенных корабля нарушат равновесие с небольшим преимуществом России, как только их окончательно отремонтируют и они войдут в строй. У японцев к концу сентября будет десять кораблей линии против девяти русских, «Севастополь» будет находиться в доке не менее месяца, но надеяться что потерявший скорость броненосец можно будет поставить в боевую линию, не приходилось. Максимум, с ББО «Адмиралом Витгефтом» составят отдельный отряд, тот отвели в Порт-Артур и вчера поставили в док вместо «Баяна», отремонтированного в чрезвычайно короткий срок — но так и работы на нем велись круглосуточно.

— Могут воспринять эти торпеды как предупреждение с нашей стороны — они ведь не взорвались. Хотя нас вульгарно провели — японские броненосцы уже ушли в Сасебо, а вместо них, для вящего обмана, поставили корабли Ройял Нэви. И ведь понимали, что мы будем неизбежно их атаковать, раз выставили заранее противоторпедные сети. Мы просто несколько запоздали с днем атаки, примерно на пару суток — но в том вина целиком на мне.

Вирен как всегда сохранял полное хладнокровие — хотя начальник штаба преисполнился злости не меньше командующего флотом. Именно он затянул с началом атаки, потому что хотел совершить ночное нападение в наиболее выгодных условиях, когда «Ниссин» выведут из дока и он будет вместе с «Фудзи». Вот тогда и поразить их обоих одним ударом, вот только японцы оказались гораздо предусмотрительней, ожидая чего-то подобного от русских. И подстраховавшись — Эссен радировал с «Аскольда» что видит весь Объединенный Флот — четыре броненосца, включая «Касугу», и четверку броненосных крейсеров Камимуры.

— Ладно, будем считать, что нас обвели вокруг пальца, и сделаем вид что свято верили в незыблемость договоренностей. Теперь пусть наши дипломаты делают представления в Форин Оффис, а британцы, не моргнув глазом будут им отвечать, что сами не ожидали такой дерзости от японцев. Зато мы теперь можем увести «Манджур» из Шанхая, китайцы за мзду охотно прикроют на это глаза — для них выгодно, чтобы мы воевали против японцев как можно дольше. А нам лишняя канонерка не помешает, а если приплатить, то и орудийные замки вернут.

— Наместника надо немедленно поставить в известность о случившемся казусе, адмирал отправит в Шанхай доверенного офицера, да и в Пекине провести переговоры насчет «Манджура» сможет.

— Займитесь этим делом по возвращении, Роберт Николаевич, а бой Объединенному Флоту мы нынче дадим, хотя бы потому, что нам вспомогательные крейсера в океан вывести надо. Да и не помешало бы ущерб противнику нанести, чтобы показать, что времена его владычества закончились. А там посмотрим, как транспорты в Инкоу они попробуют провести. Не зря же Хейхатиро Того все свои корабли на нас сейчас вывел — не только для бегства броненосцев, явно для генерального сражения.

Матусевич вывел эскадру в море, преследуя несколько целей — поддержать атаку субмарин, прикрыть выход на коммуникации четырех вспомогательных крейсеров и произвести определенное впечатление на англичан. Теперь эскадру ждет бой, от которого он не будет уклоняться. Пока все схватки заканчивались победами, причем при меньшем числе вымпелов, а сейчас равенство в кораблях линии, восемь против восьми. Но у него пятерка первоклассных броненосцев против всего трех вражеских. Так что шансы на очередную победу, пусть просто успех, определенно высокие, тут достаточно подсчитать вес бортового залпа противоборствующих эскадр. Если в двенадцатидюймовых орудиях полное тождество — по дюжине стволов, то против одного 254 мм орудия «Касуги» восемь таких же пушек «Пересвета» и «Победы». Правда, у японцев еще имеется восемнадцать башенных 203 мм стволов против семи русских, но почти тройной перевес не играет никакой роли — десятидюймовые снаряды вдвое тяжелее по весу. Шестидюймовые пушки можно не считать, хотя «рюриковичи» ими буквально утыканы — вот только 152 мм снаряды причинить серьезные повреждения вражеским кораблям не в состоянии, слишком хорошо они забронированы. Впрочем, как и вражеская шимоза — с пожарами научились бороться, да и гореть уже нечему.

— Нам нужны пушки крупного калибра, Роберт Николаевич. Но вся беда в том, что взять их просто негде. Мы и так разоружаем одни корабли, чтобы довооружить другие, словно ветхий «тришкин кафтан» латаем. И что самое скверное, при подавляющем превосходстве в броненосцах, которые находятся где угодно, но не там где нужно. А те, что есть, не вооружили как надобно, и сейчас пушки ставим, не какие нужно, а что имеется в арсеналах. Вон, на «рюриковичах» сплошные «проплешины» вместо орудий. Как зубы выбитые, одни «дырки» вместо «клыков».

Три идущих во второй колонне броненосных крейсера вызывали нешуточное волнение. После боя в Корейском проливе всем стало ясно, что нужно усилить как вооружение, так и защиту, и по приказу вице-адмирала Скрыдлова принялись за дело, резонно рассудив, что в рейдерство теперь такие большие корабли лучше не отправлять, а использовать исключительно в боевой линии. А для этого нужны были восьмидюймовые пушки, но их то и не имелось, только три орудия сейчас перевозили по железной дороге, и еще три будут к середине осени готовы — все они предназначались для «России». Дело в том, что пару кормовых пушек, что стояли в спонсонах, убрали. И поставили их на баке и юте «Громобоя», который подвергся модернизации первым. Там убрали погонные пушки, перенеся их на верхнюю палубу и прикрыв броней импровизированных казематов, которые теперь возвышались в два яруса, один над другим. Но если нижний ярус изначально прикрыт пятидюймовой крупповской броней, то восемь 152 мм орудий, установленных на верхней палубе на оба борта, защитили шестью полудюймовыми листами (76 мм) обычной корабельной стали с фронта, и вдвое тонкой защитой с тыльной стороны. Баковое и ютовое 203 мм орудия получили всего дюймовую противоосколочную защиту, но в виде коробчатых щитов — резонно посчитали, что прямое попадание в такую небольшую цель маловероятно. Хорошо забронировали только пару кормовых казематов восьмидюймовых орудий, доведя до пяти дюймов, как у носовой пушечной пары. Для уменьшения перегрузки с корабля убрали все лишнее, включая торпедные аппараты, оставив из противоминной артиллерии только восемь 75 мм пушек. На этом работы окончились, и «Громобой» преобразился — теперь по бортовому залпу из четырех 203 мм и десяти 152 мм орудий он был чуть сильнее любого «асамоида», уступая только в броневой защите, но превосходя в мореходности.

А вот «Россия» должна стать намного сильнее — на баке и юте было решено поставить четыре 203 мм пушки, по паре, одно орудие за другим, прикрытые щитами. Остальные пушки остались на прежних местах, но уже в хорошо защищенных казематах, но их пока было только две носовых. Сделав перерасчет нагрузки, выяснили, что на верхней палубе можно разместить шесть 152 мм пушек в казематах, по типу «громобоевских», а на батарейной палубе оставить всего восемь шестидюймовых пушек, но тоже в казематах, что резко увеличило их защищенность. Корабль облегчили как можно, оставили только десяток 75 мм противоминных пушек, но пока отсутствующие 203 мм орудия заменили на 152 мм пушки Кане, в результате чего бортовой залп стал состоять из одной восьмидюймовой и дюжины шестидюймовых пушек. Вполне впечатляюще, но все же совершенно недостаточно. Пока временно, по мере прибытия крупнокалиберных стволов будет происходить замена, и корабль станет намного сильнее и опаснее для любого броненосного крейсера противника, имея бортовой залп из шести 203 мм и семи 152 мм орудий. Однако Николай Александрович слишком хорошо знал, что в России нет ничего постоянного, чем это самое «временное»…

Броненосный крейсер «Россия» после совершенно ненужной модернизации (шла 1-я мировая война), запоздавшей на десятилетие. Если бы с таким вооружением из 8–203 мм и 14–152 мм орудий корабль сражался бы в бою при Ульсане, то не был тогда потерян «Рюрик». Русские извлекли опыт, но его внедрение оказалось слишком долгим…

Глава 42

— Надо было «Победу» в «голову» ставить, а не в «хвост». Да еще концевым броненосец, который самый сильный. Хотя «Рюрик» лучше держать в середине колонны — он самый слабейший из всех.

Контр-адмирал Ухтомский тяжело вздохнул — для князя оказаться в подчинение Рейценштейна было тягостно, ведь тот младше его по «старшинству» в чине. Но с другой стороны он понимал правоту Матусевича, который решил, что при необходимости корабли 2-й дивизии, а так стали именовать крейсера бывшего ВОКа, могут действовать двумя парами. В первую бригаду входили быстроходные крейсера «Громобой» и «Россия», а во вторую медлительные «Победа» и «Рюрик», вполне соответствующие по скорости броненосцам. Причем головные корабли были отремонтированы во Владивостоке сразу после боя в Корейском проливе, работы шли днем и ночью, их серьезно довооружили, правда, не восьмидюймовыми пушками, а снятыми с «Богатыря» 152 мм орудиями. А вот «Победу» и «Рюрик» работы практически не затронули, корабли только наспех «подлатали», заделав пробоины. Да серьезно снизили перегрузку, сняв все лишнее. Единственное, что сделали — заменили на «Рюрике» 120 мм стволы, поставив шестидюймовые орудия. Да на батарейной палубе отгородили орудия друг от друга тонкими, всего в полдюйма обычной стали, противоосколочными перегородками. Совершенно никудышная защита, к «рюриковичам» подошли ведь гораздо серьезнее. Но так они представлялись более ценными, чем их «прародитель», да изначально намного лучше забронированы — на том же «Громобое» броневой пояс в шесть дюймов прикрывал почти две трети длины (91 из 146 метров) по ватерлинии, и высотой почти в два с половиной метра гарвеевских плит. «Россия» имела подобную схему бронирования, а вот «Рюрик» прикрывался в центре по ватерлинии лишь сталежелезными плитами, пушки кроме щитового прикрытия, казематной брони не имели. Да и не нужна она была океанскому крейсеру, изначально не предусматривалась.

Сейчас князю Ухтомскому было трудно разглядеть даже в бинокль, как идет сражение, но то, что оно уподобилось бою в Желтом море, стало понятно. Японских кораблей было столько же — восемь, а вот состав русской эскадры увеличился на два вымпела. Впереди вели ожесточенную перестрелку броненосцы, каждый по своему противнику. Все примерно равные по вооружению, если и было некоторое превосходство японцев, но то неощутимое, даже «Полтава» вполне успешно вела бой с «Сикисимой». Зато в концевой «паре», где вели перестрелку «Пересвет» и «Касуга», преимущество русского броненосца было заметно, все же в весе залпа главным калибром «инок» значительно превосходил «гарибальдийца» — пятьдесят шесть пудов против двадцати восьми, причем 254 мм пушки могли пробивать шестидюймовые плиты, если дистанция боя сократится до 30–35 кабельтовых. Но пока японский командующий осторожничал, и не сближался — выводы японцы сделали, и держали выгодное для себя расстояние.

Зато сражение между крейсерами сразу началось ожесточенное — японцы обрушили на высокобортные русские рейдеры град 203 мм и 152 мм снарядов. Скорострельность вдвое выше, ведь в подбашенных отделениях и в казематах на вражеских кораблях заранее складировали боеприпасы, вот и палят сейчас на пределе возможностей. И крейсерам бывшего ВОКа сейчас крепко доставалось, особенно «Рюрику» с его никудышной защитой. Старый крейсер опять загорелся, на нем бушевала пара хороших пожаров — но под ожесточенным обстрелом с «Токивы» ветеран пока держался. «России» и особенно «Громобою» было куда легче — эти корабли лучше забронированы, пушки в казематах упрятаны, хотя высокими бортами и неприкрытыми оконечностями они тоже нахватались фугасов. И в свою очередь задействовали свои пушки — шестидюймовых снарядов хватало, да и восьмидюймовых тоже. А вот схватка «Победы» с «Якумо» уже шла не под диктовку японцев, все же броненосец чуть ли не на треть больше по водоизмещению, и почти вдвое превосходит противника по весу залпа главным калибром. Хотя японцы предусмотрели и это, поставив концевым в колонне корабль германской постройки, традиционно лучше других защищенный.

Далеко впереди по курсу сошлись в бою крейсера Эссена, который пошел в уже ставшую традиционной свалку с «собачками» Девы, которых на этот раз поддерживал Уриу со своим отрядом. Японцы обычно старались не приближаться, и чуть что улепетывали под прикрытие собственных броненосцев, но сейчас сами лезли в драку, хотя одно-единственное удачное попадание шестидюймовым снарядом могло превратить малый крейсер в «ковыляющего подранка», обреченного на погибель. В этом случае сам Ухтомский прекрасно знал, что делать дальше — его бригада как раз и была предназначена для добивания поврежденных неприятельских кораблей.

— Нам еще полчаса нужно выстоять, Павел Петрович, и японцы станут стрелять гораздо реже, хотя к «Якумо» это не относится — у него нормальные подъемники. А вот на других вражеских крейсерах подготовленный запас будет израсходован, им придется выходить из боя.

Командир «Победы» капитан 1-го ранга Зацаренный сохранял полное спокойствие. К бешеному шквалу снарядов в завязке боя как-то уже попривыкли, пройдя два сражения месяц тому назад. И теперь русские моряки не то что не ужасались, даже не удивлялись — хотя от взрывов шестидюймовых снарядов, начиненных шимозой, только звон по броненосцы шел. Только все уже поняли, что фугасы проломить броню не в состоянии, а искореженный металл на боеспособность не влияет — на броненосце главный калибр в башнях, а орудия среднего калибра упрятаны в казематах. Возникающие то тут, то там пожары опасности не представляют — для огня нет «пищи», все дерево убрано, от жара горит только краска. Да и осколки теперь не косят команду, занимавшихся тушение — нижние чины на верхней палубе в кирасах и касках, а все остальные находятся под защитой брони, и вызываются наверх по мере надобности, на восполнение убыли. Раненых все же хватало, в руки-ноги частенько попадали осколки.

— Выйти из боя мы им не дадим, Василий Михайлович, и скорость не поможет — мы не уступаем в ней. Из броненосцев только «Полтава» отстанет, и то на немного. Это не «Севастополь», что давно в «калеку» превратился. И нам нужен «подранок», хотя бы одному сбить ход — тогда японцы к нему поневоле «привяжутся». У них корабли на счету, любая потеря невосполнима. В отличие от нас, из Балтики ведь 2-ю эскадру начали отрядами отправлять. Как только великий князь придет, то японцам «Фудзи» с «Ниссином» не помогут — потихоньку числом задавим.

Ухтомский знал, о чем говорил — на флоте уже все знали, что вышли два новых броненосца с «Авророй», и через семь недель сюда подойдет первое подкрепление. А там выйдут еще два первоклассных броненосца, пусть старых и тихоходных, и с ними еще четверка других устаревших кораблей, но способных принести пользу. Нужно было только встретить эти подкрепления, так что нынешний выход в море был именно своеобразным учением. И как только все они будут в Дальнем в исходе войны не станет ни малейших сомнений. Как говорил наполеон — «бог на стороне больших батальонов». А девять первоклассных кораблей против четверки вражеских слишком значительный перевес в силах. «Императора Николая I» тут можно счесть за броненосный крейсер — сильнее любого «асамоида» во всяком случае, пусть и уступает в скорости. Да еще «Баян» с «Богатырем» в строй войдут — вот эта пара любой вражеский корабль догнать сможет.

— Так что японцам просто деваться некуда — им кровь из носа нужно выбить у нас сейчас хоть один броненосец или броненосный крейсер. И Того отчаянно рискует — потеря для него любого корабля из линии недопустима. Так что продолжаем стрелять по врагу, Василий Максимович, и надеяться, что попадем удачно. Хотя…

Ухтомский замолчал, внимательно рассматривая идущий впереди «Рюрик» — тому изрядно досталось, хотя не так, как прошлый раз в Корейском проливе. Но вывести из боя крейсер настоятельно требовалось — Матусевич не зря всех флагманов предупреждал, что серьезные потери недопустимы. И если противнику удалось кому-то нанести существенный ущерб, то этот корабль следует незамедлительно выводить из боевой линии.

— Поднимите сигнал для «Рюрика», пусть выходит для починки. Мне не нужно, чтобы трусов проявлял чудеса храбрости. А с двумя броненосными крейсерами мы сможем вести бой. К тому же «Якумо» уже получил от нас несколько попаданий, а «Токива» куда хлипче этого германского творения. Так что мы должны в одиночку справиться, Василий Максимович, подобное ведь и в Корейском проливе имело место.

Ухтомский говорил негромко, но его приказ тут же начали выполнять. И не прошло двух минут, как «Рюрик» стал выкатываться из колонны — и вовремя, пожары на нем начали разрастаться, хотя вроде бы и гореть нечему. Но так будет намного лучше — вывести из-под обстрела, дать время для починки повреждений, после чего корабль снова продолжит сражение и вытерпит при необходимости и более продолжительный обстрел…

Броненосный крейсер «Громобой» после постройки и модернизации (перед войной с японцами и в годы 1-й мировой войны) — в первом случае превалируют крейсерские, во втором уже больше эскадренные качества. Изменившийся состав вооружения и некоторое улучшения в бронировании сразу заметны, но их лучше было бы внедрить еще в 1903 году, как предлагали некоторые разумные моряки…

Глава 43

— Хейхатиро Того выводы сделал, и в «рукопашную» больше не рвется. Все правильно — у него в погребах вдвое больше снарядов, ему не нужно их экономить, И потому на такой дистанции имеет гораздо больше шансов попасть в нас, чем мы в него. Вот только выбить хоть один из наших броненосцев затруднительно, а в бою против «рюриковичей» не хватает могущества снаряда — все же семь пудов у 203 мм пушки не двадцать четыре пуда 305 мм снаряда. А это неизбежно натолкнет японцев на опасные для нас выводы.

— И какие же, Николай Александрович, хотелось бы узнать?

— При сохранение хода в 20–21 узел, и того бронирования что есть, новые японские броненосные крейсера будут иметь водоизмещение наших «пересветов», что сделает их достаточно мореходными кораблями. Но главный калибр поднимут до двенадцати, а средний с шести до восьми дюймов. После чего все наши «рюриковичи» с «иноками» станут для них не больше, чем «мальчики для битья». Уступая в скорости два-три узла, они уже не смогут удрать от врага, при этом нанести противнику серьезных повреждений из шести и даже восьми дюймовых орудий невозможно. Единственное — брать числом, тогда выставив два корабля против одного вражеского мы получим определенные возможности, но опять же, прах подери, нужно ведь иметь скорость, чтобы догнать противника, а ее-то у нас и нет.

— Ваше превосходительство, вы слишком мрачно смотрите на вещи — японцам такие корабли нужно построить, но на собственных верфях они ничего крупнее малого бронепалубного крейсера со стапелей не спускали. Допустим, что заложат что-то подобное, пусть даже пару, но раньше чем через три-четыре года в строй эти корабли не войдут. Хотя в целом я с вами согласен — на манер английских «кингов» японцы весной этого года заказали у британцев два броненосца, причем пару верхних башенных пушек с каждого борта они, если верить сообщениям нашего морского агента, они поставят не с 234 мм, а с 254 мм британскими орудиями.

— При возрастающих дистанциях боя это усиление больше мнимое, чем реальное — отличать всплески двух разных калибров будет трудно, а англичан снаряды всего в одиннадцать пудов, вдвое меньше — им вести огонь будет легче. Но если десятидюймовые стволы они установят на «асамоидах» в ординарных башнях, по примеру «Касуги», то нам придется намного хуже — число выстрелов на ствол значительно возрастет, а попадания в наши корабли будут гораздо опаснее — снаряды в четырнадцать пудов. Кроме того нижние казематы с шестидюймовыми пушками японцам следует убрать, а вместо них установить на верхней палубе по шесть британских 190 мм пушек, а то и восемь, по три-четыре на борт. Вот тогда не только «рюриковичам», но и «инокам» в сражении придется реально плохо. Под шквалом таких тяжелых снарядов они не выстоят — а потому японцам не будет нужды строить новые броненосные крейсера. Ведь замена артиллерии на старых выйдет дешевле, и выглядит гораздо перспективней, особенно в том положении, когда в казне с деньгами туговато. А еще они смогут попробовать вместо своих 203 мм орудий поставить в башнях британские 234 мм — тогда и расходы будут гораздо меньше, не нужно будет тратиться. Хотя нет — все же двадцать восемь тонн, их будет трудно втиснуть, но почему не попытаться.

— Роберт Николаевич, а вы точно русский адмирал?

Потрясение было велико — одно дело размышлять над усилением артиллерийской мощи собственных кораблей, и совсем другое, осознать, что противник может в ответ сделать не менее эффективный ход, буквально сокрушительный. Мысленно Матусевич прикинул цифры и ужаснулся — любой «асамоид» мог превратиться в чрезвычайно опасного противника после столь небольшой модернизации. А Вирен продолжал говорить, словно размышляя сам с собою, и слова звучали ужасно для слуха.

— Даже если не удастся поставить новые башни с ординарными 254 мм пушками, но оставить старые, но уже с британскими 234 мм орудиями, производство которых давно отработано. А еще есть 190 мм пушки — с весом снарядов в пять с половиной пудов, как у наших 203 мм орудий. При этом перегрузка выйдет незначительной — ведь снимут броню нижних казематов, да всю шестидюймовую артиллерию, которая тоже порядком весит. Я сделал предварительные расчеты — вес увеличится примерно на полтораста тонн. Но может быть и на двадцать тонн меньше, если 190 мм орудий поставят полдюжины, вместо предполагаемых восьми.

Матусевич «переваривал» полученную от начальника штаба информацию молча, притих внутри и внутренний голос, словно пришибленный.

— Именно потому, что я русский адмирал, и закончил академию, то сейчас должен учитывать, что японцы видят насколько преобразился наш «Громобой» и считают всплески от его снарядов. Силы на море сравнялись, Объединенный Флот проигрывает войну, а потому им нужно найти действенные ходы, ведь просто увеличить состав морских сил не могут. Следовательно, неизбежно будет замена артиллерии на более могущественную, и при волнение не стреляющие нижние казематы не будут нужны — потому их уберут. Борт тогда станет выше, что немаловажно.

— Лишь бы не сообразили это сделать, тогда нам реально придется плохо — они получат дивизию действительно быстроходных броненосцев, которые доставят нам множество хлопот. Хорошо, что у них нет образца, по которому они подобное сотворить могут.

Матусевич сглотнул — если заказ на стволы сделают сейчас, то англичане умеют работать, и его выполнение надолго не затянется. Действительно, лишь бы не сообразили такое сделать, тогда ситуация может кардинально изменится — вес главного калибра любого «асамоида» в бортовом залпе с четырех с половиной центнера возрастет больше чем вдвое — до одной тонны, при четырех 234 мм и 190 мм орудиях.

— Исходный образец у неприятеля уже есть, ваше превосходительство, — улыбка у Вирена вышла воистину зловещей. — Они видят перевооруженный «Громобой», и выводы сделают быстро, не стоит их считать глупее. Противник слишком умен и хитер, а потому дьявольски опасен. В состав Ройял Нэви недавно вступили быстроходные броненосцы, ранее заказанные чилийцами. Их названия «Конститусьон» и «Либертад», если мне не изменяет память, британцы именуют их сейчас «Трайомф» и «Свифтшур». У них четыре 254 мм орудия в башнях, и четырнадцать, по семь стволов на борт семи с половиной дюймовых пушек. Водоизмещение на две тысячи тонн больше, чем у «асамоидов», так что перевооружение вполне возможно. К тому же мы их хотели прикупить для нашего флота, сошлись даже в цене, ведь против любого броненосного крейсера это страшный враг. Англичане сорвали нам эту сделку с чилийцами, сами выкупив их для своего флота, чтобы не достались нам. Кстати, и японцы тоже к ним приценивались, но сумма оказалась «неподъемной» — без малого два с половиной миллиона фунтов за пару, если верить газетам, и это похоже на правду.

— Похоже, вы тут правы, не я — сообразят ведь, азиаты, собаки сутулые. А для нас это хреново — 190 мм снаряды с дистанции 15 кабельтовых пробивают восьмидюймовые гарвеевские плиты.

— Пушки у англичан есть — при необходимости снимут с парочки «чилийских» броненосцев, как раз на все «асамоиды» хватит. Утыкают их стволами, и будет нам головная боль. Если бы нас сейчас побеждали, то в перевооружении не было никакой необходимости, но сейчас японцы проигрывают, им нужно переломить ситуацию. А сделать это можно только подняв огневую мощь кораблей. Что они сейчас нам могут сделать своей шимозой? Бесполезны фугасные снаряды, они даже пробить трехдюймовую плиту не в состоянии, а к пожарам мы привыкли.

Матусевич только кивнул — шестидюймовыми пушками броненосцы противоборствующих сторон были набиты, вот только орудия эти уже бесполезны по большому счету, проделанные расчеты показали, что следует в доке наложить обычные дюймовые листы стали поверху обшивки, и все корабли получат надежную защиту по ватерлинии от вражеских фугасов. К сожалению, только два дока способны принять большие корабли, и запаса листов на них не очень много. Но если противник увеличит мощь среднего калибра, все труды пойдут прахом.

— Могут вообще с арсеналов готовые пушки доставить вместе с боеприпасами, если они в достаточном количестве имеются — тогда за месяц с перевооружением каждого корабля справятся, плюс полтора месяца на доставку стволов, но то можно не считать… А вот и результат, ваше превосходительство — «Рюрик» и «Касуга» из боя выходят!

Эти два броненосца оказались не нужными для Королевского Флота, офицеры которого нарекли их «ваканте» и «оккупадо», по испанским табличкам, оставшимся на дверях гальюнов, вроде наших поездных туалетов в советское время — «свободно»-«занято». Но их недаром именовали «убийцами крейсеров» во время постройки — достаточно посмотреть и оценить 254 мм и 190 мм орудийные стволы. И неизвестно как бы пошел Цусимский бой, будь они в составе 2-й тихоокеанской эскадры. Впрочем, понятно «как» — «рыба ведь с головы гниет»…

Глава 44

— Видимо, хорошо в «гарибальдийца» попали, раз «наш друг» Хейхатиро Того его из боевой линии вывел. Или это какой-то хитрый маневр?

Ответа на этот вопрос у Матусевича не было — если «Рюрик», а за этот корабль он больше всего опасался, уже горел, то на малом броненосце итальянской постройки видимых повреждений не имелось. Да и десятидюймовая носовая пушка била исправно, и со скорострельностью у нее все в порядке, как и двух восьмидюймовых орудий в кормовой башне.

— Дистанции боя значительно увеличились, вдвое против того, на что мы до войны рассчитывали. Орудия в шесть дюймов хороши против крейсеров, но никак не против броненосцев на таких расстояниях. Мы о том уже раз десять отписали в Петербург, придется писать еще раз, хотя нас заверяют, что меры приняты, и пушки обязательно будут заказаны. Надеюсь, что это так, и американцы нам продадут их вместе со снарядами.

— Откуда у вас такая уверенность, Роберт Николаевич, янки ведь японцев поддерживают, займы им дают…

— У них поговорка есть на этот счет — «ничего личного, это бизнес». То есть, несмотря на все политические сложности, вернее благодаря им, нужно не упускать момент и хорошо заработать. Это дельцы, и они обогащаются сейчас на наших заказах — десяток миноносок Никсона построят за полтора миллиона рублей, что втрое больше реальной цены. А еще ведь купили дюжину подводных лодок по цене большого минного крейсера, одна из которых готовится к отправке во Владивосток. Так что, думаю, по восьмидюймовым пушкам уже сторговались, заказ ведь большой для американцев будет, если их на двух последних «бородинцах» поставят. Да на все наши броненосцы — 152 мм башни снимать нужно, излишний вес от них только. Сами посчитайте — на каждом по полудюжине — это почти девятьсот тонн веса, на «полтавах» более пятисот. Перегрузка на новых кораблях значительно уменьшится, даже если 203 мм пушки в казематах поставить.

Матусевич ничего не сказал — он давно понял, что охваченный какой-либо идеей Вирен становится страшным человеком. Если бы перед ним стоял вопрос о разоружении флота с передачей орудий и личного состава на сухопутный фронт, то он бы все сделал дотошно, после чего порт-артурская эскадра как боевая единица перестала бы существовать как таковая. Личность чудовищной энергии, которую только разумно направить нужно, иначе она немедленно из созидательной в разрушительную обратится. Ибо воля у него железная, постоянно гнет свою линию, не взирая ни на какие препятствия. Как штабной работник незаменим, как командир корабля почти идеален — и знаний с умениями, и храбрости хватает. Но командовать эскадрой не сможет — всех капитанов и офицеров буквально изведет мелочными придирками, такой уж склочный характер. Самому наместнику чуть ли не каждый день пишет, в Адмиралтейство бумаги строчит, только посыльные миноносцы мотаются по нейтральным портам. И требует, постоянно требует, пытается расшевелить «столичное болото», в котором все порывы по его собственному выражению, «вязнут подобно камням, брошенным в трясину».

Ярым сторонником дредноутов сделался, хотя этот корабль англичане еще не закладывали. Причем адмирал Алексеев тоже стал адептом этой идеи, одобрил предложенный проект, внес свои изменения и отправил в Петербург. А там с наместником считаются, влиятельная персона по нынешним временам, особа, приближенная к императору. И ответ уже получен — проект будут перерабатывать, с удвоением числа башенных 305 мм орудий за счет отказа от 203 мм пушек. Так что если расшевелятся, то первый «дредноут» в Российской империи заложен будет, раньше своего прототипа. Однако построят, конечно, гораздо позже, да и «качество отечественное», каковое с британскими верфями не сравнить, и стоимостью существенно дороже. Вот только надеяться на зарубежные покупки нельзя, они для мирного времени хороши, но если война с полным напряжением сил идет, то свое нужно оружие, и числом побольше. А для этого собственная промышленность должна на заказах «свой кусок пирога» иметь, потихоньку опыта набираться будут, и себестоимость при больших заказах неизбежно снижаться начнет.

Мысли текли сами по себе, при этом Матусевич внимательно смотрел в бинокль, не обращая внимания на разрывы вражеских снарядов. Попаданий было немного, все же полсотни кабельтовых — японцы старательно держали дистанцию, стараясь воспользоваться дальнобойностью орудий главного калибра и надеясь, что шестидюймовые фугасы нанесут русским кораблям повреждения, вот только разброс снарядов был велик. Потому русские корабли стреляли гораздо реже противника — привычно берегли боекомплект, дожидаясь пока дистанция в бою сократится до приемлемых сорока кабельтовых, с которых можно надеяться на попадания.

— Странный маневр, но ведь Щенснович молодец, он готов на «Касугу» набросится. И «Сикисима» не защитит, когда бой между ними пойдет пара на пару. Так что отход прекращать надобно, наоборот, постараемся сблизиться. Ай-да Эссен — зацепил все-таки «Такасаго»! Сигнал на «Рюрик» немедленно, и дать радио — «немедленно добить вражеский крейсер»! Такой момент нам упускать никак нельзя!

Все же в бою между бронепалубными крейсерами 152 мм орудия могли нанести сокрушительный удар — для корабля водоизмещением в четыре тысячи тонн попадание снаряда в сорок килограмм веса опасно, особенно если он разрывается внутри, причем в дымоходе. Но «Такасаго» получил уже пять таких снарядов, два из которых взорвались внутри, уткнувшись после пробития небронированного борта в преграду. И рвануло так, что построенный на британской верфи корабль содрогнулся всем корпусом, который был в целях экономии существенно облегчен — японцы берегли каждую йену, все деньги уходили на броненосцы и броненосные крейсера. Потому старались втиснуть в минимальное водоизмещение сильнейшее вооружение из двух 203 мм и десяти 152 мм орудий, при достижении высокой скорости свыше 22 узлов. Но за все нужно платить, и ценой стала недостаточная прочность корпусного набора. И это, как в бою 28 июля, снова сыграло свою роль — ход резко снизился, и «Аскольд» рванулся на добивание, стреляя всем бортовым залпом из семи 152 мм пушек — «Такасаго» накрылся всплесками. На помощь к нему кинулись «Читозе» с «Касаги», но им путь перекрыла «Диана», на корме которой установили дополнительную пару шестидюймовых пушек, доведя их общее число до десятка.

На помощь стал подходить отряд контр-адмирала Уриу, но и к русским крейсерам поспешил «Рюрик», подход которого означал для всего японского отряда скорую и мучительную смерть. Ведь старый корабль по своему водоизмещению равен трем вражеским малым крейсерам, значительно превосходя при этом их всех вместе взятых по вооружению. И «Касуга» не поможет — «гарибальдиец» уходил, и даже стрелять прекратил.

— Что с ним происходит, ничего не понимаю? Да и Того в сражение не рвется, хотя должен — для него это единственный момент, причем в равных силах? Роберт Николаевич, у вас есть на этот счет соображения?

— Только одно, Николай Александрович — берегут кардиф, чтобы дать при необходимости полный ход. У меня самого впервые возникло ощущение, что японцы не хотят больше рисковать, или чего-то опасаются. И еще одно — дистанция большая, но вроде попадать в нас стали чаще, или мне это кажется? Но «Цесаревич» получил с десяток попаданий — месяц тому назад попадали куда реже, это потом, когда сошлись поближе, досталось.

— Скорее, ваше первое предположение верное — видимо Объединенный флот давно в море, и должен был обеспечить выход «Фудзи» и «Ниссина» из Вей-Хай-Вея. Так что нас провели, и не будем нынче устраивать генеральную баталию. Смотрите, «Такасаго» снова стал набирать ход — узлов 17–18, больше, чем у «Рюрика». А вот в «Аскольда» восьмидюймовый снаряд прилетел — первая труба «ополовинена». Своего мы тоже добились — вспомогательные крейсера в океан вырвались — теперь головной боли японцам добавится. Пусть полдесятка рейдеров это немного, но при должной энергии командиров, они должны шороха навести…

Матусевич посмотрел на неприятельские корабли — броненосцы и броненосные крейсера прекратили стрелять, и густо дымя трубами стали уходить к югу. Николай Александрович впервые себя поймал на мысли, что совершенно не понимает странных действий «старины» Хейхатиро Того — никогда еще вражеский адмирал не вел себя так пассивно, старательно избегая генерального сражения. И негромко произнес:

— Наступает оперативная пауза, думаю на месяц, не меньше. Пока «Богатырь» с «Ангарой» и «Леной» в Дальний не придут — нам нужны снаряды и пушки. Да и «Форель» необходима, все же почти нормальная субмарина. Да и армии вряд ли сражаться будут — им боеприпасы накопить надобно, подкрепления получить, а там посмотрим…

Глава 45

— Такие каски напрочь лишают наших солдат воинственного вида, особенно вот эти, с козырьками — не стрелки, а какие-то пожарники, офицеры в них брандмейстерами будут выглядеть. А вот на флоте новоманерные «шапели» весьма полезны будут, раз от осколков хорошо защищают — Евгений Иванович всегда многое предусмотрит. Надевать вместе с кирасами только в бою — смотрю, сколько вмятин осталось, а ведь могли голову пробить. Только железо дрянное, надо из доброй стали снаряжение делать.

Император еще раз взглянул на стоявших перед ним навытяжку гвардейцев, внимательно рассматривая нововведения своего наместника на Дальнем Востоке адмирала Алексеева, которые тот ввел в Маньчжурской армии по примеру обороняющих Квантун дивизий генералов Фока и Кондратенко. Вице-адмирал Скрыдлов, назначенный временным управляющим морским ведомством молчал, как и посланный из Ляояна генерал Флуг, привезший эти образцы, доставленные на «Ангаре». Матросы гвардейского экипажа, переодетые в форму стояли истуканами, с застывшими глазами, как самые настоящие манекены из модного магазина, только не субтильные в размерах, с узкими плечами, а настоящие богатыри.

На правом фланге застыли два здоровяка. Один в кирасе и в железном шлеме на голове, похожим на тазик с широкими полями. Второй в точно такой же каске, без панциря, но в поддоспешнике, что под оный поддевался — обычная китайская стеганая и набитая ватой фуфайка, только без рукавов. И хотя зрелище резало глаз, однако ознакомившись со списками пораженных осколками на верхней палубе офицеров и нижних чинов, Николай Илларионович удивился до чрезвычайности. По сравнению с командами кораблей где не имелось таких «доспехов», количество раненых сократилось более чем вдвое, и то в основном в конечности, а пораженных в голову на три четверти — даже такие примитивные каски пробивались редко. Но число травмированных серьезно сократилось — и это одно говорило в пользу нововведений.

Да левом фланге стояли трое, но уже в солдатской форме, с погонами сибирских стрелков. Один в китайской фуфайке и каске, обтянутой зеленым чехлом, второй в мешкотном, надетом поверх обмундирования маскировочном халате, по своей расцветке напоминавшем содранную кожу древесной лягушки. Третий был в обычном обмундировании, но раскрашенном в тусклый зеленоватый цвет, которые англичане именовали «хаки». И следует признать, что все трое выглядели ловко, от них веяло мощью, в руках у двоих были трехлинейные винтовки, драгунские, более короткие, чем пехотные, и штыки были не граненые, а кинжальные, переделанные из трофейных японских. Третий в мешкотном халате был вооружен карабином, с кинжалом в ножнах и револьвером на поясе, с биноклем на груди — матрос изображал разведчика из «охотничьих» команд, что были сформированы при каждом сибирском полку. Причем, матросов представлял флаг-офицер командующего флотом лейтенант Кедров, а стрелков подполковник князь Мачабели, из 13-го Сибирского стрелкового полка, дравшийся на перешейке. И то, что говорили оба офицера, прибывших из Мукдена на литерном поезде, было удивительным для Скрыдлова — оказывается, все эти нововведения проверены в боях, принесли большую пользу и спасли от ранений множество стрелков и офицеров. Прозвучало даже «защитное обмундирование», не от кирас, а потому, что в такой расцветке стрелка неприятель просто не видит.

И в это охотно верилось, в кустах или среди травы никого в таком обмундировании не разглядишь, а фуфайка, как оказалась, хорошо предохраняет от камней и комьев земли, что разлетаются во все стороны от разрыва снарядов, и даже от осколков на излете, если те попадают под вшитые внутри железные «чешуйки». К тому же в такой фуфайке двигаться по сопкам гораздо легче, чем в шинелях, и что немаловажно — они дешевы, их можно не жалеть, и под вражеским огнем продвигаться по-пластунски.

А вот стоявшие в центре три солдата, взятые из нестроевых, выглядели карикатурно, хотя старались браво выпячивать грудь. Вооружены обычными трехлинейками, один в черном мундире, другой в белой гимнастерке, а третий в серой шинели — и так понятно, что за версту видно. А на головах жуткий набор различных касок, что в разное время носили в армии, включая что-то очень похожее на каску пожарных команд. Именно их вид вызвал гневную реакцию царя, причем совершенно непонятно, чем монарху козырьки не пришлись по душе. А вот уродливый шапель, с широкими полями, хорошо защищавшими от летящей с неба шрапнели, понравился, даже приказал снять чехол, потрогал пальцем вмятины. А потом сам при помощи князя надел на себя кирасу и каску, прошелся по залу.

— Заказы на все новшества выдать следует немедленно, — император посмотрел на военного министра генерала Сахарова. Тот наклонил голову — генерал уже ознакомился с переданными ему бумагами и был полностью в курсе происходящего.

— Сибиряков впредь обмундировывать так, как просит мой наместник, то дельно, и кровь понапрасну литься не будет. И тех, кто в Маньчжурии воюет, но только на них все эти нововведения распространяться будут. А там посмотрим, как они себя покажут. Пулеметов Мадсена под наш патрон заказать не две сотни, а сразу тысячу — пусть дорого выходит, но при пользе свой завод для их производства поставим. Не с «митральез» из китайских винтовок ведь стрелять. А вот доспехи из хорошей стали делать, и для боя команды кораблей должны их надевать.

Последнее относилось уже Скрыдлову, и Николай Илларионович чуть склонил голову, принимая волю монарха.

— А кирасы для армии пустое, зряшно — если только в крепости не передать, там они как раз будут. А вот шапели пользу принесут, раз шрапнель так опасна. Но оные каски носить только в бою, а как в тыл, то пусть фуражки и папахи носят, а то смеятся обыватели будут. Подшлемники суконные для лета, шерстяные для зимы пусть будут — их заменять легко. Перчатки нужны «ходовые» — наместник даром что моряк, а о солдатиках сейчас думает, пока до зимы время у нас есть. И с заказами поторопиться нужно, время не ждет!

Отпустив взмахом руки всех присутствующих, император пошел в кабинет, сделав знак Скрыдлову, чтобы тот следовал за ним. А когда пришли, царь усадил адмирала в кресло, а сам принялся расхаживать по кабинету. Потом уселся за стол, и негромко произнес:

— Я не думал, что война с японцами окажется настолько тяжелой. К тому же сделанные ошибки не позволили нам сосредоточить достаточные силы, чтобы победить дерзновенного врага, который имеет поддержку от Британской империи, сразу. В том вина и покойного военного министра генерала Куропаткина, и бывшего управляющего морским ведомством адмирала Авелана. И еще других персон, что втянули нас в эту войну…

В глуховатом голосе царя послышалась явственная угроза, и Скрыдлов моментально понял, кого из особ и сановников монарх имеет в виду. В свете ходило много пересудов, но становилось ясно, что монарх настроен на войну решительно, и требовал от всех, чтобы усилия были приложены максимальные. И решения теперь принимались быстрые, с проволочками и волокитой, привычных в мирное время, царь не желал мириться.

— Мы собирались купить у Аргентины и Чили крейсера — но сделка оказалась несостоятельной. Но пушки у американцев следует закупить, и немедленно, раз они обещают их сразу поставить. А за ценой не постоим — доплатим за срочность, нам нужны эти орудия вместе со снарядами.

Цены дельцы заломили действительно несусветную за восьми и семи дюймовые стволы, но так война позволяла так сделать. К тому же янки было плевать на нейтралитет — вели постройку миноносцев и подводных лодок, а продажа готовых орудий обещала максимальную прибыль, немыслимую в обычное время — по стоимости 305 мм и 254 мм орудий.

— Что касается новых броненосцев, то МТК должно поторопиться с чертежами — корабли должны быть перезаложены на стапелях. По два построим на Балтике и Черном море — думаю, для наших рыжеволосых «друзей» это станет неожиданностью, не из разряда приятных. Новый крейсер по измененным чертежам «Аскольда» закажем в Германии — нам нужен быстроходный крейсер, способный догнать любой из вражеских кораблей.

Присланные из Дальнего наспех сделанные наброски Скрыдлов успел рассмотреть — они его поразили. Наместник с Матусевичем предлагали полностью отказаться от среднего калибра на новых броненосцах, увеличить водоизмещение до 17 тысяч тонн, и за счет этого прирастить скорость на полтора узла, при этом удвоив число башен с 305 мм пушками, установив их попарно по носу и корме одну над другой. А вот с новым крейсером, который уже не был бронепалубным, потому что нес трехдюймовый броневой пояс, вполне защищавший от шестидюймовых снарядов, и не броненосным, так как в шесть с половиной тысяч тонн водоизмещения и с десятком 152 мм орудий, работы намного меньше. Только чуть переработать чертежи для увеличения мощности паровых машин, при достижении скорости на полтора узла большей. Незначительный прирост водоизмещения уйдет на защиту по ватерлинии, без которой теперь не обойтись. И главное — работы начнут немцы, и на той же верфи, на которой построили «Аскольд».

— Поторопитесь, Николай Илларионович — слишком много у нашей державы недругов. Поражения быть не должно, токмо победа…

2024 г. Олха.

Завершающая трилогию книга вскоре последует…

Два проекта одного и того же крейсера, хорошо зарекомендовавшего себя в войне. Только один бронепалубный, а второй из новой категории «легких крейсеров»…

Герман Романов