– Ничего, - ободряюще сказал Рамир своему отражению, - С этим мы тоже справимся.
Он обернулся к демонам, сверкающим глазами каждый из своего угла, и усмехнулся:
– Чего встали? За работу!
Шустрый Шраххан выскочил за дверь и побежал в сторону рынка, добывать пропитание. Вообще, все хозяйство Рамира было на нем, и демон неплохо с этим справлялся: он ловко воровал продукты на рынке, когда у колдуна не было денег, чтобы за них заплатить, готовил еду, чистил полы в доме, а также прибирал в лаборатории. Так что Рамир ни в чем не нуждался, по крайней мере, он всегда был сыт. Демоны питались сами: по ночам колдун отпускал их поохотиться, и вскоре по всей округе исчезли бродяги и нищие, а также бесхозные собаки. Рамира это нисколько не расстраивало, напротив, он считал, что горожане должны были бы быть ему благодарны, если бы, конечно, знали, почему так произошло. Что будут есть демоны, когда окончательно переловят тех, у кого нет крова, его тоже не интересовало.
Рамир сурово смотрел на Карр'ахха, который и не подумал сдвинуться со своего места, чтобы выполнить его приказ. Демон отвечал ему тяжелым, полным ненависти, горящим взглядом.
– Ты что, не слышал, что приказал тебе господин? - колдун заговорил тихо, угрожающе, - Подмети пол.
– Убей меня, господин, но я не буду выполнять грязную работу, унижающую меня, - голос Карр'ахха был так же нарочито спокоен.
Рамир явственно осознал: демон действительно скорее умрет, чем примется за труд прислуги. Все те дни, которые Карр'ахх провел в жилище колдуна, он молча простоял в углу, лишь ночью выходя на охоту. Демон напомнил Рамиру дикого зверя: его можно убить, можно на время усмирить, угрожая смертью, но невозможно заставить подчиниться. Мелькнула мысль избавиться от несговорчивого чудовища, в конце концов, он выполнил свою задачу: отдал частицу своей силы философскому камню. Зачем он еще нужен? Вдруг Карр'ахх, внимательно наблюдавший за колдуном, заговорил:
– Я могу быть полезен тебе в другом.
– В чем же? - заинтересовался Рамир.
– Я - демон войны, и знаю о ней все.
Рамир задумался: завоевать мир, имея на своей стороне демона войны, будет гораздо легче. Против Карр'ахха не выстоит никто. Демон сможет быть предводителем войск Рамира, и это будут непобедимые войска.
– К тому же, я сведущ во многих науках, - добавил Карр'ахх, видя колебания колдуна.
– Хорошо, пусть будет так. Пока можешь стоять в углу, - решил Рамир, - И еще: отныне я буду звать тебя Зверь. Нельзя, чтобы кто-нибудь услышал твое имя.
– Слушаю, господин.
Демон вновь опустил голову и застыл в неподвижности, напоминая каменного истукана. Он был доволен: теперь ему не грозит смерть от руки колдуна. И хотя экскипула не позволит ему сделать что-нибудь, напрямую угрожающее жизни Рамира, Карр'ахх найдет способ отомстить, а там и избавиться от власти ничтожного уродца.
Следующие несколько дней Рамир посвятил приготовлениям к выплавке золота из свинца. Он рассчитал лунный цикл, чтобы выбрать наиболее благополучный день, заставил Шраххана укрепить стенки печи, чтобы она выдержала долгий жар, необходимый для получения золота, и несколько раз внимательно перечитал все книги, в которых описывался этот процесс. Во всех книгах давались расплывчатые и противоречивые советы, и Рамир понял, что никто из магов и алхимиков не сумел достичь желаемого результата. Все авторы сходились лишь в одном: необходимо вызвать Саламандру. Но как заставить ее обратить свинец в золото, не написал никто. Рамир решил действовать так, как подсказывала ему интуиция.
Из слюды, золотого песка и костей черной курицы приготовил основу зелья для вызова Саламандры и настаивал ее на медленном огне три дня. Затем, когда зелье было готово, в день, вычисленный им заранее, он уложил в прочный тигель кусочки олова и, жарко растопив печь, поставил его прямо в огонь. Предстояло ждать семь дней, поддерживая постоянную температуру в печи, чтобы свинец кипел. Через семь дней Рамир приступил к следующему этапу: он опустил в тигель философский камень и, произнеся заклинание для вызова Саламандры, плеснул в огонь зелье. Языки пламени взметнулись и сделались нестерпимо яркими, в печи что-то затрещало, и потрясенный Рамир увидел, как из огня родилось прекрасное существо. Раньше он представлял себе Саламандру чем-то вроде красной ящерицы, но сейчас перед ним возникла полуженщина-полузмея величиной с небольшую кошку. Ее обнаженное тело, от пояса переходящее в змеиный хвост, было красновато-коричневого цвета, а вместо волос вокруг красивого лица колыхалось пламя. Саламандра плавно покачивалась на огне, насмешливо глядя на колдуна блестящими черными глазами. Придя в себя, Рамир произнес ритуальную фразу:
– Атус нем тентум аурум, Саламандра!
Ничего не произошло, Саламандра продолжала парить в печи, а в тигле по-прежнему пыхтела серая масса, ничем не напоминающая золото. Рамир в отчаянии прикрыл глаза, остро переживая свою неудачу. В чем дело? У него есть все для успеха: философский камень, Саламандра. Что нужно еще? Вдруг в его памяти всплыла фраза, давным-давно сказанная Зуливаном: "Все алхимики заблуждаются, полагая, что здесь достаточно союза с Саламандрой. Это лишь первый этап. Второй - вызов могущественного демона. Лишь вступив с ним в союз, можно получить золото из обычного свинца".
– Зверь, иди сюда! - крикнул он, обернувшись к демону.
Тот, тяжело ступая, приблизился.
– Помоги мне превратить свинец в золото!
Зверь протянул лапу и сунул ее прямо в огонь, затем, глядя на Саламандру, что-то тихо проговорил ей на странном языке. Саламандра подплыла к лапе демона и взобралась на его ладонь, затем, оттолкнувшись от нее хвостом, грациозно взмыла вверх и нырнула в тигель. Через мгновение она вылетела оттуда, окруженная золотым сиянием, и растворилась в огне.
– На каком языке ты с ней говорил? - заинтересованно спросил Рамир.
– На языке демонов, господин.
– Я хочу изучить его!
– Не получится, господин. Гортань человека не способна воспроизвести такие звуки.
Зверь снова сунул лапу в огонь и достал раскаленный тигель. Он поставил его на деревянный пол, отчего вокруг взметнулись искры, и мрачно произнес:
– Все готово, господин.
Тигель был полон расплавленного золота, над которым в воздухе парил, переливаясь, философский камень.
Глава 66.
Близился полдень, когда Велемир, ехавший впереди отряда, остановился, протянул руку, указывая куда-то вперед, и сказал:
– Там заканчивается Дикая пустошь.
– Ура! - завопила Милана и пустила своего коня вскачь.
Максу даже не пришлось торопить Малыша: конь, обрадованный близостью живой земли, сам полетел галопом. Остальные тоже не отставали. Примерно через полчаса Макс увидел, что земля впереди покрыта травой. Он влетел на эту благословенную землю и соскочил с коня, готовый от радости целовать ее. Трава уже по-осеннему пожухла, и кое-где была желтого цвета, но путники были рады и этому. Впереди виднелся жидкий облетевший лесок, а откуда-то издали доносилось веселое журчание ручейка.
– Как хорошо, наконец-то мы выбрались! - Аня соскочила со своего коня и закружилась на траве, раскинув руки и подняв лицо к небу.
У Макса кольнуло сердце, ее танец напомнил ему грациозные движения Лесной девы.
– Давайте отойдем подальше от пустоши, - озабоченно проговорила Виктория.
– Это не обязательно, - ответил Велемир, - На живую землю хищники ступить не могут.
Тем не менее, всем хотелось оказаться от пустоши как можно дальше, поэтому путники, ведя коней под уздцы, медленно двинулись в сторону деревьев. Подойдя к леску, расседлали коней, которые тут же принялись выискивать еще не пожухшую траву.
– Привал! - объявила Виктория, - Надо хотя бы напоить коней и самим поесть.
Она решительно отправилась в сторону леса в поисках дичи. Милана обессиленно рухнула на траву и заявила:
– С места не сдвинусь! Устала!
Эдик поддержал ее, свалившись рядом, Гольдштейн тоже не изъявил желания отправляться на прогулку, а Велемир сказал:
– Вы уж тут сами, а мне нужно отдохнуть.
Он завернулся в плащ, улегся на траву и моментально заснул.
Максу отдыхать не хотелось, наоборот, тело требовало движения. Он переглянулся с Аней, и они, взявшись за руки, медленно двинулись к лесу. Не прошли они и двух шагов, как из-за спины раздалось возмущенное:
– А я? Может, выпустишь меня, наконец?
Макс рассмеялся, он совсем забыл, что у него за плечами в мешке до сих пор болтается Роки. Он снял мешок и вытряхнул из него обиженного пса, который потребовал:
– И комбинезон с меня сними, устал я от него.
Макс с Аней совместными усилиями освободили пса от зеленой одежки, и тот радостно побежал впереди, обнюхивая каждый кустик и то и дело задирая заднюю лапу. Он прыгал и резвился, как щенок, звонко облаивая птиц на деревьях и полевых мышей, которые выбегали у него из-под лап.
Аня и Макс вошли в лес, в котором деревья стояли так редко, что между ними могли разминуться два всадника. Деревья стояли голые, а под ногами шуршали сухие рыжие листья, в которые Роки тут же принялся зарываться носом в поисках мышей. Максу было очень хорошо и спокойно в этом осеннем лесу рядом с Аней. Он вспомнил, что хотел побольше узнать о ней, и спросил:
– А ты кем хочешь быть?
– Психологом, - улыбнулась девушка.
Макс подумал, что эта профессия очень подходит ей, умеющей тонко чувствовать и искренне сострадать людям. Он одобрительно кивнул головой и задал следующий вопрос:
– Кем работают твои родители?
– Папа инженер, мама учитель. А почему ты спрашиваешь?
– Хочу познакомиться с тобой поближе. А то уже столько времени рядом, а ничего друг о друге не знаем, - слегка смутился Макс.
Аня рассмеялась:
– Тогда давай просто поговорим, а то твои вопросы похожи на анкету.
Они шли и разговаривали, просто болтали, как старые друзья, ни о чем и обо всем сразу. Макс с удовольствием узнал, что любимая Анина книга "Граф Монте-Кристо", как и у него, а Аня восхитилась, когда он сказал, что играет в КВН. Они рассказывали друг другу о своих семьях, вспоминали учебу в школе, обсуждали виденные ими фильмы, даже поговорили о моде. Аня в одежде предпочитала классику, а Макс - свободный городской стиль. Вскоре Макс понял, что ни с одной девушкой ему еще не было так интересно и легко разговаривать. Она много знала, читала, и он мог беседовать с ней на равных, чего еще с ним не случалось. Макс окончил математическую школу для одаренных детей, и все его одноклассники были очень умными и эрудированными. Но администрация школы почему-то полагала, что у девочек математических способностей быть не может, поэтому школа была исключительно мужская и называлась лицеем. Как у Пушкина. На недостаток девичьего внимания Макс никогда не жаловался, у КВНщика с этим проблем не было, но вот только количество никак не желало переходить в качество: умные девушки ему не попадались. К тому же с ними со всеми надо было играть в какие-то очень странные игры: например, на каждом шагу говорить комплименты, пусть даже и не хотелось, без конца выяснять отношения, а также уверять, что они ничуть не толстые. Аня же была совершенно другая, в ней не чувствовалось ничего наносного, неискреннего, она не ломалась и не пыталась казаться лучше, чем есть на самом деле. Она была умна, но не бравировала этим, красива, но скромна и воспитанна, к тому же обладала хорошим чувств