Мартышка заверещала, отвернулась, задрала хвост и показала мне задницу.
– Я докажу, – сказал старик. – Ступайте за Чонгом, сами все увидите.
Экран мигнул и погас, дверь тут же распахнулась, и в комнату вошел тот самый упырь, который достал меня дротиком со снотворным.
– Добрый день, – поклонился он, не пряча злорадной ухмылки. – Как себя чувствуете? Спать не хочется? Тогда пойдемте со мной.
Все, чего мне хотелось – это разнести ему башку серебряной пулей. Но ничего не поделаешь – пришлось идти вслед за дохлятиной.
Китаец бодро шагал по длинному коридору, время от времени забегая на стены и пытаясь поразить меня танцевальными проходами по потолку. Азиат вел себя так, что я не сомневался: у этого скоро тоже случится разжижение мозгов, и он полетит жрать народ.
Для меня до сих пор оставалось загадкой: как РПЦ могла пойти на сделку с этими полубезумными тварями. Позволить им жить в городе – все равно, что заниматься дайвингом в стае белых акул. Может, конечно, пронесет, но вряд ли.
– Пришли.
Чонг привел меня к бронированной двери, по обе стороны которой замерли вооруженные упыри. Он что-то коротко бросил охране на китайском, достал электронный ключ, отпер дверь, сделал радушный жест:
– Би май гэст, куня…
За дверью оказалось небольшое помещение, отгороженное стеной из прозрачного материала.
С потолка комнаты свисало нечто, похожее на черный кожаный мешок. Присмотревшись, я понял, что передо мной гигантский нетопырь, укутавшийся собственными крыльями. Почувствовав мой взгляд, тварь сделала изящное сальто и приземлилась на пол.
Конечно, это был оголодавший, потерявший человеческий облик киан-ши – никакого сомнения. В его курносой морде странным образом сочетались черты человека и зверя. Тело тоже выглядело, словно над ним поработал сумасшедший экспериментатор: мощная грудь, согнутая широкая спина, руки, похожие на человеческие, заканчивались тремя скрюченными пальцами, вместо ног – кривые звериные лапы.
Мы долго смотрели друг на друга. Взгляд существа был оценивающим, как у хищника, который определяет, насколько серьезный отпор может дать жертва. И пожалуй, нетопырь находил меня опасным.
– Бу! – внезапно проорал Чонг, шлепнул ладонью по стеклу перед мордой существа и отскочил, довольно заржав.
Оскорбленная таким обращением тварь оскалилась, завопила и бросилась на стену. Она билась о прозрачную преграду, пытаясь добраться до меня, и орала при этом так, что уши закладывало. Нетопырь напомнил мне существо, которое я нашел в подвале Харитоновского дома. Такой же безмозглый, бесконечно агрессивный, вечно голодный вурдалак. Не знаю уж, для какой радости Харитонов держал его у себя. Мне пришлось избавиться от урода. Не могу сказать, что этот факт меня расстроил.
Придурковатый китаец радостно хихикал. Наконец нетопырь устал и немного успокоился. Зато в углу коридора ожил еще один монитор.
– Ты испытываешь мое терпение, Чонг, – укоризненно сказал мастер Чжан. – Ты плохо ведешь себя с гостем.
Он добавил еще что-то на китайском, а мартышка погрозила тощей лапкой. Чонг скрючился в подобострастном поклоне, словно сделался меньше ростом, и отошел, стараясь быть как можно незаметнее.
– Вы убедились, Иван?
Я пожал плечами:
– Пока убедился только в том, что один из киан-ши превратился в опасного зверя и убил нескольких человек, а вы его укрываете.
Старик покачал головой:
– Джанджи не убивал тех людей. Вернее… он убил, но других.
Замечательно. Просто праздник какой-то… сколько же у них убийц, и сколько народу они уже перекрошили?
– Это было месяц назад, – пояснил мастер Чжан. – К счастью, жертвами стали всего лишь таджикские гастарбайтеры. Их никто не искал. Моя служба внутренней безопасности оказалась на высоте. Трупы спрятали, Джанджи поймали и привезли сюда.
– Но вы подтверждаете, что это ваш подданный, и он чокнулся? Я всегда говорил: упырей надо уничтожать, пока у них крыша не съехала…
– Но нашей вины здесь нет. Прислушайтесь к логике! Мы сами не заинтересованы в войне. Нас устраивает жизнь во Владивостоке. Кто-то похитил Джанджи, сделал его таким. Мы ждали, что он придет в себя, но нет – человеческий облик утрачен безвозвратно. Тогда, два года назад, я предполагал, что моих подданных похищают делла Торре. Но их клан давно уже убрался из города, а киан-ши продолжают пропадать…
Этот монолог начал утомлять, и я бесцеремонно перебил:
– От меня чего надо?
– Помощи, – твердо сказал мастер Чжан, и обезьяна умоляюще сложила лапки, уставилась на меня печальным взглядом рахитичного ребенка. – Конечно, мы могли бы разобраться и сами. Но последние события грозят войной с церковью. Нам это не нужно, мы хотим жить в мире. Думаю, святые отцы тоже. Но подозреваю, что есть кто-то, кто желает столкнуть нас лбами. Знаете, как у нас говорят: если два тигра дерутся в долине, заберись на дерево и подожди, когда они убьют друг друга…
– Допустим. Но зачем вам я? Сами сказали, можете разобраться самостоятельно.
– Вы представитель церкви. Вы должны присутствовать при расследовании, чтобы свидетельствовать о нашей благонадежности. Через вас я заявляю святым отцам о своей доброй воле.
– Я вам не верю, и отцы не поверят. Откуда нам знать, что не вы довели эту тварь до такого состояния?
– Попробую доказать.
Мастер Чжан сделал знак Чонгу, тот нажал какую-то кнопку в углу. Перед зверем упала металлическая решетка, прозрачная стена уехала вверх.
Чонг достал пистолет, хладнокровно сообщил:
– Пули серебряные, – и прицелился в вурдалака.
– В доказательство своей лояльности я уничтожаю опасное для горожан существо, – заявил мастер Чжан.
Я хмыкнул. Ну-ну… Этот красивый жест меня ничуть не убедил. Упыри безжалостны даже к своим собратьям. Главе клана ничего не стоило убить Джанджи просто для эффекта. Опять же, зачем с ним возиться, и какую пользу он может принести клану? Проще убрать.
Между тем, вурдалак вдруг четко, с достоинством произнес, глядя на Чонга:
– Говнюк, бля, – артистичным жестом завернулся в крылья, немного подумал, добавил для выразительности еще несколько непечатных фраз и негодующе отвернулся.
Чонг вопросительно покосился на монитор. Мастер Чжан что-то отрывисто бросил, и его прислужник опустил пистолет. Я отлично понимал главу клана: говорящий вурдалак – явление того же порядка, что благородный упырь – то есть, невозможное в принципе.
Оголодавший вампир превращается в не-мертвое животное, монстра. Он неспособен ни к абстрактному мышлению, ни к элементарной логике. Им руководят только два чувства – голод и злоба. Конечно, и речь у них атрофирована. Как может, к примеру, летучая мышь говорить по-человечески?
Но если этот урод все же заговорил, значит, он не до конца озверел, и перед нами повторение случая Дениса делла Торре? Вряд ли. Не могли киан-ши этого не заметить. Наверняка по приказу мастера Чжана существо было досконально обследовано. Для упырей нет большего удовольствия, чем изучать свою породу. Такое вот у них стремление к познанию. Поэтому при каждом клане имеются целые исследовательские институты.
– Я вынужден отменить свое решение, – сказал мастер Чжан. – Случай нуждается в дополнительном рассмотрении.
– Как же гарантии? – издевательски спросил я.
Мартышка на плече старика злобно оскалилась. Главе клана надоело изображать гостеприимного хозяина:
– Лучшее доказательство моей лояльности – то, что вы до сих пор живы. Передайте мое предложение вашему начальству. Жду ответа.
Монитор отключился. Чонг запер бронированную дверь и повернулся ко мне.
– Загостился ты у нас, куня. Пошли, хорошего понемножку. – Он достал из кармана черный шарф. – Только вот глаза тебе завяжу…
Пришлось подчиниться. Злобная тварь стянула повязку на затылке с такой силой, что едва мне едва уши не расплющило. Потом он долго вел меня, не предупреждая о порогах и поворотах, и подло хихикал, когда я спотыкался и вписывался с разгону в стены. Мне оставалось только надеяться, что когда-нибудь наши с ним пути еще пересекутся. Когда-нибудь, когда при мне будет кольт, серебро и святая вода…
Чонг вывел меня на улицу, усадил в машину, чувствительно приложив затылком о дверцу, и куда-то повез. У меня было сильное подозрение, что упырь просто петляет по городу. Наконец машина остановилась.
– Выходи!
Он распахнул дверь, вытолкнул меня наружу, протащил куда-то. Потом я услышал прощальный визг тормозов на резком повороте. Конечно же, ублюдок удачно «забыл» снять с меня повязку и наручники.
Кое-как я содрал шарф о плечо и осмотрелся. Чонг оставил меня в коротком тупике – обшарпанные кирпичные стены, выщербленный асфальт, узкая улочка за спиной. Здесь же стоял мой паджерик. Надо же, какая трогательная забота со стороны упырей – вытащили джип из кювета и перегнали в город.
Прямо возле лобового стекла, посередине лежал ключ от наручников. Пришлось укладываться животом на капот и из такой унизительной позиции тянуться за ключом, доставать его зубами. Как я потом пристраивал его в руку, как выворачивал пальцы, чтобы открыть браслеты – даже вспоминать не хочется. Не оставляло ощущение, что гребаный азиат откуда-то втихую подглядывает за мной, захлебываясь хихиканьем.
Применив всю ловкость, на какую только был способен, и прокляв всех упырей на свете, я наконец освободился. Ключи от паджерика лежали тут же, на капоте. Усевшись в машину, я увидел на пассажирском сиденье весь свой арсенал. Крест, ампулы со святой водой, водяные пистолеты, молитвенник и кольт были аккуратно уложены в прозрачный пакет. Мастер Чжан продолжал демонстрировать добрую волю.
Я выехал из тупика. Оказывается, меня высадили в центре города – на одном из многочисленных переулочков Миллионки. И на том спасибо.
Прежде чем сообщить отцу Константину о своем приключении, попытался собраться с мыслями. Чтобы отвлечься, включил радио.
– Скандал в государственной думе, – проговорил приятный женский голос. – Во время прений по поводу закона об авторском праве депутат фракции «Ядро» Леонид Гостомыслов набросился на своего оппонента, Егора Шумейко, депутата от партии «Либеральная мысль» и откусил ему нос. Оба участника драмы госпитализированы: Шумейко отправлен в Склифосовского, Гостомыслов – в Первую клиническую психиа…