– Вы что, не видите? – Игорек тыкал пальцем в Чонга: – Изыди!
Упырь выпрямился в кресле, сложил руки на груди и одарил Антонова горделивой улыбкой. В тот же момент китаянки поднялись с дивана, призывно покачивая бедрами, направились к Чонгу и встали по обе стороны кресла, словно пажи у трона.
– Сатана… – потрясенно прошептал Игорек.
Чонг милостиво кивнул, подал каждой девчонке руку. Те благоговейно облобызали упыриные длани, потом уселись на подлокотники, всем видом демонстрируя киан-ши преданность и обожание. Антонов стек на пол, пополз на четвереньках к Чонгу:
– Ваше величество… то есть, ваша светлость, тьфу, ваша темность… помилуйте…
– Вижу-вижу, ты лоялен к темному властелину, – инфернальным басом произнес упырь. – Это хорошо. И квартирный вопрос тебя не испортил… чего ему тебя портить, вон хата какая.
– Не губите, – завывал Игорек.
– Ладно уж, – согласился Чонг. – Сейчас вопрос задам, только отвечай правдиво, иначе проснешься в геенне огненной. Заказывал жену?
– Никак нет, ваша милость, – рыдал мужик. – Мечтал только, но боялся. Она сама…
– Что знаешь про ее сумасшествие?
– Ничего не знаю! – истерил Игорек. – Как на духу… ой… то есть, как маме родной… отец вы наш… а почему вы зеленый-то?
Бедняга совсем запутался.
– Потому что черт, – Чонг встал. – Тьфу ты, пакость какая. Ладно, пошел я отсюда. Он правду говорит, гарантирую. Через часок оклемается. А вы, шалавы, следуйте за мной.
Он зашагал к двери, за ним послушно потрусили китаянки.
– Зачем они тебе? – спросил я, когда все разместились в паджерике.
– К мастеру Чжану завезем, ему миловидные девки в неофиты требовались. Для последующего обращения.
– И что, других не нашлось?
– Надо же обязательно грешных, чтоб соблазн был для перерождения. А в Китае сейчас неплохо налажена работа с молодежью. Пойди еще найди хорошеньких, молоденьких, и чтоб искушенные – все как идиотки работают, учатся, выполняют заветы партии. А эти подойдут, грешные по самое не могу.
– Так, стоп. Ты охренел вообще? Мне, чистильщику, сообщаешь, что намерен обратить девок в упырей?
– Ну ты подумай только! Чего им ловить в человеческом виде? Всяким Игорькам за копейки минет делать? А мы их к делу пристроим, торговые точки дадим, там, глядишь, денежку заработают, и ресторанчик откроют или там клубешник опять же…
– Иван, а может, правда?.. – спросила Маша, с сочувствием глядя на проституток. – Ну что им, бедным, делать…
– Это называется соблазн! – твердо ответил я. – Искушение от лукавого. Ему не надо поддаваться.
Вышел из машины, открыл заднюю дверцу, выволок китаянок:
– Идите отсюда, и больше на глаза не попадайтесь!
Девчонки постояли, похлопали глазами и вошли обратно в подъезд. Видимо, решили вернуться к Игорьку.
Я вывел машину со двора.
– Отказ от проституции соблазн, а две шлюхи в детских юбочках – это, значит, не соблазн, – пробормотал Чонг. – Это, видимо, благодать божья…
– Ладно, уймись, софист несчастный. – Честно говоря, меня самого смущала эта логическая нестыковка. – Ты лучше вот что скажи: Игорька загипнотизировал?
– Типа того, – небрежно бросил Чонг. – Магнетизм киан-ши.
– Так может, нам и следствие незачем проводить? Давай ты всех замагнетизируешь, и инфу узнаешь.
– Ванюська, – обиделся китаец. – Тебе же лучше других должно быть известно: далеко не каждый поддается вампирскому магнетизму. Чем сильнее человек, тем меньше он подвержен внушению. Вот, например, Александру Катынину я обработать не смог, как ни старался. А уж показать какую-нибудь картинку можно только самым слабым.
– Как сегодня Игорьку? – спросила Маша.
Чонг довольно ухмыльнулся:
– Я ему предстал в образе зеленого черта. А тех мартышек в бантиках просто зомбировал, чтоб подыграли. Так что, Ванюська, чем могу, тем помогаю расследованию.
Юлия Антонова содержалась в обычной городской психиатричке – старое здание, никакого особого комфорта, серость, уныние и бугаи санитары. Сразу становилось видно, как ею дорожит супруг. Зато в бюджетной клинике проще объявить недееспособной…
Договориться о встрече с больной оказалось легко – сотня баксов в карман санитару, и нас провели в палату.
– Осторожнее, она буйная. Может быть опасной, – буркнул парень и вышел.
Мог бы и не предупреждать. Интересно, какую опасность могла представлять хрупкая женщина в смирительной рубашке? Она сидела в углу, исподлобья смотрела на нас. Очень красивая и очень молодая, несмотря на грязные волосы, синяки на лице и безумное выражение глаз.
– Сколько ей? – присвистнул Чонг. – Муж говорил, вроде хорошо за сорок. А выглядит на двадцать пять от силы.
Маша тоже с интересом присматривалась к женщине.
– Ну Игорь же рассказывал. Пластика, косметологи…
Мне было жаль ее. Несмотря на грязные истории, которые рассказывал ее супруг. Красивые женщины в беде всегда вызывают сочувствие. Я присел на корточки в шаге от Юлии:
– Вы меня слышите? Расскажите, что с вами случилось? Мы можем помочь.
Я долго уговаривал, прежде чем Юлия посмотрела мне прямо в глаза и шепнула всего три слова:
– Во имя зверобога…
Потом она замолчала, никакие уговоры на нее не действовали.
– Чонг, может, сумеешь загипнотизировать?
Азиат отрицательно покачал головой:
– Сильная женщина плюс состояние измененного сознания – нереально. Это тебе не наркоман убогий.
Из психушки мы отправились в фирму Антоновой. Там провели остаток дня, опрашивая сотрудников. В итоге сложилась картинка, поражавшая своей вторичностью. Юлия Викторовна никуда не исчезала, вела себя как обычно, а вот среди ее приближенных зато случился внезапный мор. В течение последних трех месяцев погибли от несчастных случаев ее водитель, охранник, две подруги и три молоденьких менеджера, про которых в фирме сплетничали, что они любовники Антоновой. Только вот никакого экстрасенса Романа Романова никто не припомнил.
Вечером, когда мы уже возвращались домой, Чонг как всегда связался через планшетник с мастером Чжаном. Выслушав краткий отчет, глава киан-ши сказал:
– Как и обещал, я устроил обследование Дениса Катынина. Судя по информации из клиники, где он лечился последние два года, у Катынина действительно был рак легких в последней стадии. Но обследование показало, что сейчас Катынин болен только психически. Физически же он абсолютно здоров. Опухоль и метастазы исчезли.
Вена, дворец Хофбург, сентябрь 1609 года от Рождества Христова
– Ваше величество, я буду говорить от имени и по поручению церкви, – кардинал Франсуа Форгач остановился, подбирая слова. – Мы просим у вас защиты, ваше величество. Не для себя, но для ваших подданных, для тех, кто не может донести до вас покорную просьбу о милости. Мы просим за народ, ваше величество. За невинных крестьянских девушек, коих, по слухам, уже сотни погибли в замке Чахтице.
Матиас нахмурился. Это была уже не первая просьба со стороны святых отцов по поводу графини Эржебеты Надашди, урожденной Батори. До короля тоже доходили слухи о зверствах, творимых в Чахтице. Но он сомневался, стоит ли обращать на них внимание. Вдруг это не сплетни? Мог начаться грандиозный скандал, а ведь Матиас только наладил отношения с венгерскими евангелистами.
По этой причине он и назначил аудиенцию в малом кабинете, без свидетелей. Сейчас, глядя на аскетическое, изрезанное морщинами лицо Форгача, король взвешивал все возможные выгоды и убытки.
Ссориться с евангелистами ему не с руки. Но ведь и с церковью отношения портить не годится. Святые отцы забирают в Европе все больше власти, теперь даже монархи должны их опасаться.
Франсуа Форгач – опасный человек, интриган до мозга костей. Поручить ему расследование дела Эржебеты Батори-Надашди – значит обречь графиню на гибель, виновна она или нет. А если невиновна? Евангелисты будут недовольны.
С другой стороны, эта история могла бы помочь приструнить евангелистов и показать народу, какими чудовищами они бывают. Нельзя же бесконечно с ними заигрывать. И еще одно: графиня сказочно богата, а войны с Османами опустошают имперскую казну…
– Что ж, – сказал он наконец. – Пожалуй, надо с этим разобраться.
Маленькие глазки Форгача блеснули торжеством.
– Но графиня Надашди – лицо светское, – продолжил король, – а значит, и расследование должен вести светский человек. – Заметив, как вскинулся кардинал, собираясь возразить, Матиас поднял руку в знак того, что еще не договорил. – Она венгерская аристократка, значит, это дело палатина Венгрии.[102]
Франсуа Форгач поклонился, выражая покорность. Тем не менее, мягко заметил:
– Ваше величество, Дьёрдь Турзо – безусловно, человек благородной души. Но ведь он был другом покойного Ференца Надашди. И потом, все знают, что герцог Турзо питает… пагубную страсть к графине. Церковь даже подозревает, что Турзо находится под воздействием колдовских чар Эржебеты Надашди.
– Это уже слишком, дорогой Франсуа, – рассмеялся Матиас. – Вы верно заметили: герцог Турзо – благородный человек. Женатый на молодой красавице, напомню. К тому же он безоговорочно предан короне, и ничто не помешает ему выполнить повеление короля. Итак, передайте палатину, я поручаю ему расследование дела графини Надашди-Батори.
– Когда ждать приказа? – спросил Форгач. – Я сразу отвезу…
– Передайте на словах, – небрежно уронил король и встал, давая понять, что аудиенция окончена.
Пусть будет тайное расследование. В любом случае, чем бы оно ни закончилось – Габсбурги будут не причем. Потом Матиас поговорит с палатином с глазу на глаз и решит, что делать дальше. Да уж, ну и хлопотное наследство досталось ему от братца Рудольфа.
Довольный собою, король позвонил с колокольчик.
– Пусть подадут завтрак сюда.
У него еще много дел. Надо написать несколько писем, прочесть проекты законов…