Этого я и добивался и приготовился обезвредить Мару. Но как только атаковал, орка извернулась, голой ладонью перехватила шпагу. От неожиданности я влил в оружие всю доступную мне силу. Кожа зеленой мгновенно обуглилась. Но орка не отпустила лезвие. Взревев, как раненый зверь, Мара пнула меня под колено, вырвала шпагу из рук.
Я повалился на спину, орка тут же припечатала меня коленом к земле. Удар вышиб воздух из легких, удивительно, что грудная клетка вообще выдержала такой вес. Взглянув наверх, я увидел неумолимо приближающееся лезвие пятипалого. Увернуться было невозможно. Это был конец.
Но вдруг клинок изменил траекторию и, высекая искру, ударился о камень, рядом с моим виском. Орка опустила голову, содрогнулась всем телом.
— Не могу, не могу… — тихо произнесла она.
Я молчал.
Зеленая отпустила меня, уселась рядом, взялась за голову и закрыла глаза, будто стараясь отрешиться от действительности.
— Вон! Уходи! Тебе здесь не место, ты только все путаешь! Я победила! Я самая сильная! — выпалила Мара.
Я поднялся, нашел шпагу, вогнал ее в ножны. Не оборачиваясь, направился к ожидавшим меня друзьям. Смуглый воин хотел что-то сказать, но я лишь покачал головой и двинулся в сторону леса. Ал с Лисом последовали за мной.
— Ты так все и оставишь? — спросил Ал, когда мы углубились в лес.
«Не все еще потеряно. Надо верить в Мару», — подумал я, но вслух произнес другое:
— У нас нет выбора, зеленая победила.
Уж не знаю почему, но животные не пытались нас задержать. Наверное, Мара им запретила. Приходилось прорываться только сквозь густые заросли, которые постоянно намеревались преградить нам дорогу.
В середине третьего дня, когда мы остановились на привал, я услышал далекие шаги.
— Приготовьтесь, сюда кто-то идет, — сказал я своим спутникам, зажигая на ладони пульсар.
Ал оголил клинок, Роману взялся за арбалет.
Из кустов к нам шагнула Мара.
— Ты…
— Вечно ваше поганое племя все усложняет! — произнесла орка.
— Я знал… — радостно начал я, но зеленая меня перебила:
— Не сейчас, надо срочно выбираться. Я кое-как смогла войти в раш-и и немного привести разум в порядок. Но остров продолжает давить на меня, не знаю, сколько смогу продержаться.
Остаток пути мы преодолели в бешеном темпе. Теперь, когда с нами была Мара, даже растения не смели преграждать нам путь.
Бобо не удивился возвращению пассажиров. Казалось, ему уже надоело поражаться нашей живучести. Он сразу приказал поднять паруса, и «Хромая Мери» вышла из бухты в море.
Со слов капитана мы узнали, что несколько дней назад от острова отчалил другой корабль. Хорошо, что Атиус, уверенный в нашей гибели, не посчитал нужным потопить судно Клешни.
По прибытии на корабль я сразу занялся ранами Мары, которые за неимением времени и целительских способностей она просто замотала тряпками. Мне пришлось применить все полученные из книг знания. Вскоре мы уже стояли на верхней палубе, любуясь заходом солнца. Вернее, любовался я, а орка, нечувствительная к красотам природы, о чем-то размышляла.
— Спасибо, — неожиданно произнесла она. — За то, что не оставил меня и вытащил оттуда. Я знаю, чего это тебе стоило.
— Я не мог оставить тебя. Есть такая старинная эльфийская мудрость: аэ reap антиу тхенин, эль укаре атолад reap. Ин Аэ нилмэ а вита эль фиаста сорго.
— Что это значит?
— Если друг сбился с истинного пути, ты обязан вернуть его. Даже если под угрозой будет сама дружба и твоя жизнь, — перевел я. — Немного высокопарно по форме, но верно по сути.
— Я запомню это, — рассмеялась Мара. — Кстати, если бы не свиток, я вряд ли сообразила бы, как провести ритуал вызова. Спасибо, что уговорил перевести его.
— А ты еще не хотела…
Орка прищурилась:
— Теперь ты должен выполнить свою часть договора и отрастить мне волосы.
Мара
— Так где, говоришь, остров Лак’хи? — в который уже раз спрашивал ушастик.
Клешня сдвинул на макушку засаленный платок, поскреб в затылке и ответил:
— Да здесь где-то. Вот-вот дойдем.
— Это мы еще вчера слыхали, — нахмурился Лэй, — да только что-то не видно его.
— Клянусь титьками Могучей Берти! — Заскорузлый палец ткнул в карту. — Тут он!
— А мы где?
Моряк неопределенно поводил желтым ногтем вокруг острова:
— Где-то здесь… Задери меня акула, сдался вам этот остров! Вон мимо Томления уже второй раз проходим. Может, там якорь бросим-то, а?
Я только молча покачала головой, Лэй в досаде выругался по-эльфийски. Мы вышли из капитанской каюты.
Вот уже третьи сутки «Хромая Мери» прочесывала архипелаг в поисках острова Лак’хи, который моряки называли островом Судьбы. Мы решили, что артефакт должен находиться именно там — это было логично, морт возьми.
Вроде бы и остров на карте был обозначен, и судно в порядке. Но все осложнялось тем, что море неспокойно, а судовые приборы то врали, то вдруг вообще выходили из строя. Небо затянулось серыми тучами, так что и по звездам не сориентируешься.
Поэтому винить Клешню мы не могли. Капитан и так не спал вторую ночь, пытался отыскать остров, поругивая под нос нелюдей, которые втравили его в переделку.
Все это время Лис прятался от команды в каюте — моряки не забыли оскорблений, которыми он наградил капитана. Компанию ему составил Ал. Роману почему-то проникся к моему другу доверием и воспринимал его и Чернобрюха как бесплатную охрану. Лэй то читал книги по магии, то отправлялся пытать капитана о нашем местонахождении.
Я же была еле живая. Нет, не от ран — их ушастик заставил затягиваться, убрал ожоги и снял боль. «Сам покалечил, сам и вылечил», — шутил неугомонный эльф, меняя повязку. Дело в морской болезни, которая вернулась, едва в океане началось волнение.
Из-за нее, проклятой, Лэй не смог наколдовать мне рост волос, хотя честно попытался на следующий же день после возвращения с острова Тира. Усадил в каюте прямо на пол, сам встал за спиной, положил ладони мне на затылок и что-то пробормотал на эльфийском. Я почувствовала покалывание под волосами, по коже как будто забегали мурашки. Процесс пошел.
— Ой… прости… — вдруг пробормотал мальчишка.
В голосе его звучало такое искреннее раскаяние, что я встревожилась. Скосив глаза, увидела болтающиеся вокруг лица бледно-зеленые пряди.
— Это что?!
— Мара, ты только не волнуйся, я сейчас все исправлю, — залепетал горе-маг.
Зеленые пряди исчезли, других так и не появилось.
— Не получается, — вздохнул Лэй. — Я пытался с помощью своей энергии подтолкнуть силы твоего организма. Но видимо, дело в том, что ты ослаблена морской болезнью.
— Хорошо, — вздохнула я, — попробуем в другой раз, когда будем на суше.
Это было три дня назад, сейчас качка усиливалась, и мне стало еще хуже.
Как только мы вышли из каюты капитана, меня скрутил новый приступ тошноты. Я бросилась на верхнюю палубу и перегнулась через борт. В этот момент судно накренилось, и я чуть не свалилась в воду. Лэй едва успел перехватить меня и удержать какой-то волшбой.
— Что ж вы, леди! — посочувствовал боцман Дайф. — За… то есть расклеились совсем. Волны-то го… пустяковые, говорю, волны-то. Так себе, баллов пять. Вот погодите, шторм начнется — тогда и по… блюйте себе на здоровье, ага.
— А он точно начнется? — обеспокоился Лэй.
— Чтоб мне сдохнуть. То есть непременно начнется, господин эльф. Баллов одиннадцать. Вон гляньте сами, что делается. — Боцман ткнул пальцем вверх.
Небо вскипало черными низкими тучами. Они клубились, перекатывались, стремительно двигаясь в нашу сторону. Ветер уже не дул постоянно, он налетал угрожающими порывами, свистел в ушах, словно предупреждая о беде. Волны тоже стали черными и делались все больше. «Хромая Мери» не качалась на них, она с трудом взбиралась на гребни и ухала вниз, заставляя желудок подскакивать к самому горлу.
— Убрать паруса! Задраить люки! — раздался голос Клешни. — Шлюпки, бочки на палубе крепить!
— Слыхали, акульи дети? — подхватил Дайф, отбегая. — Шевелись, шевелись!
С востока наползала тяжелая свинцовая туча, в подбрюшье которой сверкали голубые молнии. Вскоре она накрыла небо над нами, превратив день в ночь. Порывы ветра стали такими сильными, что слова уносило с губ, а горло перехватывало. Волны перекатывались через борт, ветер отрывал от них макушки, развеивая водяной пылью.
«Хромая Мери» неуклюже преодолевала волны. Корабль шатало, сдавливало, как скорлупку, то и дело раздавался пугающий треск — это отрывались от мачт паруса. Все происходило так быстро, что матросы не успели их убрать.
— Шевелись! — орал Дайф, но его почти не было слышно.
Наверное, это и был шторм в одиннадцать баллов, о котором говорил боцман, — не знаю. Но то, что творилось с судном, уже не походило на обычную качку, от которой случается морская болезнь. Желудок сжался в последний раз, и тошнота прошла. Мы с Лэем бросились на помощь матросам. К нам присоединился Ал, который поднялся из каюты.
Ураган обрушил на «Хромую Мери» всю мощь, на которую был способен. Флейт уже не слушался руля, его швыряло с борта на борт. Оторванные паруса хлопали, словно крылья обезумевшей птицы. Но опаснее всего было то, что некоторые паруса уцелели — направление ветра постоянно менялось, он будто несся сразу отовсюду, и судно беспорядочно мотало в разные стороны. Убрать паруса было уже невозможно.
— Руби мачты! — выкрикнул Бобо.
Матросы ринулись выполнять приказ, но ветер отбрасывал их, волок к бортам, норовя выкинуть в пучину. Я ухватила одного из людей, вырвала у него из рук топор, принялась подрубать основание ближайшей мачты. Матрос вцепился в нее чуть выше, громко прося бога моря сжалиться над «Хромой Мери».
— Не время молиться! — прорычал Клешня. — Руби, акульи дети!
Тучи опустились так низко, что, казалось, сейчас они соединятся с волнами, черное небо сольется с черной водой, и эта бездна поглотит нас. Трещали бока корабля, хлопали паруса. Волны, надвигавшиеся на нас, были высотой не меньше деревьев на острове Тира.