Уходит земля из-под ног.
За легкий колос хватаюсь…
Разлуки миг наступил.
Сенкевич
Господин Камакура Уэсуги явился минута в минуту – японская вежливость не допускала опозданий. Сенкевич тоже проявил пунктуальность: гостя ждал накрытый стол, а за стоявшей неподалеку ширмой прятался Мадара, сжимая в лапах рисовую веревку и бумагу с заранее написанной молитвой.
На этот раз Сенкевич рисковать не стал, заучил обращение к Сонтэн, полагая, что у него хватит искренности, чтобы оно сработало. Глядя на такое чудище под человеческой кожей, любой матерый атеист и прожженный грешник будет молиться с искренностью невинного ребенка. Правда, Сенкевич так и не смог решить, когда лучше запечатывать демона: до обеда или после. С одной стороны, еда может придать сущности сил, с другой – вдруг он разомлеет и потеряет бдительность. Решил действовать по обстоятельствам.
Ужин продолжался часа два: Сенкевич добросовестно развлекал гостя приятной беседой, пока тот насыщался. Сакэ тоже было выпито немало. Наконец, когда довольный Уэсуги сыто откинулся от стола, Сенкевич светским тоном спросил:
– Так для чего вы прибыли в Эдо, Уэсуги-сан?
– Странный вопрос, – добродушно ухмыльнулся Камакура. – Так же, как вы, Тосицунэ-сан, чтобы служить сегуну, да славится его имя в веках, да ниспошлют ему боги долгую жизнь и правление.
– Вопрос не так странен, как кажется на первый взгляд, – тонко улыбнулся Сенкевич. – Не знал, что сегуну могут служить демоны.
Уэсуги переменился в лице. Болезненно оскалился, рыкнул:
– Узнал, значит. Всегда был умен. Тебе же хуже!
Человеческое обличье сползло с него, как шкура со змеи. Огромный крылатый зверь кинулся на Сенкевича и отпрянул – к его одежде был пришит защитный знак.
– Ну, живи, пока можешь! – Уэсуги схватил кувшин с сакэ, осушил его из горлышка. – Скоро мы до тебя доберемся, никакая защита не поможет!
Напружинившись, он прыгнул в окно, но изо всей силы приложился к нему и сполз вниз: охранные знаки придали стеклу твердость камня. Демон ринулся в дверь, но и тонкая бумажная задвижка оттолкнула его. Он вскочил на стену, намереваясь пройти сквозь нее – и здесь неудача. Зверь сделал по стене комнаты несколько кругов, как в мотоциклетном шоу, но так и не сумел выбраться.
– Бесполезно метаться, Уэсуги-сан, – нежно улыбался Сенкевич. – Я ведь могу так вас называть? Возможно, вам приятнее будет слышать свое настоящее имя – Кума-они?[46] – По тому, как дернулся и сжался Камакура, Сенкевич понял, что правильно опознал демона. Недаром всю ночь листал тетрадь с описаниями духов. – Вы были призваны из Дзигоку[47], не так ли? Не трудитесь, не рвите себя, выйти отсюда не удастся. Здесь везде святые знаки. Лучше выпейте еще сакэ, расскажите, кто приказал вам явиться в Эдо и заменить собою знатного дайме. А главное, зачем?
– Спрашивай, сколько хочешь: я не предам господина! – от безысходности Уэсуги схватил со стола остатки риса и запихал в рот, будто хотел заткнуть его.
– Хорошо, – кротко согласился Сенкевич. – Тогда сделаем так. Демон Кума-они, я называю твое имя и приговариваю тебя к заточению в этом предмете.
Он указал на кувшинчик, только что опустошенный гостем, и принялся читать обращение к Сонтэн. Уэсуги съежился, тело его обмякло, но вот превращаться в облако и втягиваться в кувшин дух не торопился. Сенкевич прочел обращение трижды – не помогло. Уэсуги был обездвижен и, судя по гримасам, испытывал сильнейшую боль, но и только. Для верности Сенкевич еще исполнил песню «Металлики», уж тут искренности было хоть отбавляй. Но и это не помогло.
– Мадара! Почему он не запечатывается?
Кот выглянул из-за ширмы, окинул демона критическим взглядом:
– Вероятно, он уже был заклят своим именем и не может сменить хозяина. Ведь меня демон из Эдо призвать не смог, потому что я твой слуга. Ну а этот не подчинится тебе. Ты связал его, но заточить не сможешь.
– Что с ним тогда делать?
Мадара скорчил гримасу:
– Убить. Что еще? Отпускать нельзя, иначе скоро все демоны Эдо атакуют твой дом.
– А как его убить? Молитвой?
– Можно, – кивнул кот. – Только он слишком силен, тебе придется молиться дня два. Охрипнешь.
– Чем еще?
– Меч его просто так не возьмет. Запечатать тоже нельзя. Можно измотать молитвой, а потом, когда ослабеет, убить, – не прекращая молитвы. Он здесь один, без поддержки хозяина и других демонов, так что, думаю, получится. Только голову руби сразу, одним ударом. А потом бей в сердце.
– Предатель! – взвыл Кума-они. – Ты заплатишь!
Воспользовавшись тем, что Сенкевич перестал молиться, он вскочил и принялся метаться по комнате, оставляя на полу и стенах глубокие следы когтей. Снова и снова бросался на окно и дверь.
– Поторопись, Тосицунэ-сан, – невозмутимо проговорил кот. – Защитные знаки так долго не выдержат.
Сенкевич снова затянул молитву. Демон зарычал, прыгнул на него. Визжа от боли, рванул косодэ. Когтистая лапа зацепила тонкий шелк, стянула его, отшвырнула прочь вместе с нашитым защитным знаком.
– Убить! Убить! – ревел Кума-они.
Когти впились в тело, пронзая кожу, к шее тянулась смрадная клыкастая пасть, хлопающие крылья похоронным саваном застилали мир. Сенкевич пытался молиться, чтобы оттолкнуть монстра, но Кума-они перехватил его за горло, слова застряли непережеванным комком.
«Кажется, конец», – подумал, отключаясь, Сенкевич. Вдруг жесткие, как железо, пальцы разомкнулись, воздух хлынул в помятую глотку. Демон отпрянул. Сенкевич встал на четвереньки, хрипел, пытаясь отдышаться.
По комнате с воем и рычанием катался огромный ком из двух тел. Сенкевич разглядел серый пушистый хвост, яростно бьющий по полу: с демоном сцепился Мадара. Кот пребывал в боевой ипостаси – превратился в большое существо, похожее на дракона. Теперь две сущности отчаянно рвали одна другую, устилая пол клочьями шерсти и каплями темной, почти черной крови.
Восстановив дыхание, Сенкевич подобрал изодранную одежду, нашел защитный знак, выставил его перед собой и подошел ближе к схватке. Сосредоточился, затянул молитву, повелительно назвал имя демона. Клубок вскоре распался. Мадара отполз, зажимая уши окровавленными лапами: молитва и ему не приносила радости.
Кума-они корчился от боли, сломанные крылья метались по полу. Сенкевич повторял молитву снова и снова.
– Хватит! – наконец взмолился демон. – Лучше убей!
– Тогда говори, кто вызвал тебя из Дзигоку! Зачем ты здесь? Зачем остальные?
Обессиленный Кума-они с трудом заговорил. Мадара склонился над ним, ловя каждое слово, чтобы Сенкевич, который продолжал молиться, ничего не пропустил.
Через полчаса откровений Сенкевич вытащил катану, размахнулся и одним ударом снес звериную голову, прорубив шею с такой силой, что на полу осталась глубокая борозда от клинка. Обезглавленное тело задергалось в агонии, скребя когтями. Мадара подобрал голову, отнес в угол, видимо, боялся, чтобы не приросла. Кажется, его забавляла ситуация: он заглядывал в красные глаза недавнего противника, корчил гримасы, высовывал язык – в общем, развлекался как мог.
Сенкевич, не медля, вонзил катану в сердце твари. Демон содрогнулся в последний раз, его тело обмякло, разлагаясь на глазах. По комнате поползла удушливая вонь тухлых яиц и гниющей плоти. Кума-они превращался в слизь, будто его растворяли в кислоте, разливался грязно-кровавой вонючей лужей. Мадара поморщился, отшвырнул голову, с которой тоже стекали потоки слизи, открыл окно.
– Так пахнут только адские твари, – словно оправдываясь, сказал он. – Не все демоны столь зловонны.
Слизь превратилась в жижу, которая стала быстро испаряться. Вскоре от демона не осталось ничего, кроме пятна, выжженного на полу.
Сенкевич махнул рукой:
– Ничего страшного, стерпели же. Главное, теперь мы знаем все.
Он взял тетрадь Сого, призвал Рокурокуби и Охагуро-беттари, приказал:
– Ступайте, разыщите мне ронина по имени Акира и девушку, которую зовут Кумико. Скажите, я зову их в Эдо.
– Где нам искать их, господин? – прошелестела длинношеяя дама.
– Понятия не имею. Акира путешествует по стране, Кумико была гейшей в веселом доме, но исчезла. И вообще, вы духи или нет?! – вспылил Сенкевич, изрядно утомленный долгими моленьями и разозленный всем, что узнал. – Найдите, и точка! И не смейте возвращаться, не выполнив мой приказ! Иначе тебя запечатаю в седалище отхожего места, а тебя – в таз для омывания зада!
Женщины запищали и исчезли.
– Тоже собираешь войско? – поинтересовался Мадара.
– Не совсем…
Сенкевич задумался. Теперь он знал, что надо сделать, чтобы получить энергию, нужную для построения портала. Только это было очень сложной задачей. Требовалась поддержка. Дана с Настей все равно придется брать с собой в портал, так пусть помогают.
На сегодня работа была окончена. Сенкевич отпустил Мадара, снова приказал накрыть стол – противостояние демону изрядно измотало его. Насытившись, долго сидел в саду с трубкой, потом принял горячую ванну и вызвал двух наложниц.
Нынче он не собирался перетруждаться, угощая их русским сексом. Улегся на постель и приказал ублажать его. Пусть трудятся, как привыкли. Ему требовалось расслабление.
«Хорошо поработал, – рассеянно думал он, наслаждаясь прикосновениями нежных пальцев и горячих языков. – Теперь все знаю».
Почти все. На этом он пока старался не зацикливаться. Кума-они не сумел ответить всего на один вопрос: куда в замке Эдо исчезали девушки.
Дан
Черная тень скользила вправо-влево, раскачивалась, делала быстрые выпады. Дан всякий раз встречал удар, слыша звон и скрежет столкнувшихся мечей.
– Хорошо, человек!
Коноха стал двигаться быстрее, Дан тоже ускорился. Несмотря на стремительность демона, он умудрялся отражать все его атаки.
– Молодец! Держись! А теперь сосредоточься!
Тень перед глазами слилась в большое расплывчатое пятно – настолько Коноха увеличил скорость. Теперь удары мечей раздавались каждую секунду. Разум не успевал за движениями, он будто отключился, тело Дана реагировало самостоятельно и моментально, за долю мгновения до выпада предугадывая, куда ударит демон.
Наконец Коноха все же удалось выбить катану из руки противника. Дан обессиленно упал на траву.
– Ты хорош, человек! – рядом опустилось тяжелое тело демона. – Ни один смертный не сумел бы справиться с такой атакой. Кроме слепого воина.
Тренировки с каждым днем становились все более изматывающими и жесткими. Убедившись, что Дан научился отражать удары на любой скорости и в точности предугадывает движения противника, Коноха стал требовать, чтобы ученик атаковал первым.
Здесь умение предвидеть реакцию соперника тоже пригодилось. По расположению рук, дыханию, даже запаху пота Дан понимал, каким будет следующее движение Коноха. Потому он научился делать множество обманных выпадов, морочить противника, изматывать его, ожидая малейшей ошибки, чтобы нанести решающий удар.
– Отдохнул? Вставай, человек! – демон подскочил, встал в позицию. – Нападай!
Дан шагнул вперед, ощущая, что сейчас Коноха уйдет вправо. Он успел пресечь движение противника, прыгнул, замахнулся… и развернулся, отражая удар сзади. Одновременно выхватил вакидзаси, принял на него клинок Коноха.
– Заметил! – довольно воскликнул Карасу, который подкрался к Дану за спиной.
Оба демона напали одновременно. Закружились черным вихрем, из которого выныривали клинки. Дан вертелся, как смерч, отражая удар за ударом.
– Атакуй! – раздался из бесконечного хоровода крик Коноха.
Дан вычленил из головокружительного мелькания фигуру вождя. Теперь при невероятной скорости время будто остановилось, и он видел движения демонов будто в замедленной съемке, вместе с тем не теряя скорости восприятия. Дан шагнул к Коноха и мощным ударом выбил меч из цепкой лапы. Тут же отразил атаку подоспевшего Карасу, а вожаку врезал в солнечное сплетение. Тот с хохотом рухнул на траву, Дан продолжил сражение со вторым демоном.
– Никому еще не удавалось выбить у меня оружие, – ликовал Коноха. – А уж тем более человеку!
Удар под дых не причинил вожаку вреда, скорее всего, он даже не почувствовал его. Но вставать не торопился, как бы признавая собственное поражение. С удовольствием наблюдал за битвой Карасу и Дана.
Наставник разбежался, взмыл в воздух в трехметровом прыжке, обрушил меч на ронина. Удар клинка развалил бы его пополам, но Дан упал, перекатился, вскочил. Карасу приземлился на ноги, не успел обернуться, как получил удар в спину. Тэнгу защитил только веер, брошенный Коноха.
– Ты убит, Карасу, – рассмеялся вожак. – Считай, бой окончен. Человек победил.
– Теперь ты видишь и то, что позади тебя, – порадовался наставник.
«Задний обзор – это хорошо», – подумал Дан. Действительно, внутреннее зрение давало возможность видеть не только то, что перед глазами. Слепота снимала все ограничения.
– Последнее испытание? – спросил Карасу.
– Завтра, – кивнул Коноха.
Насколько понял Дан из многозначительной интонации демонов, на следующий день его ждало что-то вроде квалификационных выпускных экзаменов. Защита диплома слепого воина, так сказать. Он улегся спать пораньше, решив отдохнуть как следует перед решающим боем.
Карасу разбудил его на рассвете. Утро выдалось теплое. Дан вслед за наставником зашагал по тропе. Вскоре прохладный ветерок, несущий капли влаги, сказал ему о том, что впереди река. Памятуя о женщине-змее и пауке с бычьими рогами, Дан понял, что ему предстоит встреча с очередным чудищем, и подготовился к серьезному сражению.
Они спустились со скалистого берега, где уже ждал, сидя на валуне, Коноха. Карасу присел рядом с вожаком, Дан остановился, ожидая, что из воды или со стороны леса выползет какое-нибудь чучело, которое надо будет убить. Но Коноха сонно буркнул:
– Ищи.
– Кого именно? – не понял Дан.
– Врага, – пояснил демон. – Сегодня ты должен сам найти его и уничтожить.
Дан сдержал порыв оглянуться. Эта привычка осталась со времени, когда он был зрячим. Сосредоточившись, он принялся мысленно исследовать местность, отыскивая живые существа. Внутренний взгляд скользил по берегу, натыкаясь на силуэты крошечных черепах, ужей, птиц, насекомых… Никого подозрительного не находилось. Дан переключился на лес, поднимающийся над берегом. Все те же птицы, ежи, кроты, зайцы…
Он обыскал все вокруг, но так и не нашел того, кто мог бы хоть с натяжкой считаться врагом.
– Думай, человек! – каркнул Коноха.
Почему бы врагу не жить в воде? Дан перевел внутренний взгляд на реку. Ее изучать было труднее: течение сбивало, рассеивало внимание. Но вскоре он сумел сконцентрироваться, и дело пошло на лад.
Сначала Дан наталкивался только на рыб и комки водорослей, в которых сновали мелкие рачки. Но вдруг коснулся чего-то странного. Большой черный комок на дне, похожий на сгусток плотной слизи, будто почувствовал присутствие чужого разума. Дан ощутил его сопротивление и злобу.
Над водой поднялась круглая лысая голова, следом показалось огромное черное тело, силуэт которого напоминал человеческий. На лице полыхали желтым огнем глаза, большой бесформенный рот растянулся в грозном оскале. Дан видел его во всех подробностях, будто и не было никакой слепоты.
– Нашел, человек, – прокомментировал Коноха. – Теперь уничтожь умибозу!
Грозно взревев, монстр двинулся к берегу. Дан, который был раза в четыре меньше ростом, спокойно стоял и ждал, когда существо выберется из воды. Умибозу, оставляя на земле лужи и следы тины, занес валунообразный кулак. Дан проскользнул между его ногами, взмахнул мечом, рубанул по ноге, туда, где у человека должно быть сухожилие. Клинок прошел через скользкую плоть, почти не встретив сопротивления. Раздался злобный вопль, чудище рухнуло на одно колено. Из поврежденной ноги хлынула вонючая жижа, в которой копошились черви.
Дан ударил снова, длинная рука свалилась на прибрежную гальку, хищно перебирая пальцами. Казалось, победа близка и уничтожить монстра будет несложно. Но жижа, заменявшая умибозу кровь, собралась в комок и заползла обратно в раны. Разрубленная нога заросла. Чудовище наклонилось, подобрало руку, приставило к плечу и вскоре уже размахивало ею, целясь в Дана.
Он рубил и колол, отхватывал от монстра куски склизкой плоти, но они вскоре прирастали на место. Дан забыл о том, что он слеп, – все, что происходило, стояло перед несуществующими глазами, на внутренней поверхности век. Он двигался с невероятной быстротой, стремясь изрубить умибозу на куски, пошинковать его, как шинкуют капусту, пока тот снова не обретет целостность. Но все равно не успевал. Дан начинал утомляться, плечи разламывались, рука устала махать катаной.
– Вспомни о зрении! – каркнул Коноха.
«О каком еще зрении?» – раздраженно подумал Дан. Он и так все видел.
– Смотри вглубь! – подхватил Карасу.
Не прекращая сражения, Дан мысленно уставился на умибозу, представляя, что у него внутри, пытаясь смотреть, как советовал наставник.
И увидел: между глазами монстра проходит тонкая красная нить, а за правой глазницей прячется мерно сокращающийся сгусток кровавого цвета.
Дан снова рубанул по руке чудища. Дождавшись, когда умибозу наклонился, чтобы подобрать конечность, вскарабкался по черному телу и вонзил меч в изумленно вытаращенный правый глаз. Тварь взревела, оторвала Дана и с силой отшвырнула от себя.
Он упал на середину реки, едва не потерял сознание от мощного удара, вонзился в воду. Оттолкнулся ногами от дна, поднялся на поверхность, позволил течению немного протащить его, отдохнул и поплыл, гребя одной левой рукой, в правой крепко сжимая меч.
В это время Карасу и Коноха с интересом наблюдали за последними мгновениями умибозу. Тяжелая туша рухнула на берег. Из глазницы великана текла кровь, смешанная с черной жижей, руки и ноги беспорядочно молотили по земле. Агония была короткой – монстр замер, тело стало таять, расплываясь черной лужей, которая медленно стекала в реку.
Дан выбрался из воды, растянулся рядом с валуном, где сидели тэнгу. Лежал, переводил дыхание, наслаждался теплом полуденного солнца.
– Ты истинный слепой воин, человек! – торжественно произнес Коноха.
– Ты победил, – вторил Карасу, – путь слепого воина открыт перед тобою.
Их пафос слегка раздражал Дана.
– Скажите лучше, чем отличается это убоище от всех остальных, – небрежно спросил он. – Почему так важно было победить именно его. Чем хуже были, например, паук или монах?
Вороны переглянулись и хором расхохотались. Смеялись долго, от души.
– Он даже не заметил! – хрипел Коноха. – Вот это сила!
– В этом весь Акира, – захлебывался Карасу. – Совершает великое, не видя мелочей!
Наставник и тут не упустил возможности подтрунить над учеником. Отсмеявшись, сказал:
– Умибозу невидим, Акира-сан. Вот почему так важно было убить его.
– Как невидим?.. – Дан вспомнил вполне материальную тушу.
– Вот так. Обычный смертный не может видеть его. Только демон. Или человек с особым даром. Или… слепой воин, – пояснил Коноха.
– В этом и заключается смысл внутреннего зрения, Акира-сан. Глаза не видят истинной сути вещей, – важно покивал Карасу. – А ты, слепец, сумел узреть не только незримое, но и то, что внутри незримого. Ты готов, Акира. Ты – слепой воин.
– Отлично, – Дан поднялся. – Теперь, если не возражаете, слепцу надо перекусить.
До конца дня он был освобожден от тренировок, наставники дали ему время отдохнуть. Весть о подвиге человека разнеслась по всей стае тэнгу, и к нему то и дело прилетали молодые птицы, чтобы выразить восхищение. Все помнили о договоре: после смерти душа слепого воина будет помещена в птенца тэнгу, – и радовались, что скоро в стае появится новый сильный демон.
Ранним утром Дан поднялся, разыскал Ямабуси и Коноха, поблагодарил за меч из звездной пыли, за обучение и приют. Поклонился на прощание и решительно зашагал прочь из леса.
От поляны тэнгу он отошел не так далеко, когда на его плечо опустился Карасу.
– Куда собрался? – спросил сурово.
– В Эдо, знаешь же, – буркнул Дан.
– Это понятно. Почему меня не позвал?
– Подумал, может, захочешь остаться в стае. Родня все-таки.
– Ты – моя стая, Акира! – сердито каркнул ворон. – Нелепая, неразумная, слепая, но стая.
Настя
Она проснулась, будто ее толкнули в бок, рывком села, переводя дыхание. Пыталась вспомнить сон, который так напугал, но не могла. В памяти осталось лишь что-то черное, страшное, давящее.
Рядом мирно посапывал Джеро. Аки в домике не было. Снаружи доносились встревоженные голоса. Настя накинула кимоно, на цыпочках прошла к выходу, выглянула. На поляне собралась вся стая. Мужчины стояли перед домами, держа наперевес копья. Женщины растянулись цепью, взяв поляну в ровное кольцо. Обернулись лицом к лесу, широко раскинув руки, будто удерживали что-то, не подпускали к жилищам.
Настя отыскала Аки, подошла:
– Что происходит?
Та коротко бросила:
– Смотри! Ты одна из нас, ты должна видеть…
И Настя увидела. Снаружи корчились страшные, омерзительные хари. Искривленные злобой, с оскаленными зубастыми пастями. Кривлялись на все лады, визжали, выли, рычали. Круглые, оплывшие жиром, и тощие, изможденные – скелеты, обтянутые сухой, как пергамент, кожей. Одни пучили налитые кровью глаза, другие страшно смотрели пустыми глазницами. Когтистые лапы царапали невидимую преграду, пытаясь добраться до селения.
Кицунэ стояли неподвижно, и только по лицам женщин было видно, какого напряжения им стоит удерживать безобразных тварей. Настя ощущала огромную силу, исходящую от оборотниц. Она стекала с их рук, образуя защиту, которую не могла преодолеть рвущаяся в селение нежить.
– Ступай, Кумико-сан, ничего не бойся, – с трудом выговорила Аки. – Не сегодня…
– Ну нет уж!
Настя встала рядом с подругой, тоже раскинула руки. На мгновение прикрыла глаза, встраиваясь мысленно в ряд кицунэ. Ощутила мощные токи, которые исходили от соседок, иголками вонзались в пальцы, пронизывали все тело и вырывались из груди потоком энергии. Эта сила, излучаемая женщинами, создавала защиту вокруг селения, не давала призракам пробиться.
До рассвета кицунэ простояли вокруг поляны, не подпуская к ней тварей. С первыми лучами солнца чудовища растаяли в воздухе.
– До следующей ночи не вернутся, – сказала Аки, входя в дом.
Она без сил повалилась на травяную постель. Лицо кицунэ было изможденным и осунувшимся. Настя забрала Джеро и вышла на улицу, чтобы дать хозяйке выспаться. Однако к полудню Аки выбралась из домика, свежая и отдохнувшая. Уселась рядом с Настей, заглянула в глаза. Взгляд женщины был серьезным и печальным.
– Ты поняла, кто это был, Кумико-сан?
Пришлось признаться, что нет.
– Гонцы.
Настя непонимающе смотрела на кицунэ.
– Гонцы тьмы. Мелкие демоны, – вздохнула Аки. – И они ищут тебя.
– Но почему?!
– Не знаю. Возможно, их послала Юки-Онна. Ты зачем-то нужна ей.
– Может быть, надо рассказать тенко?
Аки печально покачала головой:
– Она стара, она не будет ввязываться. Тенко не из нашей стаи. Она давно уже живет в отшельниках. Лишь иногда дает советы и провидит будущее.
– И что теперь будет?
– Не знаю, Кумико-сан. Но думаю, призраки вернутся, и их будет еще больше.
Настя кивнула и побрела к шалашу. Вошла внутрь, уселась на постель, обняла подскочившего Джеро. Погладила пушистую мягкую шерстку. Она не могла допустить, чтобы эти странные, загадочные, прекрасные существа пострадали. Кицунэ и так очень много для нее сделали.
– Береги себя, малыш, – Настя чмокнула лисенка в холодный нос, потрепала за уши. – Больше не попадайся охотникам.
Она осторожно выбралась наружу, медленно, стараясь не привлекать внимания, удалилась от поляны, побрела в лес. Отойдя от селения на приличное расстояние, уселась под деревом – ждать ночи.
Едва стемнело и на небе показался жемчужный диск, Настя достала кость, приложила к макушке, обратилась с молитвой к Луне. Обращение совершилось легко, уроки не прошли даром. Она ощутила свободу, азарт, бурлящий в крови, – так было всякий раз, когда она становилась лисой. Встряхнулась, повела носом и стремительно помчалась по ночному лесу, наслаждаясь тем, как прохладный ветер обвевает шелковистую шерсть.
Настя не знала, куда бежит, просто получала удовольствие от движения. Хотелось выплеснуть в беге скопившееся напряжение, потом отыскать у корней дерева укромное местечко, выспаться.
«Так и сделаю, – решила она. – Потом соберусь с мыслями, подумаю, куда идти. Все потом…»
Лиса неслась, не ощущая под собой лап, хищно приоткрыв пасть. Гибкое чернобурое тело стрелой пронзало воздух. Вдруг она споткнулась, запуталась в собственных лапах, проехалась животом по мокрой от росы траве и кубарем скатилась в овраг.
Оказавшись на застеленном прошлогодними листьями дне, Настя села, почесала за ухом и огляделась, пытаясь понять, что ее остановило. Осталось ощущение вязкой преграды, на которую она наткнулась, прошла насквозь и упала.
– Здравствуй, Кумико-сан.
Перед мордой оказалось довольно симпатичное женское лицо, обрамленное пышной прической. Тела не было. Присмотревшись, Настя увидела его на краю оврага. Голова же раскачивалась на длинной, метра три, не меньше, изогнутой шее. Призрак. Дух. Демон.
Она подскочила, обратилась в человека, открыла рот, чтобы прочесть заклинание.
– О нет, – захныкала голова, – не бей жестокими словами, госпожа кицунэ. И если ты собираешься снова принять облик лисы, стукнуть хвостом, чтобы поджечь меня, – тоже не надо. Я не враг. Я всего лишь выполняю приказание господина.
– Какого господина?! – рявкнула Настя. – Говори, а то нашлю на тебя понос! – В запале она позабыла, что призракам кишечная инфекция не страшна, но продолжала упорствовать: – Золотуху! Геморрой! Триппер и хламидиоз!
Дама была не из смелых. Тоже запамятовав об отсутствии плоти и напугавшись неизвестных слов, затрепетала:
– Не нужно, дорогая Кумико-сан! Меня послал господин Маэда Тосицунэ. Разыскать вас и передать, что ждет в Эдо.
– Зачем?
– Я не знаю, Кумико-сан!
Настя задумалась. Это было похоже на правду. Кто еще мог бы послать за нею духа? Видимо, Сенкевич снова взялся за свои мистические штучки. Наконец-то. Хотелось надеяться, что он отыскал способ построить портал.
«А если это Снежная дева послала странную тетку? Вряд ли, – одернула себя Настя. – Скорее уж явилась бы сама или отправила целую армию злобных духов».
Так или иначе, но ей следовало вернуться в Эдо. Туда должен прийти Дан, там Сенкевич. Именно там будет строиться портал.
– Хорошо. Иди, скажи, я скоро буду.
Настя снова обернулась лисой и понеслась через чащу. Только теперь она уже знала, куда бежит.