— Случайно повезло. Обсудили с Вахой некоторые места из Корана, посетовали вместе на падение современных нравов эстрадных звезд. Общих знакомых нашли случайно, — я покрутил на пальце тот самый кладдахский перстень. Головин понимающе прищурил и без того не настежь распахнутые глаза, отчего стал выглядеть крайне подозрительно. Но ему, с его жизненным опытом да под танковым пулеметом, было простительно.
— Шуруй, богослов, спасай богему. Мы тут тебя подождем пока, — качнул стволом в сторону крыльца Тёма. И вполголоса добавил: — Смотри, чуть что — вались на землю.
Проходя мимо Глыбы я сказал, чтобы он уводил своих. Тот кивнул и забасил на замерших бандитов, которые тут же зашевелились гораздо быстрее. Я тем временем добрался до музыкантов и их группы поддержки, ну или огневого прикрытия, как пойдет. Объяснил, куда идти, и вежливым матом попросил не задерживаться. Сработало на ура — только что бегом не рванули. Со мной рядом остался только Лёха.
— Ваха, мы поедем, пора нам. Рад был познакомиться!, — громко сказал в сторону приоткрытой двери кафе. Ответа не было, но я не расстроился.
Площадь сперва освободилась от крузаков, эскалейдов и икс пятых, на которых организованно отчалили люди Глыбы. Меня удивило, что его длинный «Пульман» отъехал последним. Показательный поступок для военачальника — вывести всех своих из-под огня и уйти последним. Пусть тут огня и не было, не суть. Воздух до сих пор ощутимо искрил, да так, что курить в такой обстановке, кажется, рисковал только Головин.
Его бойцы и наше музыкальное трио, вернее дуэт с примкнувшим мной, выдвинулись сразу за «сто сороковым». Нас вежливо, но безальтернативно запихали в салон, или вернее сказать — десантный отсек одного из «Тигров», того, что стоял к нам ближе, после чего машина тут же покинула площадку. Артисты пораженно рассматривали нутро броневика, а я подумал о том, что на встречу с Серегой и Володей Дымовым все еще успеваю. Если только Головин меня не съест. Но попробовать-то стоило?
Судя по указателям, что были видны в узкие окошки «Тигра» ехали мы по Пятницкой улице, которую до этого я знал только по хорошему старому фильму про трактир, там еще мальчонка был, что говорил: «Гражданин-товарищ-барин». Оказывается, тут на районе до сих пор такие заведения попадаются, что живым бы выбраться.
— Лёх, с Артемом связь есть?, — начал я ковать железо, пока сам не передумал и не испугался.
— А Вам зачем, Дмитрий Михалыч?, — без всякого энтузиазма уточнил боец. Он, конечно, наверняка подготовленный и тренированный, но такие выездные мероприятия в центре современной Москвы вряд ли ожидал. Потому и смотрел на меня без тени дружелюбия. Никакого уважения к старшим. А я точно родился лет на семь-восемь раньше него.
— Хочу премию вам оформить, из своих фондов. Чудом спаслись ведь, а вы молодцом выступили, — да, «двоечка», манипуляция. Но что делать?
— А Вы, Дмитрий Михалыч, откуда так хорошо Коран знаете?, — подозрительно спросил он.
— С чего ты взял?, — не понял я.
— Ну, это вот: «Пророк — то, Всевышний — се», Вы же цитировали по памяти?
— Неа, не цитировал.
— Врали, что ли?, — кажется, настолько пораженным я его еще не видел.
— Лёш, врать там никак нельзя было, сам же помнишь. За вранье все там бы и остались. А если нельзя врать — можно домыслить, развить или чуть присочинить. Главное — уверенно.
— Охренеть-то, сочинять муслимам про Коран, уверенно… — Лёха побурчал что-то в гарнитуру, потом снял ее и протянул мне.
— Юстас — Алексу!, — опять удивив себя самого, выдал я в микрофон, замерший на гибкой проволочке возле самых губ. Видимо, начались «отходняки» от пережитой нервотрепки и постоянного ожидания скорой смерти. Бывает. Что бы там не хотел сообщить мне Головин, моя реплика явно спутала ему все карты, и он, судя по шумам и хрипам в эфире, сейчас кашлял. Или лаял.
— Говори, шпионская морда, чего хотел, — отдышавшись и прокашлявшись, выдал наушник.
— Премиальный банкет и материальное вознаграждение всем участникам спасательной операции. За мой счет, разумеется. Тут недалеко, буквально пару кварталов, на Пушечной, — стараясь не растерять уверенности, отчеканил в микрофон я. В ответ раздалось громкое, звонкое аж, молчание, прерываемое какими-то техническими шумами.
— Волков, признайся откровенно, ты с башкой-то вовсе не в ладах?, — начал Головин почти спокойно. А потом понес, — Оголодал? Тебе кабаков не хватило сегодня, объясни мне⁈ Ты, твою мать, понимаешь, что по твоей милости только что две сотни народу чуть к ангелам не улетели⁈
— Сотня, — бесстрашно и безэмоционально влез я в разгорающийся пламень его красноречия.
— Чего — сотня?, — от неожиданности у Артема аж запал сбился.
— К ангелам — сотня. Остальные — к малакам и гуриям, у них там свой протокол. А еще с нашей стороны я татар видал, им тоже к гуриям. Так что не работает твой расчет, — пояснил я.
— Какие малаки, Волков? Ты головой стукнулся? А, да кого я спрашиваю, ты же с ней с детства не дружишь, — но хоть орать перестал, — Смотри, ты когда в машину садился, шашечки видел? На своей, на моей? А знаешь, почему не видел? Потому что ты НЕ В ТАКСИ!!!, — а, нет, не перестал орать. Просто, видимо, воздуху набирал. Звонкий-то какой, чуть наушник не выбило.
— Тём, не ори, а? Все на взводе, тебя я прекрасно понимаю, но от моих извинений или объяснений никому ни жарко, ни холодно. Поэтому всем нужно сесть, поесть и выпить. А мне еще нужно деньгами в тебя кинуться, я неодолимое желание испытываю. Ты можешь не мешать мне ДАВАТЬ ТЕБЕ ДЕНЕГ⁈, — тут уже я начал орать.
— Так, выдохнули оба!, — вернулся к Головину его прокурорский тон., — куда едем?
— Пушечная, дом пять, — выдал я маршрут микрофону.
— Добро, — лаконично ответил Артем и связь прервалась.
Одной рукой я стягивал с головы и передавал гарнитуру не сводившему с меня круглых глаз Лёхе, второй — искал в телефоне номер Ланевского. Потом понял, что зря смахиваю по экрану его пропущенные один за другим звонки — ведь именно он-то мне и нужен. В простых вопросах мозги начинали подвисать.
— Дима, ну где тебя носит⁈ Все давно здесь, и Володя, и нотариус. Чего трубку не берешь?, — зачастил Серега.
— Слушай внимательно. Паб, где в первый день обедали, зафрахтуй под спецобслуживание на сегодня, прямо сейчас. Мы будем через минут пятнадцать-двадцать, пусть накрывают. На три десятка человек, для начала, — выдал я.
— Ты чего говоришь-то? Какой паб? Какие тридцать человек? Ты свадьбу что ли гулять собрался? Или выпивал уже, с цыганами и медведями? Волков, ну я ж просил, хотя бы предупреждать, — мне даже жалко его стало. Но ненадолго.
— Время уходит, Серег, а мы едем. Как услышишь треск и гул, пароходную сирену, дождь, разлуку, серый след за винтом бегущей пены — это мы. Я в тебя верю. Скоро все объясню, — так, если из меня потащило стихи, значит, совершенно точно перенервничал. А мне еще шахту покупать…
По старинной и, слава Богу, односторонней улочке с широкими тротуарами и узкой проезжей частью, между невысокими, не больше пяти этажей, домами, видевшими молодым не только Ленина, но и, пожалуй, Императора и Самодержца Всероссийского Николая I Павловича, неторопливо продвигался оригинальный кортеж. Во главе катил китайский внедорожник в символике военной автоинспекции, деликатно покрякивая сиреной на неторопливых туристов. Тех сметало к стенам, как будто палую листву — брандспойтами поливальных машин ЖКХ. Номера «Еду Как Хочу» на нем я разглядел, пока нас с артистами конвоировали к нашему броневику. Следом за «китайцем» крались два двухсотых лендкрузера. За ними — наш «Тигр», в сопровождении своего брата-близнеца. Замыкал колонну ярко-алый БРДМ-2, на капоте которого сидел Головин и невозмутимо, как казалось издалека, дымил сигарой. Кавалькада проследовала мимо Центрального Детского мира, миновала гостиницу «Савой» и замерла. Уходя чуть раньше на разворот на площади Воровского, я чувствовал всей кожей крайне внимательные взгляды из окон бывшего доходного дома страхового общества «Россия». Тут, на Лубянской площади, умели смотреть и слушать совершенно незаметно, но очень пристально и внимательно, так, что от этого становилось решительно не по себе. Аж зачесался весь.
У входа в паб стояли Лорд, Володя Дымов и давешний нотариус в золотых очках, похожий на Валентина Гафта, с теми же двумя бессменными, видимо, помощницами. Их глаза, казалось, сдерживали только стекла очков, и то из последних сил. У внука легендарного золотопромышленника челюсть отвалилась аж на грудь. И лишь Лорд дожигал остатки хладнокровия, но явно последние. Казалось, удивить эту группу встречающих сильнее не смогла бы и высадка инопланетян или фонтан нефти, забивший бы прямо из-под асфальта. Но когда из «Тигра» вслед за мной выбрались Леонид Николаевич с другом, невероятное все же случилось. Одна из спутниц нотариуса ахнула и стала оседать наземь. Вторая держала, хотя, скорее держалась, и за нее, и за своего руководителя. Тот стоял, как удачно парализованный, только стекла в золотых очках чуть припотели. Дымов стал тереть глаза кулаками, совсем по-детски. Ланевский только сглотнул, но так, что кадыком едва не разрезал галстук. Вполне приличный, надо сказать, однотонный и без «огурцов».
— Видите, господа? Дмитрий Михайлович как всегда безупречно пунктуален, — произнес он чуть высоковатым голосом, посмотрев на правое запястье, стоило мне выбраться из броневика. Все кивнули. Часы Лорд носил на левой руке, но подобные мелочи тут сейчас явно никого не интересовали, — Все в порядке, проблем нет, Дим?, — прочистив горло, спросил он уже у меня.
— Все проблемы Волкова — у него между ушей!, — пробурчал Головин, спрыгнув с брони и подходя ближе, — ты знаешь, что нас уже по «Москве 24» передают?, — это уже мне, — В интернете чуть паника не началась — военная техника на улицах столицы! Чую, мне за эти покатушки оторвут башку и пришьют задом наперед, и очень повезет, если на плечи. Как все это объяснить?, — он обвел рукой старые здания центра Москвы, басовито рычащие броневики, туристов и местных жителей, совершенно неразличимо друг от друга прижавшихся к стенам вдоль улицы.