— Что тебе нужно? — на первый взгляд в выборе этого вопроса не было причины, но, вероятно, детерминистический путь привел Саида именно к такой фразе.
— Чтобы ты загадал желание, — сказал Мираж.
Саид, понимая абсурдность ситуации, не мешкая произнес:
— Пусть снова появится Солнечная система. Все люди на Земле оживут и будут счастливы.
Саид приподнял фонарь так, чтоб мог разглядеть лицо Миража.
— Оу… — кенгуру свел брови, мимика его была будто человеческая, — да, хорошее желание. Такое случится. В бесконечности такое будет бесконечное число раз. Или ты имел в виду, чтоб это случилось прямо сейчас?
— Да. Прямо сейчас.
— А тебе-то какое дело до этого? Ты же просто копия. Ты так и останешься тут, на Ауре, пока настоящий Саид будет проживать свою настоящую жизнь на Земле со своей настоящей семьей.
— Для счастья мне достаточно осознания того, что другим хорошо.
— Понятно. Готово.
— Ты выполнил это?
— Да. Только ты никак это не проверишь.
— Мы знаем, что Солнце пропало с небосвода. Мы знаем, где оно приблизительно находилось. Легко проверить, появилось ли оно или нет.
— Действительно. Ладно, я пошутил, — Мираж улыбнулся, — Но я правда могу это выполнить. Вот только мне нужно взамен кое-что… кое-какая мелочь.
— Какой смысл тебе выполнять чужие желания?
— Потому что так распорядилась Вселенная. Она создала меня и выстроила правила, которые определяют мое поведение через мои потребности. Потребности создают мотивы. Мне нужно выполнять желания.
— Что ты хочешь за выполнение желания?
— Мне нужно человеческое сердце. Свежее.
— Ты джин?
— О… нет, нет, что ты… Джин на другой планете? Серьезно? Прилететь на другую планету и встретить там джина? Встретить там персонажа земных восточных сказок? Звучит нелепо, правда? Хотя… что я говорю, можно подумать, что встретить джина на Земле было бы лепо… Джинов не существует ни на каких планетах. Глупые поверья. Ты видел хоть раз джина?
— Нет.
— И я нет.
— А ты веришь в джинов?
— Сейчас я уже не могу быть ни в чем уверен. Я понимаю, что не знаю как устроен мир. По-настоящему не знаю. Все эти разговоры ученых о неизученности ими мира в нашей прошлой, земной жизни, меркнут по сравнению с этой неизведанной реальностью, в которой мы все сейчас оказались.
— Знаешь, я подумал, что мог бы выполнить какое-нибудь простое желание авансом. Выполнить пробное желание, чтоб ты мне поверил. А ты потом принесешь мне два сердца. Как тебе такое? Загадай какое-нибудь простое желание.
— Хорошо.
Саид задумался на несколько секунд, а потом произнес:
— Пусть тут появится…
Этой особенной ночью Жорж ворочался и никак не мог уснуть. Бессонницей он никогда не страдал, а скорее наоборот — сколько себя помнил, всегда имел прекрасный здоровый сон. Бывало даже так, что он засыпал в момент, когда голова только касалась подушки. Многие позавидовали бы такой крепкой нервной системе, позволяющей Жоржу не прокручивать лишние мысли лежа в постели, а тут же отключить сознание. Но сегодняшняя ночь стала переломной в жизни всех копий людей Земли, и Жорж не был исключением. Он лежал в абсолютной тьме и слушал шорох из-под своей кровати. Жоржу казалось, что это какой-то грызун, но ровно до тех пор, пока ему не послышалось, что кто-то прошептал его имя. Он сел на кровати, не опуская ноги на пол. Детский страх закрался в голову Жоржа и подмешал ему иррациональные мысли о том, что если он свесит ноги, то его кто-то схватит за щиколотки и затащит под кровать. Мотивов монстров, в которых верят дети, Жорж не мог понять, и объяснить эволюционно существование такого понятия, как подкроватный монстр, он тоже не мог.
— Жорж, — раздался шепот снизу во второй раз более отчетливо, так, что теперь Жорж был уверен, что и в первый раз ему не показалось — нечто абсолютно невероятное и фантастическое зовет его. Температура в комнате упала. Похолодание Жорж начал чувствовать чуть ранее, еще до этого зловещего шёпота. Но Жорж предположил, что либо его знобит, либо это какой-то обман рецепторов тела, ошибка восприятия. Сейчас же он точно был уверен, что в комнате похолодало. Он дотянулся до окна и открыл его. С улицы пошел теплый воздух. На контрасте с холодной комнатой стало ясно, что температура в комнате упала градусов на десять ниже уличной, чего не может быть.
Дрожащими от страха руками Жорж нащупал на подоконнике свечу и коробок спичек. Он зажег ее и, прижавшись спиной к холодной стене, выставил руку с подсвечником перед собой. В комнате никого не было. Свеча потрескивала, а пламя ее слегка покачивалось на легком ветерке с улицы. Жоржа знобило, а пот лил с него, будто он был сейчас в бане.
— Заглянуть под кровать, — подумал он.
Жорж нерешительно склонился к полу, оставаясь на кровати, но потом резко отпрянул, чуть не затушив свечу.
— Что происходит? Почему идет пар изо рта? — Жорж не верил своим ощущениям. Температура в комнате упала, казалось, до нуля.
Жорж вскочил с кровати и подбежал к двери в коридор. Обернулся. Ему показалось, что стало теплее. Он сел на корточки и заглянул под кровать, до которой было полтора метра. В тусклом пламени свечи он не смог ничего там увидеть. Жорж напрягал зрение, щурился и всматривался в черный прямоугольник подкроватного пространства. Слегка подался вперед. Биолог медленно водил рукой перед собой из стороны в сторону. Когда свет проник под кровать, отразился от всех поверхностей и вернулся обратно в глаза Жоржу, разум его слегка оправился — под кроватью было пусто. Жорж сел на колени. В комнате стало тепло. Сделав несколько глубоких вздохов, он поднялся с пола и вышел в коридор. В свете свечи темно-оранжевые стены колыхались. Пламя извивалось на фитиле, свеча потрескивала. Все вокруг Жоржа ожило: двигалось, перетекало, подчиняясь воле маленького огонька. Жоржу казалось, что он попал в картину Ван Гога. Иллюзия эта исчезла, когда он зашел в комнату сына. Двенадцатилетний Энцо спал. Жорж не стал его будить. Он сам не знал, зачем он шел сюда. Но увидев сына спящим, Жорж успокоился и полностью пришел в себя.
Вернулся в свою комнату. Закрыл окно. Сел на кровать. Свечу не затушил. Поставил на подоконник. Жорж посмотрел на свои босые стопы, стоящие на полу, и попытался вообразить, что сейчас из-под кровати высунутся две руки и схватят его. Жорж крутил эти образы в сознании, и они не вызывали приступ страха. Биолог специально провел этот небольшой мысленный эксперимент над собой, чтоб посмотреть, как будет реагировать его нервная система. Она отреагировала так, как и подобает нервной системе здорового взрослого человека, а именно — никак. Жорж облизнул указательный и большой палец и затушил ими свечу. Когда он лег, то почувствовал, что температура вновь падает. Приступ страха тут же накинулся на разум биолога. Жорж вскочил, зажег свечу и направился на кухню. Взял ртутный термометр, на котором он увидел, что температура воздуха в кухне равнялась двадцати трем градусам. Жорж вернулся в свою спальню и положил термометр на прикроватную тумбочку. Он пристально вглядывался в ртутный столбик, пытаясь заметить его движение относительно шкалы, но для этого требовалось время. Жорж поставил свечку на подоконник. Снова перевел взгляд на термометр, который показывал все так же двадцать три градуса.
— Подождем, — прошептал Жорж. Он ощущал, что температура сейчас действительно близка к двадцати трем градусам. Жорж подложил под спину подушку и, в полусидячем, полулежачем положении, принялся дремать, не переставая вслушиваться. Кроме потрескивания свечи он не слышал ничего.
Через пять минут Жорж проверил термометр. На нем по-прежнему было двадцать три градуса.
— Холодало, когда я выключал свет, — подумал биолог. Он затушил свечу. Коробок спичек держал в руке. Спустя несколько минут раздался скрежет из-под кровати.
— Я проверял, там никого не было, — сказал Жорж. — Никто не мог пробраться в мой дом бесшумно и залезть под кровать. Да и зачем? Это не имеет никакого смысла. Скорее всего это просто мышь.
Жорж произносил эти слова вслух, а дрожь в теле становилась все сильнее. Пот выступил на висках.
Жорж почувствовал, что начало холодать.
— Нет… нет… этого не может быть, — ком подступил к горлу. Жорж хотел расплакаться от безысходности и ужаса. Он вцепился руками в простыни и начал глубоко дышать.
— Жорж — раздался шёпот. Биолог, дрожа от страха и холода, чиркнул спичкой о коробок и оглядел комнату. Никого. Еще до того, как он зажег свечу, увидел в свете огня спички, что изо рта идет пар.
Схватив термометр, Жорж рассмотрел край столбика на отметке семь градусов. У Жоржа свело мышцы челюсти. Он понял, что не может произнести ни слова от страха. Тремор в его теле был такой, что руки ходили ходуном. Он вскочил с кровати и в беспамятстве побежал в комнату к сыну. В коридоре его обдало теплым воздухом.
— Энцо! — крикнул Жорж, забежав в его спальню.
Мальчик открыл глаза.
— Ты чего? — спросил сын.
Жорж сел возле ребенка и поднес к его лицу термометр.
— Сколько тут градусов?! — кричал Жорж.
Сонный мальчик уставился на градусник.
— Сколько?!
Энцо несколько секунд всматривался в шкалу, а потом произнес:
— Двадцать два или двадцать три. Ты чего так кричишь?
Жорж встал. Вылупленными глазами смотрел на термометр. Тот показывал двадцать два градуса.
Бетельгейзе. Звезда в созвездии Ориона. Красный сверхгигант, находящийся почти в семистах световых годах от покойной Земли и процветающей Ауры. Диаметр Бетельгейзе превышает орбиту Юпитера. Бетельгейзе примечательна тем, что она находится на последней стадии своей жизни и вскоре должна взорваться. Взрыв ее будет сиять на небесах всех планет в радиусе тысяч световых лет ярким пятном. С Земли взрыв Бетельгейзе выглядел бы как появление новой Луны. Именно такой видимый диаметр на небосводе заняла бы эта сверхновая. При виде с Ауры взорвавшаяся Бетельгейзе будет сиять точно так же, и сияние это должно продолжаться более одного года, до те пор, пока не померкнет. Взрыв Бетельгейзе ожидали все астрономы Земли. Радиация от взрыва не опасна для существ, живущих более чем в пятидесяти световых годах от Бетельгейзе.