Вернулись в замок, повозки на выгрузку во двор загнали, свиней в свой закуток выгнали, прислуга побежала из села мужиков на разгрузку звать.
— Из этого добра отберите, что нужно на кухню и в донжон, — показываю я оставшимся мужикам из прислуги на купленное добро. — Бочки, значит, откатить в подвал и наполнить водой, проверим на качество, пусть размокают, пару ведер туда же и лоханей для воды.
Потом обедаю на своем верхнем этаже на последнем, не до конца разрубленном столе, видно наглядно, что пару раз по нему рубанули и бросили это дело, а в окошки стол не пролез. И на единственном табурете, разносолов нет, но пища, та же каша с мясом, хорошо сварена и мне нравится. Потом гляжу, как мужики разгружают подводы в подвалы вместе с возницами и в конце спускаюсь вниз.
Вижу, что запыхавшиеся от погрузки мужики с большим интересом на меня посматривают исподтишка, как на нового хозяина. Ну, на фоне старого трудно оказаться мудаком еще хуже, что не сделай, все равно будешь красавцем выглядеть. Зато теперь народ видит, что у нового хозяина есть деньги, купил две подводы зерна, немного овощей в корзинах и еще большая гора бондарной продукции лежит теперь в углу.
Выдаю Ветрилу серебро с наказом:
— Грузчикам по одной монете, возчикам по четыре!
Возчикам по шестой части золотого, солидные деньги для этих мест и даже грузчиков наградил, чего, наверно, прежний норр никогда не делал.
— Завтра с народом поговорю! — объявляю я крестьянам, и они уходят рассказать про чудо чудное, как за обычно бесплатную работу новый хозяин владения даже по серебряной монете выдать приказал.
И что зерно покупает, и свиней привез мясных, и много всяких бочек с прочим недешевым добром.
Похоже жизнь начинает в замке налаживаться!
Ну, пусть надеются на лучшее, завтра их ждет серьезнейший удар, когда приедут норры со своими сельскими старостами. Мы все вместе пойдем считать площади, переходящие в аренду, как это прилично называется.
Все, что там уже посажено пару месяцев как, и давно проросло, новые землепользователи нам вернут. Еще потом с урожая немного поделятся за труд с мужиками. Но больше их туда не пустят и будут сами заправлять всеми делами, сторожей оставлять постоянно. Вот это мне и придется всем подчиненным завтра донести лично.
Да, другие бы возможные норры на такие жесткие условия получения владения никогда бы не соблазнились.
Чтобы получить все земли, но, кроме самых главных пахотных, еще замок и это все. Еще всех крестьян, только чем их кормить тогда?
Когда земли под ними нет? А земля здесь самое главное, вон как мои компаньоны прямо тряслись в этих разговорах-обсуждениях про свои возможные доли.
Только это все по старым понятиям, которые еще до меня существовали, земля — она больше обычного почти ничего не даст, сколько ты на ней не убивайся. Зато мое производство и торговля покажет всем новую для этого мира возможность не впахивать на ней, а просто все покупать с избытком на заработанные и наторгованные деньги.
Нужно все эти соображения донести до жителей моей единственной деревни уже завтра.
У меня одна деревня, но солидная, у остальных норров они поменьше, но рядом с наделами стоят, раскиданы по территории норрства. Мне проще производство начинать, когда все рядом, и место свободное, и река, пусть и горная, и народ тут же живет. Не придется зимой по паре часов топать до работы. Народ крестьянский совсем, конечно, не избалованный по жизни. И так ходили бы, но тут все удачно очень сложилось.
На следующее утро пораньше приехали мои компаньоны с частью дружин и старостами, со своими мерщиками, еще с этими деревянными шагомерами.
Сначала порадовали меня всякой старой мебелью, хоть каждый выдал и не так много, но с четверых нормально получилось. Выгрузили вместе с моей прислугой возчики все быстро во дворе. Теперь свою комнату обставлю и поварихам будет на чем готовить, всю приготовленную еду раскладывать. А больше мне в донжоне ничего пока и не требуется.
— Ну, жизнь нового норра налаживается!
Дал указания страже насчет Бродуса, что сразу на довольствие поставить, то есть накормить вместе со всеми и пустить бродить по владению и вокруг него без всяких лишних обид.
— Чтобы не обижать! Скоро еще стражи возьму, будет вам полегче!
После радостного события пополнения мебельного фонда я до вечера ездил вместе со всей компанией, отдавая землю и в первый раз с нею при этом знакомясь. Понятно, что наше появление совсем не порадовало моих редких крестьян, копающихся на своих небольших наделах, тут уже до всех дошло, что не зря чужой мужик ходит по краю поля, считая шаги своей двуножки.
Взгляды бросают нехорошие крестьяне, но в присутствии кучи норров с охраной на верную смерть не стремятся с протестами.
До обеда просчитали одну половину владений, мои компаньоны, два норра, один из которых сам норр Истримил, немного поспорили насчет своих долей. Спорили довольно жестко, но потом все же договорились и успокоились.
Думал, что останутся дальше вступать во владение сразу, но компаньоны, конечно, не могли избежать соблазна оценить, что достается другим счастливчикам. Какие пашни, огороды и выпасы, для них это самое главное в жизни.
Во время переезда с одной половины на другую я заметил над одной из далеких скал поднимающийся пар и спросил про это явление своего деревенского старосту.
— Это дурной воздух, ваша милость. Пахнет там тухлыми яйцами и вода вонючая такая же, — недовольно ответил мне староста.
Понял он уже все и теперь тоже сильно недоволен происходящим.
— Ты, Оврин, рожу тут на своего норра не криви, — заметил я ему. — Сегодня сам узнаешь и остальные тоже, как теперь жить будете.
Остальные мои компаньоны прислушались к разговору и заулыбались, понимая, что меня должны ждать серьезные проблемы вплоть до бунта крестьян. После объявления, что их земля теперь уже чужая. и работать на ней, чтобы получить урожай, будут теперь совсем другие крестьяне.
— Оставить вам, норр Вестенил, десяток своих воинов на время? — спросил норр Истримил между делом как бы.
— Благодарю вас, уважаемый норр!! Но, не стоит, я справлюсь с понятным недовольством крестьян. Мне есть, что им предложить!
— Что же вы собираетесь предложить своим крестьянам? — заинтересованно произнес норр Тендерил.
— Более лучшую жизнь, уважаемый сосед. Более сытную и надежную, чем зависеть только от урожая зерна, — отвечаю я. — Здесь, в горах, я слышал, погода бывает капризная и даже посередине лета может выпасть снег, внезапно начаться заморозки. Тогда всех жителей ждет очень трудный год.
С этим утверждением благородные владельцы замков не спорят, хорошо знают про такую возможность и в своих подвалах большие запасы зерна хранят.
— Надеюсь, уважаемые норры, и все ваши крестьяне почувствую заметное улучшение жизни, когда появится много хорошей работы за солидные деньги. Ведь мы все вместе собираемся устроить такой промышленный район, который даст нашим с вами крестьянам много работы, хороших доходов и уверенности в завтрашнем дне!
Лозунги такие прямо из нашего прошлого социалистического времени, но всем хорошо заходят.
Глава 18
Норры посмотрели на меня с интересом, но отвечать пока ничего не стали. У них свои постоянные интересы, а мои слова они пока воспринимают с явной прохладцей. Люди своего статуса и времени, трудно что-то в голове у них так быстро поменять. У некоторых и совсем невозможно, но это не мой случай явно.
Получится, не получится с развитием промышленности и моими каталонскими горнами — это еще бабушка вилами на воде написала. Не привираю ли я ради красного словца? Что что-то вообще знаю из таких неизвестных никому вообще вещей?
А земелька — вот она родная, уже никуда не денется, хотя бы своей едой обеспечит, а что там с чужим быдлом случится?
Да вообще немного все равно потомственным дворянам на местных червей земляных.
Сугубо тактическое у них мышление, свое местечковое, не жили они простыми людьми в империи, не понимают многих вещей. Не видят они всей картины стратегически, как ее вижу я, пожив какое-то время в Империи и хорошо присмотревшись к местной промышленности, какие она изделия пока выдает и на каком уровне вообще находится.
Только здесь, в Вольных Баронствах, сразу есть рудники, очень много леса и еще вода бесплатная в горах, а на равнине имперской всего этого нет. Зато продукты оттуда, то же зерно, просто реальные копейки стоят. Свободы для производства тут до черта, все именно от местных норров зависит, не требуется никаких разрешений и бумаг подписывать у армии зажратых имперских чиновников. Взятки не приходится давать постоянно, а еще весь народ чиновный и остальной служивый подмасливать, здесь мы сами себе полные и абсолютные хозяева.
Твори — что хочешь! Никто не приедет и не спросит, никакой императорский указ тебе не покажет. И не потребует эту водяную мельницу сломать, потому что без спросу и разрешения с печатями построена на имперской земле.
Это я подводу отборной пшеницы за пять золотых купил, центнеров под пять весом уже с доставкой до места.
Всего-то фактическая цена за несколько простых железных изделий или десять тех же передовых деревянных рукомойников.
Ну, ладно, пусть даже за двадцать штук, которые при налаженном производстве можно за один день сделать десятком работников с платой каждому всего по золотому в месяц. Здесь народ деньгами вообще не избалован, и такое денежное довольствие с радостью получать будут. А если нормальный конвейер запустить, то и шесть человек справятся. Да с парой водяных колес для серьезного повышения технологичности обработки дерева.
Еще на кормежку уйдет по четверти золотого на каждого, если массово в своей столовке рабочих кормить, как я в принципе и собираюсь.
То есть штук шестьсот изделий за один месяц принесут по выручке минимум сто пятьдесят золотых, ладно, оставим посредникам часть, всего сотню. В минусе — плата работникам и прочие расходы примерно в двадцать золота уже с кормежкой и опытным наставником-учителем. Итого восемьдесят золотых монет плюсом ежемесячно, когда мастерская начнет работу и освоит производство первого массового изделия.