— А он опускается быстро?
— Быстрее, чем нам бы хотелось… Да, аккуратнее, чёрт тебя…
— Извините, — буркнул Кир.
— А вот тут, Боря, я тебе скажу, почему я тогда на уговоры Ледовского поддался и против тебя встал. Алексей Игнатьевич был чертовски умным мужиком, пожалуй, умнее всех нас в Башне. Мы с тобой, Боря, против него дети. Генерал мыслил на несколько шагов вперёд и понимал, что в критической ситуации власть должна быть сосредоточена в одних руках. Только так можно обеспечить эффективное и быстрое принятие решений.
— Я тебе тоже самое говорил, — не удержался Борис.
— Говорил, — согласился Павел. — Но ты, Боря — управленец, хороший, даже лучший из всех, но в этом деле я бы на тебя не поставил. Мы почти сто лет живём в условиях перманентной катастрофы. Даже если кому-то кажется, что это не так. Башня ветшает, оборудование приходит в негодность, наши запасы подходят к концу, и когда в такой ситуации люди вместо того, чтобы объединяться, начинают друг друга подсиживать и интриги строить, то… — Павел непроизвольно взмахнул рукой, и Кирилл дёрнулся, выронив из рук ножницы, которыми отрезал бинт. Ножницы с шумом упали на голый бетонный пол, отзываясь звонким эхом. Павел негромко выругался. — Да что ж ты, мать твою, косорукий какой.
Шорохов покраснел, быстро нагнулся, подбирая ножницы.
— Твой посыл понятен, — Борис скривился. — Можешь не продолжать.
— Да ну отчего ж, я продолжу. Если б на моём месте сидел ты, и я б пришёл к тебе вот с этой информацией, стал бы ты меня слушать, что всё нужно сделать быстро, не вынося на обсуждение Совета?
— Не знаю, — честно признался Борис. — Ситуация нестандартная. А я не инженер.
— Вынес бы на обсуждение, — уверенно подытожил Павел. — А дальше я тебе скажу, что бы было. Возможно, я, Руфимов и Величко переорали бы всех остальных, напирая на сжатые сроки и на жизненную необходимость. А может и нет. Но в любом случае время бы затянули. А если физический пуск АЭС мы не проведём до той самой критической отметки, или хотя бы не начнём его, то АЭС мы не запустим. Вот в чём самая главная проблема. У нас мало времени. А Совет наш… ты сам знаешь, там простейшие-то решения и то со скрипом принимаются. Если бы четырнадцать лет назад, нет, даже раньше, Совет не скрипел, как старая колода, возможно, и мне бы не потребовалось принимать тот чёртов Закон, за который меня до сих пор все полощут.
В голосе Павла отчетливо зазвучала боль — по Лизе, по сыну. Борис это знал и потому, хоть Савельев и сказал только что достаточно обидные для него вещи, да что там — прошёлся резко и жёстко, размазал, как тогда в той одиночной камере башкой в стену впечатал, — Борис не обиделся. Понял. И промолчал.
— Ну как вы тут? — дверь открылась, и на пороге показалась Анна. Очень вовремя, прерывая их тяжелый разговор.
— Заждались тебя уже, Ань, — Борис нацепил на лицо насмешливую улыбку. — Вон некоторые места себе не находили.
Он не договорил, да и стоило ли? Его все равно никто не слышал — Анна и Павел смотрели друг на друга и вели свой, непонятный Борису диалог. Неспешный, безмолвный, одними глазами и улыбками, которые синхронно вспыхнули на лицах обоих.
Анна первой отвела взгляд, заметила Кирилла.
— Ты скоро? — строго осведомилась она, пытаясь придать голосу начальственные нотки, вот только глаза выдавали её с головой.
Борис снова в который раз подумал, какие же они были дураки оба и как счастливы теперь — так счастливы, что это просто даже уже неприлично. Вроде и пары слов друг другу не сказали, а всё равно чувствуешь себя лишним, словно подглядываешь. Надо выяснить про чёртово финансирование и оставить их уже вдвоём, и Кирилла поторопить, что ли. А то как бы не захлебнуться тут от зависти.
— Пять минут, Анна Константиновна, уже заканчиваю, — отрапортовал Шорохов.
— Потом зайди к Иосифу Давыдовичу, он сегодня неважно себя чувствует. Понял?
Кир кивнул.
— Ань, не томи, — влез Борис. — Ты говорила с Олегом?
— С Олегом? — Анна нехотя оторвалась от Павла и повернулась к Борису. — С Олегом? Ах да, говорила, конечно. Ещё днём.
— И чего ты молчала?
— Ну, столько всего, я не думала, что это для вас так срочно…
В голосе Анны послышались знакомые упрямые нотки. Это был, наверно, единственный момент, где они не сходились во мнениях. Анна упорно не желала вникать в их с Павлом разговоры. Говорила, что не хочет влезать в их игры, политические интриги, заговоры. Она была с ними, поддерживала, лечила, помогала, «подносила патроны», как она недавно выразилась, но не более.
— Ань, что сказал Мельников? — спросил Павел.
— Он сказал, что финансирование урезали всем. Кому-то больше, кому-то меньше. Больше всего прошлись по нашему сектору, по здравоохранению, но производственному и энергетическому тоже мало не показалось. Да и остальным тоже. Олег говорит, что все в панике, как раз сегодня вечером у них заседание очередное.
— Точно по энергетическому, Ань? Ты ничего не путаешь? — почти простонал Павел.
— Нет, не путаю. А что? Паш, ты чего побледнел? Кирилл, ну как ты повязку кладёшь, сколько тебя учить можно!
— Нормально я кладу, — обиженно отозвался Кир. — Всё, как надо.
— Ань, оставь его, я не поэтому, — Павел нашёл глазами Бориса. — Борь, или он чокнутый маньяк-самоубийца, или Полынин ему ничего не сказал, и он не знает про АЭС.
— Про какую АЭС? — удивилась Анна. — Вы вообще, о чём? Кто «он», и что за АЭС?
— Кто «он», мы не знаем. Пока не знаем. Тот, кто чуть меня не прикончил, и кто устроил весь этот беспредел с финансированием.
— А АЭС? — Анна склонила голову набок, не сводя глаз с Павла. — Это то, о чём я думаю? Атомная электростанция? Откуда тут атомная электростанция?
— Ань, я хотел тебе сказать, но ты же сама не хотела ничего знать, — Павел вымученно улыбнулся и отмахнулся от Кира, который пыхтел над его повязкой. — У нас в Башне есть АЭС. Она законсервирована пока. Это секретная информация. Сейчас падает уровень воды, обычная станция через несколько месяцев будет отключена. Марат Руфимов в настоящее время с бригадой техников и инженеров проводят подготовку к пуску. Но если у Марата забрали людей и оборудование… Чёрт! Чёрт!
Павел выругался, запустил пальцы в свою шевелюру, взъерошил волосы и повторил:
— Если Марату урезали финансирование, мы все в огромной…
— Подожди, Паша, мне кажется, или я чего-то не понимаю. Ты вот прямо сейчас мне хочешь сказать, что в Башне имеется атомная электростанция? Всегда была? И которую вы запускаете только сейчас? Я всё верно говорю?
Борис уловил в голосе Анны сталь. Он тревожно посмотрел на неё — она вся подобралась, улыбка и свет, озарявший её лицо, куда-то ушли, она помрачнела, губы сжались с тонкую ниточку.
— Ань, ты не понимаешь. Имеется секретный протокол. АЭС можно запустить только в случае…
— Нет, Паша, я как раз всё понимаю, — отчеканила Анна. — Чего тут не понять? Всё это время, пока мы выбивались из сил, экономили на всём, отправляли людей сотнями на смерть по твоему распрекрасному Закону, всё это чёртово время, оказывается, у нас был ещё один источник энергии, о котором ты, Паша, знал. И тем не менее…
Она резко замолчала, осеклась на полуслове, расправила плечи. И тут же, резко крутанувшись на каблуках, быстро направилась к двери.
— Аня, выслушай меня, пожалуйста, Ань…
Павел вскочил, чуть не сбив Кира, который едва успел отскочить в сторону. Бросился за Анной и так и замер у закрывшейся перед его носом дверью. Потом медленно обернулся и, увидев Кирилла, который таращился на всё происходящее с явным недоумением, тут же набросился на парня:
— А ты тут чего колупаешься? Закончил?
— Да.
— Ну и проваливай отсюда, пока я…
Кир не стал ждать, пока Павел разъяснит ему, что он сделает, если что, и поспешил убраться, наспех похватав использованные бинты и флаконы с лекарствами.
— Ну парень-то тут причем, Паш, чего ты на него кидаешься? — проговорил Борис, с сочувствием глядя на друга.
— А чего он вечно под ногами? — рявкнул Павел, потом как-то весь сдулся, безнадёжно махнул рукой. — А-а-а-а… чёрт. Борь, ну ты-то понимаешь? Вот и что теперь? Как дальше?
Он беспомощно взглянул на друга. И опустился на стул, глядя перед собой отчаянным тоскливым взглядом.
— Паш, да погоди ты, — попытался его утешить Борис, хотя, какие тут могли быть утешения. — Дай ей время. Она поймёт…
— Нет, Боря. Она этого никогда не поймёт. Я ещё удивлён был, что она тот Закон мне простила. И Лизу… чёрт! Почему так? А?
Борис не знал, почему так. И Пашкин вопрос так и остался без ответа.
Глава 17. Сашка
— Так значит тебя интересуют записи, относящиеся к периоду восстания? Напомни-ка ещё раз название твоей курсовой работы, — заведующая архивом, сухонькая, очень пожилая, но весьма бодрая женщина с тугим пучком жиденьких седых волос, снисходительно смотрела на Сашку.
— «Автоматизация системы учёта записей актов гражданского состояния в условиях смены общественного строя», — без запинки выпалил Сашка заученное предложение.
— Интересная тема, — одобрила заведующая. — К нам, что ли, в архив собираешься, после учёбы?
— Я пока ещё не знаю, — уклончиво ответил Сашка, но поймав лёгкое разочарование в её взгляде поспешил добавить. — Но я бы, конечно, хотел…
Старушка недоверчиво наклонила голову. Работа в архиве популярностью среди студентов и стажёров не пользовалась. Считалась скучной, неперспективной.
— Ладно, стажёр Поляков, пойдём, покажу тебе…
Заведующая встала из-за стола и засеменила вглубь огромного помещения, заставленного высокими, уходящими в потолок пластмассовыми стеллажами, которые были плотно забиты разноцветными папками. Сашка последовал за ней, с ужасом разглядывая масштабы предстоящей работы. В архиве он был пару раз и оба раза по заданию Кравца — забрать уже готовые документы, но их выдавали не здесь, а в небольшой комнате, где за низкими конторками сидели серьёзные и некрасивые женщины, по возрасту плюс-минус ровесницы заведующей архивом. Несмотря на имеющийся у Сашки допуск, скорее всего дальше этой комнатушки его бы не пустили — скучным голосом велели бы оставить заявку и приходить месяца через два. То есть ничего бы толком у Сашки не выгорело, но тут помог Литвинов.