Рука Рябинина потянулась к графину с коньяком. Антон удовлетворённо следил за тем, как Юра дрожащей рукой вынимает пробку из графина и пытается налить себе коньяку. Две неожиданные новости, пусть и неравные по силе, всегда бьют больней, чем одна. Про то, что Поляков работает на Юру, Кравец знал давно — это было предсказуемо и ожидаемо, и в чём-то даже хорошо. Всегда лучше знать, кто к тебе приставлен, это сильно облегчает жизнь.
Правда сейчас, донося эту информацию о Полякове, Антон всё же слегка подкорректировал её.
— Про то, что Поляков твой агент, я узнал совсем недавно. Не очень приятная информация, ведь я тебе доверял, Юра.
— Ну хватит драматизировать, Антон Сергеевич, — Наталья Леонидовна не удержалась и презрительно фыркнула. — Это обычное дело, не думаю, что вы не понимаете. И по большому счёту сейчас это неважно. Важно другое. Как именно Поляков подслушал ваш разговор?
— Стоял за портьерой. У вас очень плотные портьеры в гостиной.
— А ты откуда это узнал? — водянистые глаза Рябинина, почти белые на пунцовом лице, не моргая, уставились на Антона.
— Он сам мне об этом сказал.
— Каким образом?
— Юра, ну не тупи, — прикрикнула на него Наталья. Первый раз за сегодняшний обед стальная леди дрогнула, обнажив ещё не страх — нет, но небольшое раздражение, и это было хорошо, отметил про себя Кравец. — Мальчишка работает и на тебя, и на него, это же очевидно. Недаром он так вился вокруг нашей дочери. Не исключено, что тоже с подачи нашего любезного Антона Сергеевича. И что ж? Игра увенчалась успехом. Антон Сергеевич получил ценную информацию, но воспользоваться ею решил только сейчас. Когда прижало. Да?
Слова, которые Наталья Леонидовна медленно цедила сквозь зубы, сочились ядом. На какое-то мгновенье Антону даже показалось, что сейчас она назовёт его Антошей, ненавистным именем, и непроизвольно вздрогнул, но тут же собрался и сказал, медленно и осторожно.
— Если бы, Наталья Леонидовна, если бы. Но я сглупил. Подставился. И что ещё хуже — поставил вас.
Он намеренно сделал такое обобщение, сказав «подставив вас», объединив Юру и его жену перед лицом общей опасности.
— Если бы я просто приберёг эту информацию до лучших времён, это было бы полбеды. Но нет. Я рассказал об этом Ставицкому.
Негромко сказанные слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Рябинин выронил из рук бокал, и тот, упав на пол, разлетелся сверкающими брызгами и хрустальными осколками. Наталья Леонидовна напротив замерла, вытянула и без того длинную шею, отчего стала похожа на змею, застывшую перед броском. Светло-карие, почти жёлтые глаза тускло сверкнули и остановились на Кравце.
До какого-то момента у Антона ещё оставались сомнения, что Рябинины со Ставицким заодно, и что связь между ними гораздо более тесная, чем просто связь между хозяином и исполнителем, но сейчас эти сомнения развеялись вместе с разбившимся вдребезги пузатым хрустальным фужером. Нет никакой связи. Юра — на таком же крючке у Ставицкого, что и он сам, разве что Рябинина чуть дольше подержат при себе. Значит, надо жать на Юру. Жать изо всех сил.
— Чего я тогда никак не ожидал, так это той реакции Сергея Анатольевича на мои слова. Признаться, я предложил просто убрать мальчишку.
— И правильно, — буркнул Рябинин.
— Но Сергей Анатольевич рассудил иначе. Он предложил отложить на время покушение на генерала и всё, — Антон обвёл глазами обоих супругов. — Я не сразу понял, в чём тут дело, а когда до меня дошло, клянусь вам, мне это совершенно не понравилось. Мы — расходный материал для Ставицкого. Он слишком умён и играл нами в тёмную, потому что ни ты, ни я даже не догадываемся, кто там ещё в одной упряжке со Ставицким. На кого он опирается. Ведь не случайно я встретил Долинина, единственного человека, заметь, Юра, среди военных, кто способен составить тебе не мнимую, а реальную конкуренцию. И Поляков вот этот…
— Мелкая сошка, — Наталья Леонидовна выпрямила и без того ровную спину и презрительно бросила. — Что стоят его слова против слов Юрия Алексеевича? Ничего.
— Его слова, да, ничего не стоят. Но мы же говорим про улику. Указывающую на Юру. А улика есть. И есть человек, который об этой улике знает.
Сейчас Антон шёл ва-банк, рисковал, он открыл все свои карты, вернее, почти все, и теперь смотрел, чем будет крыть его соперник. И будет ли крыть вообще.
— Улика у вашей горничной. Либо она знает, где эта улика. Одно из двух, — раскрытые карты веером разлетелись перед Рябиниными.
— Нина? — опешила Наталья Леонидовна. На её лице отразилось неприкрытое замешательство. — При чём тут Нина?
— Нет, не Нина, — где-то внутри сладкой и ровной волной разлилось облегчение. Он всё рассчитал верно. — Вторая горничная, Лена. Молоденькая которая.
Антон понял, что теперь нужно вываливать на Рябининых всё. Быстро, не давая им возможности прийти в себя. И он заговорил.
— Самое смешное во всей этой истории то, что всё вертится вокруг Полякова, человечка слабого и трусливого, который оказался не в то время не в том месте и который потом изрядно напортачил. Если бы он только мне сказал о подслушанном разговоре, всё ещё можно было бы безболезненно разрулить, но он умудрился разболтать об этом вашей милой горничной.
— Каким образом? — осведомилась Наталья Леонидовна ледяным тоном.
— В постели, надо полагать, — равнодушно пожал плечами Антон. — Мальчик смазливый. Он не только вашей дочери нравится.
И опять сработало. Наталья Леонидовна побледнела, едва только он упомянул её дочь. Наверняка мальчишку в этом доме терпели исключительно из-за капризов Оленьки Рябининой — ничем другим невозможно было объяснить то, что Наталья Леонидовна закрывала глаза на присутствие Полякова в их квартире.
— А девчонка, Лена эта ваша, оказалась не только хитрой, но и алчной. Я всегда говорил, что с прислугой надо быть особенно осторожным — эти примечают всё, и часто знают о своих хозяевах больше, чем положено. Возможно, вы были не сильно внимательны в разговоре и что-то такое обронили, возможно, девчонка вас подслушивала, но факт остаётся фактом: про улику она как-то узнала, и…
Антон прервался на полуслове, потому что Юра сорвался с места и выбежал из столовой.
— Юра! — крикнула Наталья Леонидовна. — Юра, прекрати! Возьми себя в руки!
Но Рябинин супругу не слышал. Кравец заметил, как напряглась Наталья Леонидовна, как она сжала руками край стола, как заскользила под длинными, сильными пальцами скатерть, собираясь в гармошку. При этом она неотрывно смотрела на него своими золотисто-жёлтыми глазами.
— Его там нет! — Юра вырос на пороге, тяжело опёрся о косяк, по лицу медленно струился пот. — Его там нет, Наташа, дневника нет! Эта дрянь вынула его из секретера!
— Юра, — Наталья Леонидовна покачала головой. На её лице отчетливо читалось: какой же ты болван, Юра. И Кравец почувствовал, как внутри поднимается радость. Сегодняшний день был на удивление удачлив. Ему не только удалось схватить Нику Савельеву, прижать к стенке геройствующего мальчишку, удачно воспользоваться горничной, сладкой дурочкой, которая к этому часу уже должна быть мертва, но даже сыграть слабенькой картой — трусливым слизняком Поляковым.
— Я могу узнать, что это был за дневник? — осторожно поинтересовался он.
— Дневник генерала…
— Юра!
— Да теперь уж чего, — махнул рукой Рябинин, тяжело подойдя к столу и опускаясь на прежнее место. — Теперь-то уж чего, — повторил он в какой-то прострации.
— Я так понимаю, что теперь, когда мы всё знаем, — Наталья Леонидовна наконец-то отпустила край стола и расправила скомканную скатерть. — Теперь мы можем и сами надавить на девчонку. Если только она не успела никому ничего сообщить.
— Она не успела, — поспешил успокоить её Кравец. — Как только Поляков мне рассказал о сделанной глупости…
— Он настолько вам предан, Антон Сергеевич? — перебила его Наталья.
— Хотелось бы верить, что да и что только мне, — Антон склонил голову набок. — Так вот… как только Поляков мне рассказал о сделанной глупости, я отдал приказ взять вашу милую горничную. Сейчас она в надёжном месте.
— В каком месте? — встрепенулся Рябинин.
— В надёжном, — Антон улыбнулся. — Вы же понимаете, я тоже должен себя как-то обезопасить. Поэтому девочка пока побудет у меня. А узнать, где находится дневник, который улика — пара пустяков. Мои люди выяснят это быстро, а может они уже и так знают.
— А вы — молодец, Антон Сергеевич, — зло сказала Наталья Леонидовна. — Браво. Пришли к нам, прикинувшись бедной овечкой, что даже я вам поверила. Чуть ли не расплакались здесь, вытащили из моего мужа все сведения. И теперь? Что вы хотите теперь?
— Я? Я предлагаю заключить альянс.
— Альянс? — Рябинин недоумённо уставился на него.
— Да, альянс. У тебя, Юра, есть то, чего нет ни у кого в Башне — армия. Это сила, Юра. Такая мощь, против которой бессильно всё. И пока во главе армии стоишь ты. Ты! А не какой-то там Долинин, с которым за твоей спиной договаривается выскочка Ставицкий, человек без роду и племени.
— Что значит выскочка? — Наталья Леонидовна вскинула подбородок. — И что значит, человек без роду и племени? Это какая-то метафора?
— Бог с вами, Наталья Леонидовна. Какая метафора. Самая что ни на есть проза жизни. Наш Сергей Анатольевич имеет к роду Ставицких ровно такое же отношение, что и я.
— Откуда… — жена Рябинина побледнела. — Откуда вы знаете?
— Я был в архиве. Если уж Сергей Анатольевич собрался меня убить, имею же я право немного поинтересоваться его родословной. А родословная у Сергея Анатольевича оказалась весьма подмоченной. Его отец вовсе не сын Киры Андреевой и Арсения Ставицкого. Они его усыновили. Причём, видимо, там было такое низкое происхождение, что Ставицкие предпочли это скрыть ото всех. Так что… делайте выводы сами, Наталья Леонидовна, кому вы собираетесь служить. Самозванцу. Парвеню. Который занимает чужое место. А ведь вы — Барташова, — Антон назвал девичью фамилию Натальи Леонидовны. — Представительница старого и знаменитого рода. Неужели вы будете пресмыкаться и перед кем? Да ещё и сейчас, когда появился план-проект возврата к прежнему строю. Вы то