Он подошёл к своей двери, вынул карточку, сунул в щель детектора, отметив, что его руки заметно подрагивают. Сделал глубокий вдох.
— Олег, слава богу! — Соня выскочила из гостиной на шум открывающейся двери, кинулась к нему. — Олег! Что происходит? Ты в порядке? Ты не отвечал на звонки, я не знала, что и думать. Ты был там? Экстренное заседание, да? Богданов умчался, как ужаленный, так толком ничего и не пояснив…
Она говорила торопливо, тревожно вглядываясь в лицо.
— Погоди, Соня, погоди немного.
Он отстранил жену, снял пиджак, аккуратно повесил его на плечики — привычка, выработанная годами, сбоя не дала, хотя мелькнула мысль швырнуть этот чёртов пиджак на пол, какая сейчас разница. Но он взял себя в руки. Ободряюще кивнул жене и быстро прошёл в кабинет, к телефону. Набрал номер кабинета Руфимова на станции. Он помнил его наизусть, в последние дни он часто звонил туда, согласовывая с Маратом свои действия, договариваясь о переводе средств.
В трубке послышалось невнятное шуршание. Неприятное, зловещее, словно на том конце провода копошилась стайка жирных серых крыс. Олег попробовал ещё раз. Тот же шорох и тишина. Третий раз…
Соня стояла в дверях кабинета и смотрела на него широко распахнутыми глазами, в которых Олег различил страх.
— Связи нет, — зачем-то сообщил он ей механическим голосом. — Наверно, им отключили связь.
— Кому «им»? — переспросила Соня. — Олег, что случилось? Что-то страшное, да? По громкой связи объявили военное положение. Это из-за Литвинова? Они что-то выяснили про него?
О Литвинове Соня знала. Не могла не знать.
Когда Анна попросила помочь его разыграть ту инсценировку со смертью Литвинова, она сделала это не напрямую — знала, что он откажет, — а через Соню. В первый раз за все годы, что он знал Анну, она пошла в обход, видимо, Борис был ей очень дорог, обратилась к Соне, своей бесспорной союзнице в этом вопросе. А Соне Олег отказать не мог, хотя и понимал, что Литвинов в сущности мало чем отличается от Савельева (такой же карьерист, расталкивающий соперников локтями в желании пролезть повыше), и даже Аннина больница, которую Борис негласно курировал, была лишь ширмой для проворачивания его тёмных делишек. Но Литвинов был Сониным начальником, и именно Борис направил Соню с больным сыном к нему, невольно став тем, кому сам Олег теперь был обязан своим счастьем.
И сейчас его счастье, его маленькая Соня стояла в дверях, судорожно прижимая к груди руки, и смотрела на него полными тревоги глазами, большими, серыми, с едва уловимой зелёной дымкой, той самой, которая однажды навеки приворожила Олега.
— Подожди минутку, — Мельников сосредоточенно размышлял.
Связи на станции нет, вероятно Ставицкий с Рябининым её отрубили. Что ж, вполне логичный шаг с их стороны. Но что делать ему? Величко арестован. Его помощник, Слава Дорохов, скорее всего, тоже. А даже если и нет — как выйти на него, Олег не знал, у него был только рабочий телефон офиса Константина Георгиевича, но уж там-то точно Дорохова нет. Полковник Долинин? Он отправился с Павлом на станцию. Остался ли он там или успел подняться наверх? И можно ли это как-то выяснить?
— Олег? — голос жены прозвучал жалобно, и Мельников наконец-то взял себя в руки.
— Извини, Соня. Я сейчас всё объясню. Пойдём в гостиную. Стёпу тоже позови.
— Олег, Стёпы нет, — голос Сони дрогнул.
— Как это нет? Где он?
Он только сейчас обратил внимание на то, как она бледна. Совсем как тогда, когда он в первый раз увидел её на пороге своего кабинета, в больнице на двести тринадцатом. В тот день он куда-то торопился, то ли на очередную планёрку, то ли на заседание, и почти отмахнулся от маленькой бледной женщины (она тогда показалась ему очень некрасивой и неухоженной) с худеньким большеглазым мальчиком лет трёх-четырёх — почти отмахнулся, бросил ей на бегу «потом, приходите потом», но вдруг остановился, как будто его что-то толкнуло, вернулся на своё место, сел и спросил, стараясь скрыть за раздражением возникшую откуда-то неловкость: «что у вас?» А она, крепко сжимая в своей руке маленькую детскую ладошку, тихонько сказала: «я от Бориса Андреевича, можно?»
— Где Стёпка? — повторил он, вглядываясь в бледное лицо жены.
— Я не знаю, — Олег видел, что она вот-вот расплачется. — Он в обед зашёл домой. Был расстроен немного. Мне показалось, что он поругался с Никой. Олег, я не придала этому значения, знаешь, в этом возрасте они то ссорятся, то мирятся. А потом я ушла на работу, а когда я пришла, его не было.
— Ты звонила Савельевым? Может, он там?
— Да, где-то час назад. Трубку сняла Никина подружка, одноклассница их, Вера Ледовская. Она, кажется, живёт у Ники, с тех пор как Павел Григорьевич… Вера сказала, что Ники тоже дома нет. Она с учёбы вернулась, и ни Стёпу, ни Нику не видела. Олег, может, они где-то гуляют?
Вот теперь Олегу стало по-настоящему страшно. Как он мог забыть? Не подумать? Ника Савельева! Кажется, Величко давал указания своему помощнику найти её. Успел или нет? А Стёпа… Черт, Стёпа! Совсем вылетело из головы.
— Стёпа был у меня. То есть, в больнице, на пятьдесят четвёртом.
— Как это был? Когда?
— Часа три назад. Мы как раз шли на Совет с Величко. Он что-то хотел мне сказать. А я… Соня, какой же я идиот! Я от него отмахнулся. Я подумал…
— Подожди, Олег, зачем он к тебе приходил? Господи, а ведь он спрашивал, где ты. Это я сказала, что ты там. Олег, что случилось? Стёпке что-то грозит?
Лицо жены из бледного стало серым. Олег торопливо подошёл, обнял её.
— Соня, милая, я прошу, успокойся. Я уверен, ничего страшного не произошло. Возможно, да, они где-то гуляют. Даже наверняка, гуляют. Ты только не плачь.
Он говорил эти слова, машинально вытирая слёзы с её лица, говорил, чтобы утешить, понимая, что скорее всего врёт, врёт сам себе, и видя, что она тоже понимает, что он врёт. Но этот обман странным образом успокаивал их обоих, и Олег, в очередной раз за сегодняшний вечер собравшись с мыслями, ухватился за тоненькую ниточку, подкинутую женой. Ника Савельева. Ника — это ключ к Павлу, и если Ставицкий это понимает, а он не может не понимать, то, возможно, девочка уже у него в руках. А Стёпка…
Звонок в дверь сбил его с мысли.
— Господи… — выдохнула Соня, и тут же в глазах у неё зажглась надежда. — Стёпа!
— Погоди, я сам.
Олег придержал жену, уже рванувшую в прихожую, опередил её, подошёл к входной двери, распахнул её.
— Стёпа! — выдохнул с облегчением и тут же осёкся.
Глава 12. Мельников
На пороге стоял не Стёпка. Олег даже не сразу понял, кто это. И только спустя несколько секунд до него дошло — Вера. Внучка генерала Ледовского, одноклассница сына и подруга Ники Савельевой.
— Вера! — из-за его спины выскочила Соня. — Вера! А где Стёпа?
— Стёпа… а его нет? — растерянно произнесла девушка. Только тут Мельников заметил, что она сильно напугана.
Он втащил Веру в квартиру, быстро закрыл за ней дверь.
— Вера, что-то случилось? Что-то с Никой? — спросил он её.
Вера кивнула.
— Пойдём в гостиную, тебе надо присесть. Соня, принеси, пожалуйста, воды, — попросил Олег и, приобняв девушку за плечи, провёл в комнату, усадил в кресло.
Торопливо подбежала Соня со стаканом воды. Сунула его Вере, та сделала большой глоток, отставила стакан.
— Стёпа не приходил? — спросила Вера.
— Нет. Я думала, он с Никой. Ты что-то знаешь? — по тому, как подрагивал голос Сони, Олегу стало ясно — она на грани срыва. Паника, с которой она боролась последние несколько часов, всё-таки победила, и сейчас Соня, вглядываясь в напряжённое, испуганное лицо Веры, готова была разрыдаться. Олег хорошо знал это состояние жены. Страх за сына, который время от времени охватывал её, был иррационален и не поддавался никакому объяснению. Она как будто всё ещё не могла поверить, что её сына тринадцать лет назад вырвали из лап смерти — он, Олег, вырвал, — и всё думала, что ей просто дали отсрочку и однажды придут и спросят…
— Я, наверно, пойду. Мне надо домой, — Вера поднялась, отведя глаза, даже сделала шаг к двери, но потом посмотрела на Олега, и вдруг спросила совсем по-детски. — Олег Станиславович, у нас что-то происходит? В коридорах полно военных. Я хотела спуститься вниз, ну, к Марку… меня даже через КПП не пропустили. Сказали, не положено. И что-то про военное положение.
— Сядь, Вера, — Олег преградил ей путь. — Пожалуйста, расскажи всё, что ты знаешь, это очень важно. Стёпа пропал, и чтобы его найти, я должен понимать, что произошло. Я же вижу, ты что-то знаешь. Ты сама сказала, что что-то с Никой. Вера, расскажи, пожалуйста. Ты знаешь, где она?
Вера молчала. Стояла, упрямо уставившись в пол. А он смотрел на её макушку, на ровный — тонкой стрункой в тёмных волосах — пробор, разделяющий густые волосы девочки на две толстые косы.
— Она… она дома, — наконец произнесла Вера, поднимая на него серьёзное лицо.
— Слава богу, — вскинулась Соня. — Слава богу. Надо пойти к ней или позвонить, она должна знать, где Стёпа. Он собирался к ней днём. Наверняка она знает.
Вера быстро замотала головой, и в её глазах Олег опять увидел испуг.
— Туда нельзя идти, — она схватила его за руку. — Нельзя, Олег Станиславович!
— Тогда надо позвонить, я позвоню, — Соня бросилась к двери.
— Подожди, Соня, — Олег перехватил её, приобнял за плечи, мягко развернул к себе. — Подожди, Соня. Давай выслушаем Веру.
Он подвел её к креслу, усадил. Опять повернулся к девушке.
— Вера, ты тоже сядь, пожалуйста. Ты права, в Башне действительно что-то происходит. У нас переворот. И у меня есть серьёзные опасения, что Ника Савельева в большой опасности. Расскажи нам всё, что ты знаешь. Пожалуйста.
Олег говорил мягко, успокаивающе. Таким тоном он общался с пациентами. В последнее время Олег не практиковал, его полностью поглотила административная работа, он даже стал забывать, что он хирург, а не управленец. И вот сейчас вспомнил, профессиональные навыки пришли на помощь в нужный момент. Сколько людей на грани отчаяния, перепуганных смертельными диагнозами, он перевидал. Их надо было успокоить, убедить, что есть надежда. Иногда от этого очень много зависело —